Кризис в России не сказался на помощи, которую она оказывает другим странам и международным организациям. Она росла в кризисном 2009 году – более чем втрое (тогда был создан антикризисный фонд «Евразэс», впоследствии преобразованный в Евразийский фонд стабилизации и развития) – и начиная с 2013 г., когда экономика от стагнации переходила к рецессии.
Со $101,3 млн в 2005 г. эти расходы увеличились почти в 10 раз – до $1 млрд в 2016 г., подсчитали старший научный сотрудник ИПЭИ РАНХиГС Юрий Зайцев и директор Центра исследований международной торговли РАНХиГС Александр Кнобель.
В основном деньги тратятся на помощь конкретным странам, остальное получают международные организации. Три крупнейших получателя помощи – Киргизия ($323 млн в 2015 г.), Армения ($37,3 млн) и Таджикистан ($21,7 млн). Также за 2014–2016 гг. Россия внесла дополнительно $500 млн в уставный капитал Российско-киргизского фонда развития.
В 2016 г. прямые расходы на помощь странам несколько снизились, но выросла другая помощь, например техническая (до $45,1 млн), чаще стала Россия и списывать долги. За 2016 г. было списано почти $430 млн долгов, больше всего – Киргизии и Монголии ($240 млн и $174,2 млн соответственно).
Общих данных о помощи в 2017 г. еще нет. Минфин предоставляет информацию в Комитет содействия развитию ОЭСР только в середине года, объясняет Зайцев, а в законе о бюджете эти расходы могут классифицироваться по другим статьям. В 2017 г. Россия, например, списала долги африканским странам более чем на $20 млрд, еще $240 млн – Киргизии, а из-за невыполнения Венесуэлой обязательств по обслуживанию долга бюджет недополучит 53,8 млрд руб., оценивала Счетная палата. Реструктуризация долга была одной из тем переговоров президента Венесуэлы Николаса Мадуро и президента Владимира Путина
, рассказывал его пресс-секретарь Дмитрий Песков. Принято ли решение, представитель Минфина не ответил.
Хотя это всего 0,4% от расходов федерального бюджета в 2016 г., траты на международную помощь сопоставимы, например, с расходами бюджета на ЖКХ (72 млрд руб. в 2016 г.), программу развития физкультуры и спорта, на СМИ (примерно по 60 млрд руб.), указывает Андрей Чернявский из Центра развития ВШЭ. Примерно столько же в 2018 г. Минфин планирует получить от внепланового повышения акцизов на топливо (около 50 млрд руб.).
Фактическая помощь гораздо больше заявленной, говорит Кнобель. Например, из-за отсутствия экспортной пошлины при продаже газа и нефти в Белоруссию и Армению трансферт им в 2011 г. достиг $9,1 млрд, снизившись в связи с налоговым маневром в нефтегазовом секторе до $3,8 млрд в 2017 г.
Помощь через международные организации – например, Всемирный банк, МВФ и евразийские программы развития – прозрачнее, чем двусторонняя, говорит Кнобель, по крайней мере зафиксировано, что деньги хотя бы номинально идут на содействие развитию. Но двусторонняя помощь помогает лоббировать экономические интересы страны, замечает Зайцев. Это скорее красивый жест, скептичен главный экономист БКС Владимир Тихомиров. Оказывая помощь, России следует проводить более четкую политику в СНГ, продолжает он: остаться ведущей страной региона, а не транзитом между Китаем и Европой. Если Россия претендует на статус регионального лидера, помощь – это неизбежная обязанность, спорит федеральный чиновник. Но если не улучшать инвестиционный климат, то в Таможенном союзе Казахстан станет альтернативой для тех, кто ориентирован на сбыт в Россию, продолжает он, туда будут перенесены производства. Мировой опыт показывает, что такие расходы политически не всегда оправданны, говорит профессор РЭШ Наталья Волчкова, они могут решить проблемы в краткосрочной перспективе, но в долгосрочной – не становятся рычагом влияния. Более эффективны связанные контракты, когда страна выделяет деньги на покупку ее товаров, заключает она.