В конце июня в центре Москвы двое молодых людей напали на комика Идрака Мирзализаде из-за его шутки, высмеивающей русских квартиросъемщиков. Напавшие требовали извиниться, но комик отказался. Нападение произошло после того, как Мирзализаде начали жестко критиковать и травить за шутку активисты шовинистического движения «Мужское государство» и телеведущий Владимир Соловьев.
9 августа Таганский районный суд Москва назначил комику 10 суток ареста. Судья увидел в шутке возбуждение ненависти по национальному признаку. Согласно решению суда, центр по противодействию экстремизму (более известный как Центр «Э») УВД по ЦАО МВД России начал проверку в отношении Мирзализаде только после того, как комик публично рассказал о нападении на него.
Мосгорсуд оставил арест в силе, несмотря на предоставленное защитой заключение филолога и психолога, которые настаивают: в словах комика нет признаков унижения по национальному и другому признаку. Поддержать Идрака к суду пришли около трех десятков комиков, в том числе бывший резидент Comedy Club Александр Незлобин. Однако они отказались общаться с журналистами.
«Важные истории» поговорили о сложившейся ситуации с комиком и бывшим резидентом Comedy Club Таиром Мамедовым, который в конце 2013 года эмигрировал в США.
— Вы видели саму шутку, которая стала сначала поводом для травли, а в итоге — ареста?
— На самом деле, я стал живым свидетелем всего. Я изначально видел эту шутку в «Разгонах» (ютуб-шоу Stand-Up Club №1. — Прим. ред.), и она мне понравилась в целом. Потом так совпало, что я в Москву залетел на неделю как раз в этот промежуток времени — между первым соловьевским эфиром и вторым (в этих эфирах Владимир Соловьев оскорблял комика, призывал российские власти привлечь его к ответственности за разжигание ненависти и проверить его налоговую историю. — Прим. ред.). Даже виделся с Идраком. И потом уже из Америки наблюдал продолжение ситуации. Поэтому я в курсе всего.
— Увидели ли вы в этой шутке оскорбление русских?
— Если вопрос в том, согласен ли я с мнением российского правосудия, то в 99 % случаев ответ — конечно, нет. Я думаю, что если это и можно воспринимать как какое-то оскорбление, то, мне кажется, не русские люди должны обижаться, что столько лет продолжается вот это неравноправие в риелторском мире. Я даже помню сам 10 лет назад, снимая квартиру, с этим сталкивался. И ничего не поменялось. То есть если кого-то и оскорбляет, то не русских.
Таир Мамедов, комик
«Мне кажется, людей легче убедить в том, что национальная идея — это действительно чтобы русских никто не обижал даже шуткой, чем в том, что на любую тему можно говорить и это никак не должно оскорблять настоящих патриотов».
— Насколько я понимаю из выступлений Идрака в суде и до ареста, его позиция заключается в том, что это шутка как раз над ксенофобией и ксенофобами? Вы согласны с его позицией?
— Когда комику приходится объяснять свои шутки и свои мотивы, это уже, конечно, о многом говорит.
Конечно, все, кто знает Идрака, в целом за его творчеством следит, знают, что никаких задач ксенофобских или оскорбить кого-то никогда у него не было. Он не такой артист, который станет что-то говорить ради хайпа или скандала. Он просто говорит то, что ему кажется. Да и в целом те, кто целиком этот «Разгон» видел, поймут, что вся эта ситуация — это действительно разгон (творческий процесс, когда комики делятся своими набросками, историями и наблюдениями, накидывая в ходе импровизации замечания, идеи и шутки. — Прим. ред.), который чуть ли не рождался вот в эфире этой передачи. Поэтому все эти вопросы риторические. Конечно, все нормальные люди понимают, что никакого оскорбления там нет, но найти его можно в любом монологе любого комика, журналиста или общественного деятеля.
— Если говорить о решении суда и его последствиях — оно кажется чрезмерным? Это может быть воспринято как попытка ограничить свободу слова, которая была последнее время у комиков?
— Я слежу за ситуацией в России и уже давно привык к тому, что условный срок — это какая-то победа, потому что не дали настоящий срок. Домашний арест — это тоже какая-то победа, потому что по крайней мере человек не сидит. Ну то есть если сейчас мы будем радоваться, что 10 суток — это какая-то победа и на дольше его не посадили, это будет продолжение той же истории.
Все это плохо в любом проявлении. Неважно, сколько мы положили дегтя в бочку меда. Это все уже несъедобно.
— Но в соцсетях, скорее, реагировали вроде: «Ого, какое жесткое решение». То есть не ожидали даже ареста.
— Я тоже читал эти комментарии. Но я как раз-таки всегда удивляюсь этому удивлению. Я и десять лет назад понимал, что в какой-то момент доберутся и до комиков и их за шутки будут сажать. Поэтому я удивляюсь тем, кто все еще удивляется.
— Повлияет ли такое решение — когда за слова можно оказаться за решеткой — на развитие стендап-комедии? В последнее время она стала местом наиболее свободного выражения мыслей, в комедии по крайней мере. Будут ли комики больше опасаться, самоцензурой заниматься?
— Конечно, это повлияет. Я думаю, что для комиков это какой-то водораздел, и, условно, какой-то комик, придумывая очередную шутку, будет думать: «Ну, вот до ситуации с Идраком я бы, наверное, это сказал, а сейчас ну нафиг мне это надо». Конечно, я думаю, что цели, которую ставили себе люди, всю эту ситуацию муссирующие и усугубляющие, в какой-то части добились: комики сейчас будут, к сожалению, осторожнее выбирать темы и, может быть, шутить не о том, что их волнует, а о том, что не приведет к каким-то негативным последствиям. Повлияет.
Это все крупицы — Хованский (в июне блогера обвинили в публичных призывах к терроризму и отправили в СИЗО из-за песни про теракт во время мюзикла «Норд-Ост» в 2002 году, а позже включили в список террористов и экстремистов. — Прим. ред.), остальные, дело на Дудя (на журналиста составили административный протокол о пропаганде наркотиков из-за его интервью с блогером Ивангаем и музыкантом Моргенштерном, в которых гости рассказывали о своем опыте употребления наркотиков. — Прим. ред.) — мы же понимаем, что все это, конечно, звенья одной цепи.
— У этого может быть обратный эффект — комики станут злее, начнут обращать больше внимания на то, что происходит в политике? Потому что шуток про проблемы общества действительно много, а политику как-то обходят.
— Ну, какой-то внутренний конфликт это может зародить, не знаю, будет ли он внешний. Я буду рад, если это случится, но я сомневаюсь, что какие-то комики будут просто жертвовать своей свободой, свободой своих родственников или карьерой ради какого-то самовыражения.
— 10 лет назад Comedy Club не занимался такой же острой комедией как сегодня стендап-артисты?
— Честно говоря, Comedy Club никогда не был зубастым, и это официальная, нескрываемая политика канала ТНТ. Они вне политики всегда были. Конечно, какие-то общие темы поднимались и в «Наша Russia», и в Comedy Club. Ну про взятки сказали, ну про плохих бояр сказали, но, конечно, никогда никакую острую шутку в Comedy Club в архиве за 15 тысяч выпусков никто не найдет. Наверное, в КВН когда-то случайно проскальзывало: видимо, Маслякова это, может быть, как-то тешило, мимо Эрнста иногда в эфир попадали какие-то остренькие шуточки, но тоже в далеких нулевых. Я не думаю, что Comedy Club когда-то был остросоциальной вещью. «Прожекторперисхилтон» мог бы ей стать и пытался, но очень быстро свернул в сторону Кремля. Конечно, если говорить про творчество, про юмор политический — был «Гражданин поэт». Наверное, одно из таких немногих проявлений, но тоже — где они сейчас, эти люди? В Comedy Club, наверное, не запрещали бы что-то такое говорить, но тогда и времена были менее политизированные. И ТНТ никогда не стремилось быть в политике. Ну и зачем «Газпром-Медиа» шутить про «Газпром-Медиа»?
— 50 лет назад в Америке правоохранительные органы тоже задерживали комиков за «неправильные» шутки. Например, Ленни Брюса задерживали за так называемые непристойности в виде нецензурной лексики? Эти периоды в истории двух стран похожи?
— Наверное, что-то общее есть, но сравнивать их сложно. Все-таки в Америке и в те времена была та самая Конституция, в которой были прописаны какие-то основы. И да, в какой-то момент региональные власти иногда нарушали базовые законы и приходилось годами обществу, адвокатам, общественным деятелям доказывать свою правоту, и рано или поздно они этого добились. А в России никогда не было какого-то [основного] закона постоянного, на который можно было бы ссылаться. Нет такой базы, наверное. Мне кажется, людей легче убедить в том, что национальная идея — это действительно чтобы русских никто не обижал даже шуткой, чем в том, что на любую тему можно говорить и это никак не должно оскорблять настоящих патриотов.
Наверное, хочется от меня услышать какой-то лучик надежды, но, к сожалению, я не могу эту ситуацию сравнить с ситуацией с Ленни Брюсом. Все-таки другая была страна и другая была эпоха. И вопрос опять же не в Брюсе и не в государстве — разговор про людей, которые стоят между Ленни Брюсом и государством, про простых людей, про народ, чиновников, учителей. Ленни Брюс жил в обществе, которое, наверное, чуть больше волновалось о Ленни Брюсе, чем российское общество об Идраке. [9 августа к Таганскому суду] Идрака пришло поддержать 20 человек, из которых 18 его близкие друзья. Обществу все-таки не до Идрака, и поэтому я бы не сравнивал.
— Мне всегда казалось, что стендап-комики в России не очень много рефлексируют на тему политики, если вынести за скобки некоторых авторов. Хорошо это или плохо?
— Конечно, плохо. Но я думаю, что с каждым годом в России все меньше аполитичных людей, тем более если говорить про Москву и тех, кто на Арбате тусуется (имеется в виду Stand-Up Club №1, расположенный на Новом Арбате. — Прим. ред.). Просто, наверное, не все чувствуют потребность говорить со сцены или какие-то заявления делать на эту тему.
Аполитичность в целом [присутствует]. Но а с кого им брать пример? С каких комиков?
— Американские стендаперы очень политизированы. Складывается ощущение, что российские комики не шутят об этом даже не из-за того, что могут быть проблемы, а просто аполитичность становится проявлением эскапизма.
— Возможно, возможно. Как раз когда мы говорим про молодых комиков… Ну, в общем, только на них и надежда. К сожалению, брать им пример неоткуда: все их кумиры нулевых — кавээновцы и камедиклабовцы — в большинстве своем оказались никакой не ролевой моделью, поэтому сейчас снова все на их плечах. Только они могут поднять русскоязычную комедию, русскоязычную сатиру. Потому что наше поколение все просрало — извините, ребята.
— А эта ролевая модель не может быть в лице западных комедиантов?
— Ну а что это за ролевая модель — вышел чувак и пошутил про Трампа, и за это ему ничего не будет, ему даже заплатят за концерт, за ютуб-просмотры. Это совершенно разная ситуация: выступать в страхе и выступать в полной свободе. Тут комики шутили и про Джорджа Флойда, когда он умер, [американский стендап-комик Дейв] Шаппелл выпустил спешл (полнометражная запись сольного стендап-концерта. — Прим. ред.). Тут нет таких запретных тем. И [один из наиболее влиятельных и значимых для американской стендап-комедии артист] Джордж Карлин шутил про 11 сентября буквально на следующий год. Я думаю, наши комики могут завидовать американским, которые последние несколько десятилетий не имеют никаких ограничений в плане тем и, конечно, занимаются чистым творчеством. Поэтому ролевая модель американская, мне кажется, не сработает. Поэтому сами, сами.
Они [молодые российские комики] должны понимать, что благодаря ютубу они уже сами стали ролевой моделью. Не просто же так они у Дудя мелькают через одного. Они одни из немногих современных творческих людей в России, которые как-то выражают свои мысли. В Америке стендап зародился на волне Вьетнамской войны и недовольства народа [политикой властей]. Комики — один из последних оплотов свободы слова.
— Действительно ли стендап-комедия в последние годы стала пространством свободы для молодых, талантливых, независимых комиков? Изменится ли это теперь?
— Если мы даже говорим про Stand-Up Club №1 (Идрак Мирзализаде — резидент этого клуба. — Прим. ред.), который стал таким первым движением вообще в стране, они создавались именно как противовес ТНТ. Это не коммерческий [проект], созданный на не государственные деньги, не подцензурный, не вылизанный, а самый настоящий трушный стендап. И так с тех пор ребята и двигаются уже, наверное, 10 лет. И конечно, это не поменяется.
Я уверен, что никогда, ни в какой ситуации Stand-Up Club №1 не станет прокремлевским, не станет брать никакие деньги или делать что-то, что им не нравится. Я верю, что Stand-Up Club №1 останется до последнего местом, куда люди могут прийти и сказать все, что они думают, и не бояться, что по крайней мере в этом клубе их не поймут. Я думаю, что комики, которые приходили [к суду] поддержать Идрака, тоже не изменятся.