В ночь с 19 на 20 июня были запущены два первых в России частных спутника Perseus-M компании «Даурия Аэроспейс». Через месяц будет запущен еще один космический аппарат компании. Зачем создается и на чем будет зарабатывать частная спутниковая группировка, Forbes спросил у основателя «Даурия Аэроспейс» Михаила Кокорича и Ильи Голубовича, управляющего партнера венчурного фонда I2BF Global Ventures, вложившего $20 млн в космический проект.
Илья, почему именно в «Даурию» решил так серьезно вложиться I2BF Global Ventures?
И.Г.: Мы давно наблюдали за отраслью. Тенденции были очевидны — последние три года венчурные капиталисты во всем мире активно вкладываются в космос. Интерес к частным космическим инвестициям растет. Подумали, что, может, и у нас есть что-то любопытное. Переговорили с большим количеством людей из различных компаний российской космической отрасли. С удивлением обнаружили, что и в России есть несколько частных компаний, зарабатывающих на космосе достаточно крупную выручку и прибыль. Но они по несколько другой модели работают, чем «Даурия», — по сути они перепродают чужие снимки с чужих спутников.
А нам хотелось найти компанию, которая сама будет делать снимки из космоса, на их основе создавать сервисы и на этом зарабатывать. Познакомились с Михаилом на одном из форумов полтора года назад. Сразу понравилось, что он не нацелен на получение государственных контрактов, а в первую очередь ориентирован на создание коммерческих сервисов, на запросы рынка, — это более устойчивая бизнес-модель. Начали переговоры по инвестициям. В начале года начали, в октябре закрыли сделку, заплатив $20 млн за миноритарный пакет (Всего в «Даурию» инвестировано $30 млн, $10 млн внесли Кокорич с партнерами — Forbes.).
Михаил, вы же достаточно успешно продали торговые сети «Техносила» и «Уютерра», неужели собственных денег не хватало? Зачем сторонний инвестор?
М.К.: На текущие проекты деньги были, и мы могли их и без инвесторов закончить. Но бизнес капиталоемкий, и при этом наш прогнозируемый темп роста был гораздо больше, мы шли в сегмент, который будет требовать все больше и больше вложений. Кроме того, нам нужно создавать публичную историю, чтобы в какой-то момент привлечь деньги на IPO. Во-первых, мы изначально хотели создавать большую публичную компанию. Во-вторых, нам нужно привлекать самых сильных людей из отрасли, соответственно, делиться с ними будущими успехами — давать опционы, например.
Сейчас я не могу платить $300 000 человеку, могу $100 000 и опционы. Но этого нельзя делать без внешней оценки компании. I2BF Global Ventures нам эту оценку сделал.
В конце 2012 года «Даурия» выиграла тендер Роскосмоса на создание двух микроспутников весом до 10 кг, переиграв авторитетное ЦСКБ «Прогресс», и получила контракт на 315 млн рублей. Как это удалось частной компании в практически полностью государственной российской космической отрасли?
М.К.: Мы выиграли по соотношению «предлагаемые параметры / цена аппарата». Тендер был на создание спутников, которые могут снимать землю в оптическом диапазоне с достаточно широкими параметрами, а мы предложили сделать аппарат с очень качественной многоспектральной камерой, с помощью которой можно анализировать информацию по сельхозпосевам, лесным угодьям, стихийным бедствиям и катастрофам.
И.Г.: Я, кстати, общался с людьми из Роскосмоса, руководством крупных компаний космической отрасли и задавал точно такой же вопрос: вы строите спутники 50 лет, а почему этот контракт отдали «Даурии»? Ответ был такой: если контракт уходит в российское предприятие, то они ограничены в использовании узлов аппарата, блоков, элементной базы. Сейчас произошел перелом в компонентной базе, в мире все дешевеет, «Даурия», в отличие от институтов и корпораций, мобильна и имеет возможность использовать так называемые индустриальные компоненты, адаптируя их для использования в космосе.
М.К.: Мы строим спутники за единицы миллионов долларов, другие бы в России построили их за десятки и сотни. В отечественной космической отрасли предприятия строят отличные спутники, просто они никогда не занимались сервисом. Конечно, есть военная специфика, и для некоторого класса спутников компонентная база действительно должна быть своя, отечественная — на случай введения торговых ограничений, например.
Сколько средств потрачено на строительство двух аппаратов Perseus-M и чем они будут заниматься в космосе?
М.К.: Около $5 млн, на создание всей группировки будет потрачено $15 млн. Спутники оснащаются блоком системы обмена данными между морскими судами и наземными службами (АИС), которые передают информацию о месторасположении корабля, его курсе, скорости, осадке и т. д. и предупреждает о возможных столкновениях. Нами подписано соглашение с ФГУП «Морсвязьспутник» о совместном использовании спутников для мониторинга речных и морских судов.
Когда в следующем году будут выведены на орбиту спутники с оптической камерой, мы расширим круг клиентов, в том числе среди них будут сельхозпредприятия, производители удобрений, информационные компании, биржевые трейдеры.
У нас две тематики. Одна — космическая съемка и сервисы на ее основе. Будем кооперироваться с зарубежным партнером — обмениваться информацией и создавать одну систему. Вторая — передача информации в космос и обратно. Caterpillar, например, уже стандартно ставит подобные устройства на заводах и после продажи знает, где его техника работает и в каком техническом состоянии находится. Сфера применения наших услуг огромна.
Не боитесь, что ваши спутники рухнут при взлете или не будут выведены на орбиту? Такие случаи уже не редкость в российской космонавтике.
М.К.: Нет такой проблемы. Для нас больший риск не угадать и создать систему, сервисы, на которые не будет рыночного спроса. Этот риск на порядок выше, чем риск потерять аппарат в случае крушения. В среднем для вновь созданных предприятий шанс не угадать с рынком больше 50%, а риск крушения — всего 5%.