Арбитражный суд Москвы вынес решение о взыскании с Rusenergo Fund Limited по иску ВТБ 60,6 млрд рублей. Эта сумма включает в себя 38,8 млрд рублей выданного кредита, начисленные проценты и неустойку. В суде также рассматриваются претензии к Rusenergo Fund Limited и его единственному акционеру ООО «Энерго финанс» от Федеральной сетевой компании (20,3 млрд рублей), «Русгидро» (9,4 млрд рублей), «Россетей» (2,6 млрд рублей), МОЭСК (0,5 млрд рублей).
Несмотря на то, что суд удовлетворил иск ВТБ и, скорее всего, примет положительные решения по другим искам, надежды вернуть вложенные деньги у кредиторов почти нет. Активами, достаточными для погашения долга, фонд не располагает, а уставный капитал «Энерго финанс» составляет всего 10 тыс. рублей. Единственный серьезный актив, которым располагает фонд – высокий покровитель, благодаря которому ему удалось получить от госкомпаний десятки миллиардов рублей, не располагая достаточным обеспечением по кредитам.
Эта история началась в 2008 году. Тогда был создан фонд Otkritie UES Capital Partners Fund PLC, который купил акции ряда российских электроэнергетических компаний. Основную часть средств фонда составили те самые 38,8 млрд рублей, которые сейчас пытается вернуть ВТБ. Уже на следующий год у фонда сменились собственники – 81% Otkritie UES Capital Partners Fund PLC купил кипрский оффшор Xerilda Holdings, зарегистрированный на двух частных лиц, граждан Кипра, а остальные 19% – принадлежащий «Роснефти» Всероссийский банк развития регионов (ВБРР). Новые владельцы переименовали фонд в Rusenergo Fund и передали его под управление компании XENON Capital Partners.
XENON Capital основана в 2009 году бывшей главой российского офиса JP Morgan Натальей Цукановой. Участники инвестиционного рынка были в недоумении, почему госпожа Цуканова внезапно ушла из международного Инвестбанка, в котором за 12 лет добилась впечатляющего успеха. Forbes писал, что создать и возглавить XENON Capital ей предложил бывший тогда вице-премьером правительства РФ и главой совета директоров «Роснефти» Игорь Сечин. Каким образом удалось убедить высокопоставленного сотрудника JP Morgan совершить столь неожиданный карьерный поворот, источники умалчивают. К этому моменту Сечин и Цуканова были знакомы как минимум несколько лет. Еще работая в JP Morgan, Наталья Цуканова принимала участие в подготовке и реализации ряда крупных сделок с акциями российских нефтегазовых компаний. В частности, JP Morgan выступал консультантом при проведении IPO «Роснефти» и продаже активов бывшего ЮКОСа. Игорь Сечин в эти годы занимал должность председателя совета директоров «Роснефти».
За исключением ВТБ, все участники описанных выше сделок, по мнению экспертов, в той или иной степени контролируются Игорем Сечиным
. Руководителями электроэнергетических компаний назначены лояльные ему люди. Например, «Россети» возглавляет протеже Сечина – Олег Бударгин, он же является председателем совета директоров ФСК. В совет директоров «Русгидро» включены сразу два подчиненных Сечина по «Роснефти», а банк ВБРР напрямую принадлежит «Роснефти». Подотчетность фонда и его кредиторов одному лицу объясняет, почему они ждали так долго, прежде чем предъявить судебные иски.
Ситуация вокруг Rusenergo Fund пока рассматривается как «спор хозяйствующих субъектов». Получается, что заняло одно юридическое лицо денег у другого, а вовремя расплатиться не сумело – бизнес не пошел. Конечно, в бизнесе такое бывает, но обращает на себя внимание тот факт, что в числе пострадавших – только госкомпании. Ни одна частная компания не согласилась бы выдать миллиарды под гарантии кипрского офшора и компании с уставным капиталом в 10 тыс. рублей. И если для ВТБ эту сделку еще можно трактовать как рисковое вложение, то для электросетевых компаний кредитование офшоров явно не является профильным видом деятельности. Тем более в ситуации, когда сетевая инфраструктура находится не в лучшем состоянии, а на обновление оборудования постоянно не хватает денег.
Почему сейчас кредиторы Rusenergo Fund все же решились на публичное выяснение отношений в суде? Какой винтик в схеме дал сбой? Игорь Сечин потерял влияние и ему стало трудно удерживать ситуацию под контролем? Или наоборот – он стал настолько влиятельным, что уже может не обращать внимания на скандальные события, связанные с его именем? Судя по тому, что пока главе «Роснефти» не предъявлено никаких претензий в причастности к сомнительным сделкам, второй ответ представляется более вероятным. Впрочем, если настрой на деофшоризацию экономики у руководства страны серьезен, то и к руководству крупнейшей российской нефтяной компании вполне могут возникнуть непростые вопросы.