«"Сибантрацит" — одна из лучших компаний с уникальным для России качественным антрацитом глубокого залегания, — считает директор группы корпоративных рейтингов АКРА Максим Худалов. — Даже сейчас цены на антрациты в мире упали меньше, чем на другие угли. Объем обязательств перед банками у "Сибантрацита" на конец 2018 года составлял 40 млрд руб. Это немало, но за счет высокой рентабельности соотношение долг/EBITDA составляло менее 2 — очень хороший показатель. По итогам 2019 года он может составить около 5, и я не думаю, что для крупных госбанков это повод банкротить компанию. Экономических причин для ее реструктуризации я не вижу».
Вопрос о наследстве Дмитрия Босова кажется риторическим: у него остались дети от трех браков и жена — коммерческий директор «Сибантрацита» Катерина Босова. Это она в ночь на 6 мая нашла тело мужа и пистолет Glock в имении на Рублевке, половину которого миллиардер переписал на нее.
В компанию она пришла из «Модного континента» Ильи Щербовича, которого называли «человеком Игоря Сечина». В делах мужа Катерина активно участвует с 2017-го, а по некоторым данным — с 2016 года. После смерти Босова она стала в компании фактически первым лицом.
В 2018 году в США у Дмитрия и Катерины родилась дочь Белла-Алекса. Сейчас госпожа Босов с Татьяной Навкой курирует созданный мужем фонд по борьбе с коронавирусом «День первый».
В зависимости от завещания Дмитрия Босова, на долю его активов могут претендовать и две предыдущие жены. От 53-летней Элеоноры Босовой у миллиардера два взрослых сына, Артем и Антон. Со второй женой, Анастасией Старовойтовой, покойный угольный магнат познакомился на Украине, и она тоже в какой-то мере имела отношение к его делам. Как вспоминал компаньон Босова, «теневой хозяин» Верховной рады Александр Волков, во время «оранжевой революции» 2004 года Дмитрий и Анастасия стояли на Майдане вместе с Виктором Ющенко и Юлией Тимошенко.
Позже это помогло Босову стать партнером Игоря Коломойского и увести из-под носа Виктора Вексельберга и Александра Абрамова половину 25%-ного пакета акций Никопольского ферросплавного завода.
О намерении продать «Сибантрацит» Катерина Босов пока не заявляла. 20 февраля в интервью S&P Global Platts она анонсировала посткризисный рост поставок угля в Японию, Южную Корею и на Тайвань. Кроме того, несмотря на пандемию, она ждет роста спроса на Сибирский антрацит в Индии, выплавляющей все больше стали. Но не исключено, что дело закончится продажей активов. И не факт, что наследники смогут за них долго торговаться.
Спринтер на марафоне
Уголь не был мечтой юности Дмитрия Босова, его бизнес-модель строилась на быстрой капитализации и продаже разнородных активов в период роста. И первой серьезной победной для него стали акции Красноярского алюминиевого завода, из битвы за который, как из гоголевской шинели, вышли почти все металлургические магнаты.
За КрАЗ Босов боролся в интересах Trans World Commodities братьев Черных и получил за это 5 % акций завода. В 2000 году он продал их Олегу Дерипаске. Потом выкупил у уходивших из России Черных электродные и криолитовые заводы — и продал их тому же Дерипаске и Виктору Вексельбергу. В 2004-м вместе с партнером по Alltech Максимом Барским купил за долги 20 % компании West Siberian Resources — и, увеличив ее капитализацию в 15 раз, продал «Альянсу» Мусы Бажаева.
Такую модель инвестиций Босова знакомые объясняли его импульсивностью. Но на растущем рынке и в период V-образных кризисов он не знал поражений, став воплощением принципа «богатый инвестор — быстрый инвестор».
Считается, что в «длинный» уголь Босову помог войти совладелец УГМК и «Трансмашхолдинга» Андрей Бокарев. И Михаил Абызов — близкий к Анатолию Чубайсу и Дмитрию Медведеву гендиректор «Кузбассразрезугля» знал Босова еще по Красноярску.
В 2007 году он вкладывается в Колыванское месторождение антрацита под Новосибирском. В 2012-м покупает разрез Кийзасский в Кузбассе (50 % в нем приписывают Абызову, но Босов это отрицал). В разгар кризиса 2014 года начинает разработку разреза Восточный. Риск себя оправдал: как рассказывал Максим Барский, из-за санкций США против Северной Кореи «Сибантрацит» занял на мировом рынке ее нишу.
К 2017 году Дмитрий Босов покупает «Сибантрацит Кузбасс», вкладывает 100 млн $ в два месторождения антрацита на Таймыре, добывает уголь в Индонезии и приобретает по 50 % крупнейшего Огоджинского месторождения и порта Вера на Дальнем Востоке. В 2018 году «Сибантрацит» произвел 24,1 млн тонн угля — четверть его российской добычи.
«Мы создали большую угольную компанию, 80 % углей — металлургические, которые выдерживают любой кризис, — говорил потом "Коммерсанту" партнер Босова Александр Исаев. — Европа, по сути, умерла как рынок, и все ринулись на Восток».
«Наше ноу-хау в том, что мы быстро начинаем добывать, начинается денежный поток, можно кредитоваться», — объяснял РБК гендиректор компании Барский. Кредиторами он назвал консорциум иностранных банков и Сбербанк.
В 2018 году Дмитрий Босов с состоянием 950 млн $ впервые попадает в список Forbes. Он сосед Путина по Рублевке, финансирует «Ночную хоккейную лигу», гоняет шайбу с Михаилом Мишустиным и Сергеем Шойгу (его дочь Ксения Шойгу числилась партнером в компании Босова «Арктик логистик»). Он спонсирует социальные проекты экс-охранника Путина, губернатора Тулы Алексея Дюмина и помогает приятелю Демьяну Кудрявцеву, переводившему «Ведомости» под контроль «Роснефти».
О владельце «Сибантрацита» говорили как о «всемогущем угольном магнате», ему сходили с рук громкие экологические нарушения. Кажется, к 50 годам импульсивный инвестор нашел свою нишу в системе и стал для нее своим. Но это было не совсем так.
Прокси-охота оруженосцев короля
Последние два года прошли в России под знаком снижения внешнего спроса на сырье и роста конкуренции околовластных групп за источники дохода. Главными покупателями российских ресурсов стали страны Азии, а главными кредиторами — госбанки. В Сибири и на Дальнем Востоке это повлекло экспансию «питерских», символом которой стали рыбные и крабовые войны Глеба Франка. И не только они.
Для Дмитрия Босова новая реальность началась в 2018 году с отказа продать активы «Сибантрацита» компании «Коулстар» Эдуарда Худайнатова, который заявил права на разрез Колыванский. По данным РБК, он давал за них 1,5 млрд $, а Босов просил 3 млрд. За экс-директором «Роснефти» маячит тень всемогущего Игоря Сечина.
Официально факт переговоров никто не признал, но Босов заказывает в «Ведомостях» рекламную кампанию «Сибантрацит не продается». «Роснефть» уходит из его газового проекта «Печора СПГ». А «ВостокУголь» получает от Росприроднадзора двухмиллиардный штраф за незаконную добычу угля на Таймыре.
В числе претендентов на активы Босова называли и Сергея Курченко. Имя «экс-кошелька Януковича» и фронтмена угольных схем Кремля на Донбассе указывало не столько на его личный интерес, сколько на интерес кого-то очень большого. И возможно, было тонким намеком на участие главы Alltech в первом майдане.
По словам знакомых, Босов просил защиты у Андрея Бокарева и Искандера Махмудова (позже он продаст 20 % «дочки» «Сибантрацит Кузбасс» их партнеру Сергею Глинке). Это не помогло.
Осенью 2018 года, вслед за напуганным арестами братьев Магомедовых Михаилом Абызовым, Дмитрий Босов уехал из РФ. В Калифорнии они с женой купили виллу за 30 млн $ и вложили 160 млн $ в плантации марихуаны. Легальный наркобизнес мог стать якорем семьи в США и компенсировать провал в Индонезии, где Босов с Исаевым потеряли до 250 млн $. Однако спустя полтора года и этот бизнес развалится.
2019 год приносит новые неприятности. Штраф за Таймыр удается снизить до 600 млн руб., но к нему добавляется уголовное дело от ФСБ. На фоне падения экспорта угля РЖД и три частных грузовых компании выставляют иски за простой вагонов на 587 млн руб. Часть из них «Сибантрацит» проиграл.
Тогда же против компании начинается долгая медиавойна, похожая на попытку сбить цену активов перед офертой. Кто ее заказчик — неясно, но к ней подключаются даже лояльные обычно СМИ в регионах присутствия компании.
И тогда Босов делает ход конем — пишет президенту письмо с просьбой разрешить ему за свой счет построить «Северомуйский тоннель — 2», который увеличит пропускную способность БАМа с 16 до 100 млн тонн грузов в год. Идея, получившая одобрение РЖД, так нравится Путину, что летом 2019 года Босов становится хедлайнером ПМЭФ. Рассказывая о проекте в эфире «Россия 24», Босов страшно нервничал. Но враги были повержены.
Оставались лишь две проблемы — очевидная нехватка заявленных на тоннель 60 млрд руб. и планы партнеров по Огоджинскому месторождению и порту Вера. Дело в том, что компания «А-Проперти» Альберта Авдоляна публично объявила о намерении включить их в свой будущий якутский энергокластер. И Босова об этом не спросили.
Братья по Вере
По данным «Контур.Фокус», в «Огоджинской угольной компании», контролирующей крупнейшее месторождение угля с запасами 1,5 млрд тонн, 50 % принадлежат кипрской «Сибантрацит пиэлси», 37,5 % — Екатерине Лапшиной, еще 12,5 % — у Росимущества. Похожая структура собственности в ООО «Порт Вера менеджмент», только Лапшина делит там 37,5 % с Эдуардом Новиковым из «Росинжиниринга». В обеих компаниях Лапшина представляет интересы Альберта Авдоляна.
Управляет Огоджей и Верой УК «ВостокУголь». 6 апреля 2020 года ее директора Александра Исаева Дмитрий Босов публично уволил со всех постов за «вопиющие злоупотребления и хищения», ставшие «хорошей возможностью для конкурентов». А 30 апреля станет известно, что Исаев ушел к Авдоляну и возглавил крупнейшее Эльгинское месторождение угля в Якутии, к которому присматривался Босов.
«А-Проперти» выкупила 51 % Эльги у Игоря Зюзина. Продавать долю хозяин «Мечела» не хотел, но госбанки отказали ему в рефинансировании кредитов. При этом непубличный Альберт Авдолян, чье состояние оценивается в 800 млн $, не только нашел в разгар кризиса 95 млрд руб. на выкуп доли Зюзина, но и предложил 31 млрд руб. «Газпромбанку» за остальные 49 %.
Всего Авдолян готов потратить на Эльгинское месторождение 140 млрд руб. — это не считая инвестиций в его развитие.
Чуть раньше, в 2019 году, структуры Авдоляна выкупили за долги Якутскую топливно-энергетическую компанию (далее — ЯТЭК) арестованного после конфликта с «Транснефтью» Зиявудина Магомедова. Затраты оценивают в 14 млрд руб. Свои дальнейшие инвестиции в СПГ-проект на базе ЯТЭК с запасами 367 млрд куб. м газа Авдолян оценивает в 10 млрд $.
Все это он со своим партнером Сергеем Адоньевым планирует включить в свой якутский энергетический кластер — вместе с Огоджинским месторождением и портом Вера. В «Сибантраците» называют это «хотелками». Но откуда деньги?
Источники финансирования «А-Проперти» не раскрывает, но давний партнер «Ростеха» по Yota и «Мегафону» Авдолян близок к Сергею Чемезову. Их вместе видят в неформальной обстановке, Чемезов — глава попечительского совета благотворительного фонда семьи Авдоляна «Новый дом». По данным «Проекта», Авдолян с Чемезовым и Адоньевым участвовал в переговорах о финансировании «Новой газеты».
После смерти Дмитрия Босова издание сообщило, что в апреле миллиардер благодаря Дюмину и Шойгу помирился с Игорем Сечиным. Но признаки медиакампании против «Сибантрацита» наблюдаются до сих пор. Причем серия сюжетов об активах Босова прошла в СМИ «Национальной Медиа Группы» братьев Ковальчуков.
В марте Пятый канал рассказал об экологическом ущербе от «Сибантрацита» на Кузбассе, намекнув на возможный отзыв у компании лицензии. В международной группе «Экозащита!» отмечают, что похожие нарушения со стороны других компаний журналистов не интересовали. А в середине апреля, после увольнения Исаева, РЕН ТВ и канал IZ.RU сняли сюжет об экологическом ущербе, который наносят Приморью «ВостокУголь» и порт Вера. Партнеры Босова по этому проекту в сюжете не упоминались.
Уезжай или подчиняйся
Официальных претендентов на активы Дмитрия Босова пока нет. Неясна даже судьба «Арктической горной компании», продажу которой в феврале обсуждали с «Росатомом»: замглавы дирекции Северного морского пути Вячеслав Рукша сказал «Ко», что ничего об этом не знает.
Директор «Сибантрацита» Максим Барский обсуждать будущее активов отказался. Партнер Босова Андрей Бокарев на звонки не ответил, в УГМК сообщили, что намерения не комментируют. В «Коулстар» Эдуарда Худайнатова на вопросы «Ко» не ответили. Связаться с Альбертом Авдоляном и его представителями «Ко» не удалось.
«У Авдоляна может не хватить денег на "Сибантрацит", учитывая необходимость снимать и вывозить "шапку" некачественного угля на Эльгинском месторождении, — считает Максим Худалов из АКРА. — А Худайнатов интересовался "Сибантрацитом" в 2018 году, когда его рентабельность по EBITDA превышала 50 %. Сегодня цены на уголь упали кратно, пропускная способность железной дороги не превышает 100 млн тонн в год, и весь лимит зарезервирован другими производителями. Поэтому Босов и ввязался в строительство "Северомуйского тоннеля — 2", переоценив свои возможности», — напоминает он.
Но политические шансы удержать активы «Сибантрацита» от перехода к структурам, связанным с Игорем Сечиным и Сергеем Чемезовым, эксперты считают минимальными.
«Варианты сохраниться у предпринимателей старой волны были до 2014 года, когда силовая корпорация стала в России абсолютно доминировать, — говорит директор Центра политологических исследований Финансового университета при правительстве РФ Павел Салин. — Самые дальновидные к тому времени или все продали и уехали в Лондон, или стали младшими партнерами олигархов путинского призыва. Например, Алексей Мордашов успел заключить достаточно тесный альянс с Ковальчуками и спонсировал их медийные проекты. Но "Ночная хоккейная лига", которую финансировал Босов (и братья Магомедовы. — Ред.), стратегическим альянсом не была. Остается вариант попытаться получить по максимуму за свои активы. Но надо понимать, что покупателей будет в лучшем случае два, а скорее всего — один».
Президент Центра стратегических коммуникаций Дмитрий Абзалов связывает события вокруг «Сибантрацита» с ослаблением команды Дмитрия Медведева.
«Босов и Абызов получили при нем разрез Кийзасский, братья Магомедовы — Объединенную зерновую компанию, — говорит он. — Теперь Абызов и Магомедовы за решеткой, а Босов в поисках политического прикрытия бросился в "Северомуйский тоннель — 2", зная, что у него все закредитовано. Но его не поддержали, а выплывать на фоне падающего рынка стало намного сложнее».
Чтобы удержать активы, Босов пытался их «овнешнить» через инвестиции в индонезийский уголь и калифорнийскую марихуану, считает эксперт. Но она оказалась не такой уж прибыльной. А к выходу на рынок Индонезии терявший аппаратный ресурс Босов в спешке не успел подготовиться.
Битва за угольное наследство Босова начнется в самое ближайшее время, уверен Абзалов. Вопрос лишь, кто в ней победит — «Ростех» с его энергетическими проектами или частный вариант «Роснефти» в лице Худайнатова, который скупает активы на внутреннем рынке. Все мы помним войну между структурами «Роснефти» и «Газпромом» за экспорт на Дальнем Востоке. Поэтому решения будут приниматься на политическом уровне.