«Моя ошибка в том, что я признала вину и даже не пыталась оправдаться. Думала, я так быстрее смогу достроить завод…» — жалела Евгения Даутова о первом судебном процессе, после которого оказалась в колонии. Теперь ей снова грозит заключение: гособвинение в прениях заявило, что вина доказана, а сама банкир, ко всему прочему, в преступлении не раскаялась. Даутова оправдывалась: не получила никакой личной выгоды и жалеет лишь, что не «вырулила» ситуацию. О том, как «КЗСК-Силикон» почти выкупил китайский нефтегазовый гигант, но в итоге завод ушел с торгов за «какие-нибудь» 390 млн рублей, как экс-глава спасала свой банк от участи ТФБ и Интехбанка и были ли все-таки «технические» фирмы, — в материале «БИЗНЕС Online» из зала суда.
И снова 6 лет
В июне 2019 года, когда суд рассматривал первое дело бывшего предправления Спурт Банка Евгении Даутовой, гособвинение запрашивало ей 6 лет колонии. Тогда дело рассматривали в особом порядке, суд дал ей 3 года, половину из которых зачли в счет ареста, и в феврале 2020-го Евгения Валентиновна вышла по УДО.
Второе уголовное дело в отношении нее возбудили через несколько месяцев после освобождения. Прения должны были состояться еще в мае, однако к ним шли долго: сначала АСВ заявило гражданский иск, затем в дело вступил новый адвокат Даутовой, который выразил желание снова допросить ее на процессе.
В чем обвиняют Даутову
Помощник прокурора Вахитовского района Казани Михаил Житлов заявил: несмотря на то что свою вину Даутова не признала, обвинение уверено, что она доказана полностью. Ее, в частности, подтверждают показания потерпевшего (АСВ) и многочисленных свидетелей со стороны обвинения, которых допросили в суде.
«Для назначения наказания следует учесть характер общественной опасности совершенного преступления», — подводил к кульминации Житлов. Он предложил иметь в виду в качестве смягчающего обстоятельства состояние здоровья самой Даутовой. Впрочем, стоит учитывать и то, что вину она не признала и не раскаялась в преступлениях, которые относятся к тяжким.
«Фактура правильная, истолкование – нет»: Евгения Даутова признала вину частично
По первым двум эпизодам дела (ч. 1 ст. 201 УК РФ) гособвинитель предложил назначить Даутовой по 2 года лишения свободы, но от фактического отбывания наказания освободить, потому что истек срок давности. По этим преступлениям он составляет 6 лет, которые истекли в нынешнем году.
По третьему эпизоду (ч. 2 ст. 201 УК РФ) прокурор посчитал, что без реального срока не обойтись. Максимальное наказание по статье — 10 лет. Но Даутову предложили отправить в колонию общего режима на 6 лет. А также назначить дополнительное наказание — лишить ее права занимать должности «с исполнением организационно-распределительных и хозяйственных функций» в коммерческих фирмах.
Сама Даутова отказалась комментировать корреспонденту «БИЗНЕС Online» высказывания гособвинителя.
Претензия Даутовой к АСВ: «Опять за какие-нибудь 390 миллионов рублей будем продавать многомиллиардный комплекс…»
До того как гособвинитель выступил с пятиминутной речью, адвокат Даутовой Ринат Файзрахманов, вступивший в дело только в июле, допросил представителей АСВ. Его вопросы касались гражданского иска, который агентство заявило в процессе, — на всю сумму ущерба по уголовному делу, 890 млн рублей. Файзрахманов отметил, что АСВ просит обратить взыскание на арестованное имущество КЗСК, но при этом не представило документы об оценке имущества, в частности оборудования. Так, по словам самой Даутовой, на балансе КЗСК числятся две голландские водородные установки, которые физически находятся на площадке завода «СК-Дзержинск».
— Насколько я знаю, там вовсю идут продажи. Как так — не оценивали, а уже продают? — спрашивал юрист.
— Это оборудование в залоге Акибанка. Это их имущество, они решают, как продавать, — отвечали представители АСВ. Их на заседании было двое — Рамис Абянов и Ильдар Багаутдинов.
Даутова отметила, что, раз установки относятся к КЗСК, значит, речь идет о стратегическом оборонном предприятии, которое нельзя «разделить». Хотя, например, по ее словам, две «водородки» уже продал Спурт Банк «за 10 процентов от стоимости». Цена же одной установки, по оценкам Даутовой, — «десятки миллионов» рублей, а с нынешней ситуацией — и того дороже.
«Что можете сказать? Почему единый имущественный комплекс продается по частям»? — уточнил адвокат у АСВ. Представитель отвечал: площадка в Дзержинске, где находятся «водородки», не имеет отношения к циклу выпуска продукции в Казани. В целом же, по его словам, вопрос делимости-неделимости отслеживает минпромторг, который сам определяет условия продажи имущества и т. д. «В части залогового оборудования, которое принадлежит Акибанку, это их право продавать на их усмотрение по определяемой ими цене», — отрезал Багаутдинов.
Даутова заявила, что площадки в Казани и Дзержинске друг от друга зависят. По ее словам, арендатор, который находится на площадке КЗСК, перевел производство этиленхлоргидрина, без которого невозможно производить тиокол (производится на КЗСК в Казани), в Кемерово. Причем берет одну составляющую — окись этилена — в Дзержинске, везет в Кемерово и только оттуда — в Казань.
«Там не отлажен техпроцесс и есть проблемы с качеством сырья», — разошлась Даутова, но судья ее не останавливал. По ее мнению, таким образом «господин Шадрин» (вероятно, речь о главе корпорации «Промтеха» Валерии Шадрине — прим. ред.) «берет в заложники будущего покупателя КЗСК»: «Потому что невозможно будет выпускать продукцию, и он окажется опять единственным покупателем на имущество площадки КЗСК. И снова за какие-нибудь 390 миллионов рублей будем продавать многомиллиардный комплекс… («КЗСК-Силикон» продали на торгах за 395 млн рублей в прошлом году — прим. ред.)».
Багаутдинов подчеркнул, что Даутова, будучи «контролирующим КЗСК лицом», имеет право оспаривать торги, которые «ей не нравятся», и цену, за которую продают предприятия. Но она ничего не сделала — мол, представители АСВ впервые слышат ее недовольство дешевой продажей «КЗСК-Силикон». «У меня нет возможности содержать юристов в отличие от АСВ», — сказала Даутова в ответ на заявление представителя о «равных возможностях».
«У вас адвокат сидит», — заметил на это Багаутдинов, показав на недавно вступившего в дело защитника. «Спасибо друзьям, они заключили соглашение», — не растерявшись, ответила Даутова.
Суд принял иск к рассмотрению.
«Лично для себя я никуда деньги не выводила»
Затем на вопросы Файзрахманова полтора часа отвечала сама Даутова. Все ее выступление сводилось к тому, что к проблемам привел кризис 2014–2016-х. Это, в частности, подтверждает решение Арбитражного суда РТ от августа прошлого года: там сказано, что действия экс-банкира не выходили за пределы обычного предпринимательского риска, а банкротство КЗСК наступило из-за валютного кризиса 2014-го.
О том, как она стала владелицей КЗСК, как появился «КЗСК-Силикон» и как предприятию оборвали кредитную линию в разгар кризиса из-за двукратного увеличения сметы, Даутова уже рассказывала в своем последнем слове на процессе в 2019 году. С тех пор ее позиция фактически не изменилась. Единственное, призналась Даутова, она пожалела, что на первом суде согласилась на особый порядок — т. е. с полным признанием вины и без разбирательства по существу. «Там автоматом был приговор. Моя ошибка в том, что я признала вину и даже не пыталась оправдаться, — заявила Даутова. — Я думала, что так быстрее смогу достроить завод…»
Сейчас свою вину она категорически не признает. «Я не считаю, что злоупотребляла [полномочиями] в целях личной корысти, — заявила Даутова, отметив, что „выгодоприобретателями“, как следует из письма Росфинмониторинга, были КЗСК и „КЗСК-Силикон“. — Лично для себя я никуда [деньги] не выводила, у меня ни офшорных счетов, ни недвижимости [нет], ничего я не имею. У меня был вклад на 2 миллиона рублей в банке, он там и остался». Она отметила, что владела 30% КЗСК и являлась мажоритарным акционером «Спурта», а потому все ее благополучие было связано с банком: там она получала зарплату, дивиденды, 2% процента от прибыли. «Дивиденды я несла займами на завод, закрывала дыры», — рассказала Даутова. Потому нелогично было наносить ущерб фактически себе самой, заявила она.
По словам Даутовой, в своей жизни она пережила несколько экономических кризисов. Во время одного из них, в 1998 году, ее пригласили санировать Спурт Банк, и сделала она это одна, без помощи ЦБ. «И сказать, что я, как офицерская вдова, [потом] сама себя высекла, [привела к банкротству] банк, который мне с таким трудом достался, я не могу», — заявила экс-банкир.
В 2014 году случилась девальвация рубля, ставку ЦБ поднял до 17%, цены на стройматериалы выросли, сметы у инвестпроектов — тоже. КЗСК это не миновало — впервые за 15 лет он получил убыток. В то время КЗСК вложился в инвестпроекты — выкупил завод в Дзержинске и создал «КЗСК-Силикон», все — для производства сырья, которое из-за границы покупать было невыгодно. Последний поддержало государство, которое вошло в проект в качестве соучредителя (49% принадлежало Росимуществу, 51% — КЗСК). Инвестировал в производство Спурт Банк — выдал кредиты, КЗСК и Росимущество вложили больше 800 млн рублей каждый, но основную сумму — 3,4 млрд рублей — инвестировал ВЭБ.РФ, который открыл кредитную линию. Здесь и случился кризис-2014. «ВЭБ.РФ не сразу приостановил линию: он дал нам шанс хорошенько вложиться, и мы вложились, реализовали 40 процентов строительно-монтажных работ, 80 процентов оборудования на площадке — и после этого приостановил финансирование. Как бывший банкир, могу сказать: имеет право удостовериться, имеет ли проект дальше [смысл]», — рассказала Даутова. При этом, отмечает она, ей не сказали, что финансирование прекращается, но посоветовали найти дополнительных инвесторов. Она нашла — «РУСАЛ» и технопарк «Идея», готовые вложиться по 1,5 млрд каждый.
Кроме того, для «разделения рисков», кроме Спурт Банка, к финансированию проектов привлекли еще 7 региональных банков, заявила Даутова. Среди них были Татфондбанк, Интехбанк, Татагропромбанк и «Северный кредит» — все они пали жертвой банковского кризиса. По ее словам, на момент, когда у банков начались проблемы, у «Спурта» было 990 млн рублей межбанковских кредитов. Даутова нашла выход, как эти деньги не потерять: «Мы перекредитовали кредиты ТФБ и Интехбанка на фирмы. Где-то впрямую закрыли, где-то передали права. В противном случае межбанковские кредиты с ТФБ попали бы в третью очередь. И как показал опыт, думаю, в третью очередь мы бы точно ничего не получили. А здесь мы хотя бы получили требования к ГК „КЗСК“, которая обладает имуществом», — сказала Даутова.
Потом подрядчики начали массово подавать на банкротство, затем начал банкротиться и «КЗСК-Силикон», по которому, между прочим, Даутова по просьбе властей дала личное поручительство. «Мы никак не ожидали, что проект просто бросят на произвол судьбы», — пожала плечами она. Кстати, по словам Даутовой, сейчас проекты, в которые вложился КЗСК, «дают свои плоды» (и по плану эта отдача должна была случиться через 7 лет), а арендатор КЗСК получает прибыль: «98 миллионов чистой прибыли он получил за 2021 год, я в интернете видела. Несмотря на то что предприятие работает на 10 процентов. То есть если бы оно было на полную катушку загружено, то получало бы минимум миллиард чистой прибыли. И кредиты были бы погашены!»
Об обвинениях: фирмы не «технические», но не все
Об уникальности КЗСК и «КЗСК-Силикон» Евгения Валентиновна могла говорить долго. Она отметила, что предприятие, кстати, готов был выкупить инвестор из Китая — CNPC. По словам Даутовой, она лично потратила четыре месяца на то, чтобы убедить китайскую нефтегазовую корпорацию выкупить предприятие, и у нее это получилось — мол, уже был подписан меморандум, что они выкупят «КЗСК-Силикон», погасят долги и достроят. Но не вышло — продали на торгах. «Этими торгами государство просто кинуло государство», — эмоционально подчеркнула Даутова. Она предположила, что выкуп предприятия с торгов за такую цену был заранее спланирован: по ее словам, бывший директор «КЗСК-Силикон» в 2018 году работал в компании, которая позже выкупила ее детище за копейки.
Если возвращаться строго к обвинению, то здесь Даутова заявила: те кредиты на 712 млн рублей, которые Спурт Банк выдал компаниям из ГК «КЗСК», не могли никак повлиять на состояние банка. Более того, заявила она, фирмы, которые следствие считает однодневками, на самом деле давно и долго работали. Например, Региональная топливно-энергетическая компания, которой Спурт выдал 42 млн рублей, производила салфетки и была создана в конце 90-х, указала Даутова. «По первому приговору я за эти салфетки уже ответила», — заявила она. «Живой» была и компания «Март» с кредитами на 23 млн рублей, «СК-Дзержинск» (на 77 млн рублей кредитов) — полноценный работающий завод. Компании «Химэкс груп» (кредиты на 117 млн рублей) и «Снабхимкомплект» (126 млн рублей), по словам Даутовой, создавали «менеджмент КЗСК», заводские организации, входившие в группу компаний, участвовали в перекредитовании межбанковских кредитов. А вот, например, «Редит», взявший в банке 25 млн рублей, был «разовой» фирмой, сказала Даутова: она участвовала в перекредитовании «СК-Дзержинск». «Она включена в реестр кредиторов. Если правильно продадут имущество КЗСК, то эти кредиты должны вернуться», — отметила она.
«То есть ваши действия не образуют состав преступления?» — уточнил у Даутовой адвокат.
«Я считаю, что нет. Я чувствую свою вину в том, что не смогла при наличии всех составляющих удержать эту ситуацию. Я не приобрела никакой личной корыстной выгоды. Во-вторых, я действовала по обстоятельствам, которые родились в результате форс-мажора, валютного кризиса, — еще раз объясняла Даутова, поражаясь, что этот момент не отражен в обвинительном заключении. — Как будто бы я на ровном месте сидела и выдумывала, как бы мне свой любимый банк разорить и себя любимую!»
Судебное следствие на этом завершилось: на следующем заседании в прениях должна выступить сторона защиты.