Это событие не столь громкое, каким могло бы стать появление в суде в качестве свидетеля лидера «Ночных волков» Александра Залдостанова — Хирурга (он не пришел на допрос, сославшись на командировку), но намного более значимое с точки зрения рассмотрения дела по существу.
Термин «приобщить вещественное доказательство к делу» означает возможность для процессуальных сторон ссылаться на него в подтверждение своей позиции перед судом. Если какая-то вещь объективно (важное слово!) существует, но к материалам дела не приобщена, — ее как бы и нет, хоть бейся о стену лбом. Так было с дверью гаражного бокса № 9, о приобщении которой к делу защита Юрия Некрасова из «Трех дорог» заявила на стадии следствия 10 ходатайств. Но до прошлого вторника дверь болталась в гараже, из которого в ночь на 20 октября 2012 года был сделан выстрел, ставший причиной смерти «ночного волка» Валерия Родителева (Белого). А 11 февраля 2014-го по предложению прокурора (!) ее привезли в суд, и она будет, по крайней мере, осмотрена, а пока «принята на хранение» в прокурорском кабинете.
В представленном в суд обвинительном заключении, в соответствии с которым Юрий Некрасов продолжает содержаться под стражей (уже 16 месяцев), повреждения этой и еще одной двери (соседнего бокса) описываются как «выходные отверстия», что говорит о факте стрельбы из гаража. Защита настаивает, что, наряду с «выходными», дверь бокса № 9 имеет и «входные» отверстия, что может указывать на стрельбу (или удары) и в гараж по направлению снаружи. Чтобы подтвердить это или опровергнуть, а также понять происхождение повреждений, нужна экспертиза, которая теперь уже почти наверняка будет проведена, — но лишь спустя 16 месяцев и по решению судьи, а не следователя.
Означенная дверь может стать тем главным объектом, в зависимости от которого суд будет отвечать на вопрос о наличии или отсутствии в действиях подсудимого Некрасова признаков необходимой обороны. Некрасов и свидетели защиты, бывшие вместе с ним в гаражах в ночь на 20 октября, говорили о необходимой обороне с самого первого допроса в тот же день, а «ночные волки» (в суде их допрошено уже около 20) в один голос рассказывают, что они заехали пригласить маленький клуб «Три дороги» на праздник по случаю закрытия мотосезона в Зеленограде, никаких иных и дурных намерений не имели, а Некрасов стал стрелять из охотничьего ружья просто ни с того ни с сего.
После того как судья Гривко дал согласие осмотреть дверь, один из «ночных волков», сидящих в зале, сделал замечание, что «все как-то однобоко», за что был удален судьей. «Однобоко» — это значит «необъективно». Сквозную тему этого (второго) репортажа нам подсказал председатель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин, который день в день с нашим первым репортажем выступил (через депутата Госдумы Ремезкова) с предложением «ввести в понятийный аппарат УПК РФ термин «объективная истина» (см. «Новую газету», № 11).
Вкратце аргументация ученых-процессуалистов против идеи Бастрыкина (подробнее она была сразу же приведена в СМИ) состоит в том, что требование непременно найти «объективную истину» приведет не к ее нахождению (что человеческими силами часто, если не вообще, невозможно) а к тому, что ликвидируется состязательность уголовного процесса, судьям придется, подменяя теряющее квалификацию следствие, бесконечно возвращать дело «на доследование», притом что подсудимые будут столь же бесконечно оставаться без приговора в СИЗО.
Однако недостижимость истины на земле не означает, что к ней не надо стремиться. С другой стороны, требование объективности (которое к «истине» догадался прицепить Ленин — даже не Маркс) как раз в уголовном процессе имеет важнейшее значение: он должен вестись объективно (в смысле: непредвзято), в соответствии с объективной стороной и с объективной же картиной преступления, опираясь на исследование объективных улик, а не только показаний свидетелей, субъективных по определению.
В этом смысле дело «Трех дорог» и «Ночных волков» — прямо как для учебника, и лучшего материала для аргументов как в пользу, так и против концепции профессора А.И. Бастрыкина даже не найти. Это дело во многом подкрепляет его позицию: судья Гривко пытается именно установить истину настолько объективно, насколько это возможно, — но оно же становится и важным свидетельством против самого Бастрыкина — в логике того, что под его началом вытворяет Следственный комитет.
Подробно остановившись на двери бокса № 9, своевременно не изъятой из гаражей и не направленной на экспертизу, мы назовем (не оценивая доказательства, а лишь перечисляя их) также другие процессуальные действия, которые следствие (следователь А.А. Ваганов из Главного следственного управления СК по г. Москве, работавший также в бригаде по «болотному делу») обязано было произвести, но по каким-то причинам этого не сделало. В частности, не были проведены ситуационная экспертиза с участием «ночных волков» для проверки показаний на месте, очные ставки между ними и членами группы Некрасова. Следствие не изъяло не только двери, но и другие вещдоки, в частности, потухший факел, указание на который есть в протоколе первого осмотра места происшествия ночью 20 октября, и ряд найденных в тот же день предметов, которые могли указывать на стрельбу не из охотничьего, а из травматического оружия. Следствие не собиралось приобщать к делу и видеозапись от въезда в гаражи, на которой видно 15 машин и около 40 «ночных волков», и сделало это по требованию защиты Некрасова лишь после того, как копия этой записи была переписана с сервера его друзьями и выложена в интернет.
Это главное, ну и еще там кое-что «по мелочи». Мы не беремся судить о причинах, по которым это не было сделано. Возможно, следователи просто разучились работать, может быть, на них произвело слишком сильное впечатление известное всей стране знакомство Хирурга с президентом и патриархом. Независимо от этого, отдаление от «объективной истины» стало результатом следствия, а теперь эти его провалы, ставя себя, в самом деле, в сложное положение, пытается как-то восполнить государственный обвинитель.
На прошлой неделе на сайте «Ветераны против коррупции» Российского союза ветеранов Афганистана появилась подробная статья Виктора Келлера, «афганца» и члена («мембера», что означает высокое положение в иерархии) клуба «Ночных волков». Келлер критикует весь ход процесса, и в особенности позицию прокурора Громова, в конце своей заметки прямо намекая на возможность «коррупционной составляющей».
Полноте, коллега! Вы же видели этих фри (free) байкеров в суде, когда они толкаются с «ночными волками» за места в зале. А мы с вами, в отличие от них, не дети и понимаем, сколько это может стоить.
Объективности, так сказать, ради: уж им-то подкуп прокурора никак не пришьешь, да и жилеток, на которые пришиваются всякие ярлыки, в отличие от «волков», они в суд не надевают. А кто же тогда?
Стараясь приблизиться к истине по делу, государственный обвинитель Андрей Громов вынужден отказываться от того обвинительного заключения, которое было представлено следователем Вагановым и утверждено кем-то из вышестоящих коллег самого прокурора. Выходит, в логике состязательного процесса, что государственный обвинитель по делу состязается с обвинением в лице Следственного комитета. Может быть, по этой причине ему до сих пор как раз и позволяют это делать: между прокуратурой и СК идет сложная борьба и по подмосковному «игорному делу», и по другим. Этот конфликт, кстати, был искусственно, если не специально, заложен еще в 2007 году при выделении СК в самостоятельное подразделение и при лишении прокуратуры де-факто всякого контроля за ним. Но эта запрограммированная конъюнктурным законом кривизна не исключает того, что прокурор Громов — честный (в рамках дозволенного) профессионал.
На прошлой неделе одно из заседаний Зеленоградского суда было отложено в связи с вызовом представителей обвинения в прокуратуру то ли Московской области, то ли еще выше с докладом. Ни Андрей Громов, ни его коллега Маргарита Долгих о подробностях встречи у начальства рассказывать не стали. Судья Гривко спросил у сторон, не подавал ли кто на них жалоб, но все сказали: нет-нет-нет. К залу с таким вопросом пока не обращались.
«Новая газета» продолжает следить за процессом в Зеленоградском районном суде Москвы. Мы также надеемся на интервью с Александром Залдостановым: предложение дать свои комментарии к этому процессу ему уже сделано.