Посадки людей в погонах уже стали делом обыденным и привычным. Новый тренд начался с дела генерала Сугробова и продолжился арестами полковников Захарченко и Черкалина. С одной стороны, хорошо, что оборотней в погонах все-таки наказывают. Обычно силовиков обвиняют в превышении должностных полномочий или во взяточничестве. При этом в большинстве случаев разменной монетой становятся майоры и полковники, случаи с генералами редки, а фактов задержания представителей высшего руководства нет вообще.
Возможно, существует негласное правило: начальство не трогать. То ли по причине прошлых заслуг, то ли из-за нежелания выносить «сор из избы». Потому отыгрываются на полковниках, заодно указывая направление народному гневу. Мол, это полковник Захарченко разворовал РЖД, а кредитно-финансовую систему обнес полковник Черкалин. При этом, совсем как в шахматах, офицерами порой жертвуют в ходе борьбы силовых кланов.
Большая игра
Возьмем, например, дело полковника ФСБ Фролова. Наша газета уже не раз писала о нем. Уголовное дело состоит из нескольких эпизодов – основного и запасного. Первый и наиболее нашумевший – это введение в заблуждение строителя Гляделкина в 2011 году, о котором тот внезапно вспомнил в апреле 2019 года. Эпизод этот по странному стечению обстоятельств получил очень широкую огласку. Второй эпизод – о взятках по банку Кредитимпекс. Однако о нем прессе известно гораздо меньше, так как в него оказался вовлечен генерал военной контрразведки.
Вот и УПК в отношении Фролова применяется весьма избирательно. Так, 17 марта ему предъявили новый текст обвинения.
И со 130-страничной экспертизой ущерба по делу Гляделкина его познакомили в тот же день, то есть почти через год после ареста. А чтобы защита не успела сказать ни одного слова в защиту Фролова по ключевому элементу вменяемого ему состава, уже 20 марта 2020 года официально закончилось следствие по делу полковника. В целом счет процессуальным нарушениям идет на сотни, а все жалобы без объяснений отклоняются. Так ли это необходимо? Что ж, в жизни, как и в шахматах, фактор времени имеет значение. Сколько в условиях пандемии и вызванных ею ограничений обвиняемый будет знакомиться с материалами дела и сколько времени в такой ситуации будет продолжаться суд (с высокой вероятностью доследования) – не ясно. Судя по практике, Фролов через полтора года вполне может оказаться на свободе в связи с истечением срока давности по вменяемому ему эпизоду с Гляделкиным. И вот на этот случай следствие и рассматривает другие эпизоды – чтобы какой-то сработал наверняка.
И совершенно некстати то, что уголовное дело по сказочной истории со строителем Гляделкиным, наспех «сшитое белыми нитками», может развалиться на глазах. Все дело в том, что в апреле 2019 года ставки в этой большой игре были так высоки, что доследственную проверку в главке СКР, судя по всему, провели за одни неполные сутки, установили виновных и даже успели убедиться в размере предъявленного ущерба. Наутро Фролова арестовали. При задержании ему даже сломали руку, хотя он и не сопротивлялся.
Складывается впечатление, что нужно было угодить части руководства спецслужб, от которых в той или иной степени зависела судьба низко падших генералов СКР из самого близкого круга самого руководителя этого ведомства, и в то же время нужен был «разменный фонд». Кто-то из окружения «золотого полковника» Черкалина, одного из его бывших начальников. Фролов на эту роль подходил как никто другой. Для размена требовалось найти на Фролова что-то значительное. Еле-еле придумали основание, все организовали, но тут, как назло, все разваливается.
Лукавый потерпевший
У преступления должен быть потерпевший. Желательно ручной и опытный. Он обычно и пишет заявление. Но Гляделкин не стал этого делать, чтобы его потом ожидаемо не обвинили в клевете. Дескать, он просто сказал следователям, что он думает, что Фролов так с ним поговорил проникновенно в январе 2011-го, что он аж через 10 месяцев раздумий после этого разговора убедил другого своего знакомого продать заложенную по огромному кредиту банка миноритарную долю в какой-то полудохлой фирме по номинальной стоимости. Это только на первый взгляд звучит бредово. Оказывается, и с такими жалобами можно обращаться в СКР, прямо в Главное управление по особо важным делам, и замы Бастрыкина и даже сам председатель СКР будут лично читать такие фантастические рассказы беспокойного строителя и принимать меры. Тут стоит заметить, что Гляделкин уже был подсадной уткой спецслужб и участвовал в оперативном эксперименте по передаче взятки заместителю Лужкова Рябинину еще в 2009-2010 годах. Кстати, с самим Рябининым и его семьей Гляделкин дружил 15 лет. И при этом он многие месяцы записывал свои разговоры с Рябининым и другими чиновниками из мэрии Москвы. Примерно таким образом Гляделкин решал свои вопросы по долгам перед холдингом Батуриной с помощью силовиков, о чем не раз писала пресса. В тот раз Гляделкин стал так интересно путаться в своих показаниях во время суда над Рябининым, что еще немного, и пришлось бы следствию перед Рябининым извиняться. Само собой, что Рябинин получил только условный срок и отделался легким испугом.
У Гляделкина есть двоюродный брат – Игорь Ткач. Московский чиновник высокого ранга, протеже Батуриной, рекрутировавшей его из рядов московского ЧОПа в заместители Рябинина. Став замом и правой рукой Рябинина, грозы московских девелоперов и строителей, Ткач сначала отвечал за безопасность в Контрольном комитете, а с 2009 года до середины 2011-го возглавлял Управление Моснадзора долевого строительства, которое получило все функции и контракты бывшего Департамента инвестиционных программ строительства (ДИПС) Москвы. Эта структура, являвшаяся любимой игрушкой Ресина, выполняла роль городского инвестора и имела многомиллиардные отношения с сотнями строительных компаний и соинвесторами московских муниципальных строек. Так что в 2009-2010 годах между Рябининым, Гляделкиным и Ткачом случился какой-то почти семейный междусобойчик. И хотя по пленкам нити шли, конечно, выше, но, похоже, что долги Гляделкина были забыты благодаря поддержке спецслужб.
Очередной дружественный ход силовиков на стороне Гляделкина вновь случился в апреле 2019-го. События складывались примерно так: почти девять месяцев после ареста Фролова Ткач подтверждал, что Гляделкин является единственным потерпевшим и именно его вводил в заблуждение Фролов со товарищи. Но в марте 2020 года что-то поменялось. Ткач меняет показания и объявляет себя тоже потерпевшим, причем теперь утверждает, что они с Гляделкиным понесли ущерб 50 на 50. При этом сумма ущерба становится больше. Вот и Гляделкин тоже подумал, что так будет лучше, если потерпевших двое.
И теперь уже выходит, что они оба ждали восемь лет, чтобы хоть куда-то пожаловаться. Хотя при этом своим обидчикам не удосужились даже послать смс с претензией. Причем Фролов еще в 2013 году был уволен, да так, что очень многие его сторонились. Почему Гляделкин, а с ним и Ткач годы тянули с претензиями, непонятно.
Кстати, с точки зрения права Гляделкин никогда никакого отношения не имел к владению ни ООО «Юрпромконсалтинг», доли которого продавались, ни ООО «Экосток», которое само продавало их, что отчетливо подтверждает Единый государственный реестр юридических лиц. То есть у Гляделкина никогда не было никаких долей, которые у него якобы выцыганили по номинальной цене, введя в заблуждение. Ими спокойно владел вполне себе самостоятельный предприниматель, который тоже где-то крутился, варил пиво на небольшом пивзаводе и регулярно поставлял его даже в Службу внешней разведки РФ, согласно данным сайта госзакупок. То есть, как говорят в народе, тоже не робкого десятка человек. Не зиц-председатель Фунт.
Получается, что, отписывая на себя долю в ущербе, Ткач объяснял следователям, что в годы своей службы на посту зама Рябинина и руководителя Моснадзора, он в нарушение закона о госслужбе, закона о противодействии коррупции и иных нормативно-правовых актов РФ, вступив в сговор со своим двоюродным братом Гляделкиным, тайно занимался бизнесом в подведомственной ему области. Такие запоздалые признания дорогого стоят. Значит, следствие в 2011 году все-таки не смогло разобраться в деятельности треугольника Рябинин – Гляделкин – Ткач. И вот теперь выясняется, что Ткач был чуть ли не «подельником» Гляделкина. А на него правила по оперативному эксперименту не распространяются. Причем Ткач сам письменно сознался следствию в такой договоренности с двоюродным братом. В австрийских государственных реестрах, к которым есть публичный доступ, имеются данные о дате 16 марта 2012 года и размере грандиозной схемной выплаты, полученной Ткачом И.А. в компании своего двоюродного брата Гляделкина С.И. сразу после ухода с госслужбы (в акциях стоимостью не менее 18 млн евро по данным публичной отчетности). Кроме того, в его показаниях на несколько страниц описан весь механизм.
Если это не явка с повинной, то в чем смысл этой затеи, особенно для Ткача, пока непонятно. Если не российские, то австрийские правоохранительные органы этой историей несомненно заинтересуются. Зато наш СКР сделал вид, что ничего не заметил, и сохраняет олимпийское спокойствие. Уголовное дело против дельца-чиновника не возбудили. Неудивительно, ведь хлопот следователям хватало и с делом Фролова. Который к тому же и являлся главной целью, а про Гляделкина и Ткача никто никаких команд пока не давал…
Отбросив прочь сомнения, подчиненные Бастрыкина смело вступились за долю Ткача в очевидно коррупционных доходах, какая бы она ни была по размеру и как бы она ни была оформлена (или не оформлена). По первому требованию Ткача его самого тоже признали потерпевшим. Вряд ли для того, чтобы взысканное по суду затем перечислить в доход бюджета как незаконно полученное. Какие-то другие идеи явно имеются на этот счет.
Обмана не оказалось
Итак, получается, что следователи на основании показаний Гляделкина и Ткача признали их собственниками 100% долей в компании «Экосток». Это юридическое «волшебство» вызвало такое удивление всех участвующих, что от термина «собственники» следствие все же отказалось и теперь называют Гляделкина и бывшего чиновника Ткача иначе – бенефициары. Но вот незадача – этот термин закрепился в российском законодательстве только в 2013 году, а в 2011 году (когда якобы было совершено преступление) просто не существовал. Даже теперь понятие «бенефициар» не признается российским законодательством в отношении обществ с ограниченной ответственностью, коим и являлось ООО «Экосток». Интереса к этой компании не только Гляделкин с Ткачом, но и ее настоящий собственник особо не проявляли. ООО «Экосток» фактически было брошено своим настоящим владельцем в 2012 году (не сдавало отчетность и не вело деятельности) и в связи с этим принудительно ликвидировано ФНС в 2018 году. Но такие юридические нюансы в СКР никого не смутили.
И все же обман рассеялся словно туман. Сначала выяснилось, что со стороны Фролова не было лжи. И в обвинительное заключение следствием в этой части даже были внесены уточнения. То есть то, что Фролов якобы угрожал Гляделкину уголовным делом, не только не подтвердилось, но оказалось вообще невозможным, поэтому из дальнейшего обвинения Фролову этот сюжет просто исчез. Дело в том, что в качестве взяткодателя по делу Рябинина Гляделкин согласился быть участником оперативного эксперимента, передавал взятку под контролем силовиков, после чего официально был освобожден от уголовной ответственности за дачу этой взятки. Конечно, об этом в ФСБ и раньше знали, но не хотели никому говорить, даже Следственному комитету (делом Рябинина занимался в те годы Следственный департамент МВД). Делали вид, что этого не было. А это все осталось в публичных материалах суда над Рябининым, а также на пленках, рассекреченных и приобщенных к делу. К тому же Гляделкин находился тогда под госзащитой в лице даже страшно сказать каких героев нашего времени, которые и стали гарантами его неприкосновенности и безнаказанности.
Позже в деле появились материалы о том, что Фролов не вводил и не мог вводить в заблуждение Гляделкина о будущих проблемах одного из проектов. Причем по весьма простым и очевидным причинам, которые не могли не расстроить следователей. По проекту, назовем его для простоты «Юрпромконсалтинг» – по имени компании, которая кредитовалась банкирами, сама Москва в лице ДИПС должна была построить и передать инвесторам несколько жилых корпусов на левом берегу Москвы-реки. К моменту якобы имевшего место в январе 2011 года делового или дружеского разговора полковника и строителя в ресторане, этот проект был не только остановлен самой Москвой, а просто, прямо скажем, уже два года как «умер». И факт «смерти» уже был надежно зафиксирован не только отчетностью, судами, перепиской и решениями московского правительства, но и подробнейшим актом проверки ФНС. Потому полковник просто не мог намекать на будущие проблемы проекта, у которого уже не было даже настоящего. Тем более намекать об этом тем, кто хорошо знал о прекращении проекта.
Так что оказалось, что введения в заблуждение со стороны Фролова не могло и быть, а голову всем, судя по всему, профессионально морочили как раз Гляделкин и его тайный партнер Ткач.
Сами сознались
Тем не менее именно тогда, по мнению следствия, Гляделкин почувствовал себя введенным в заблуждение насчет того, что мэрия больше не любит его, как раньше. И действительно, после ухода Лужкова людей Батуриной стали выдавливать. А раньше, при Лужкове, мэрия действительно любила Гляделкина, как никого другого!
В 2009 году, вероятно, при содействии Ткача и его друзей, мэрия выделила 2,3 млрд руб, чтобы выкупить у Гляделкина за 70 млн долларов его бизнес по сдаче в аренду строительной техники. Не пройдет и года, как не только компании, которые Гляделкин продал за эту баснословную сумму, но и сам московский ГУП «Мосстройресурс», который их купил, обанкротятся. Сделку можно назвать мошеннической, отчетность фирм – недостоверной, стоимость – завышенной как минимум на 1 млрд рублей, а Москву – жестоко обманутой. Уже при текущем мэре было возбуждено уголовное дело по факту нанесения ущерба городу и кредиторам ГУП (дело ГУП «Мосстройресурс» № 118540). Однако следствие – это не шутка! – не смогло установить владельца купленного городом бизнеса, отчего письма в Генеральную прокуратуру со всеми документами от депутатов Государственной думы остались без внимания. Кто-то позаботился, чтобы дело о нанесении ущерба городу было закрыто. А в 2019-м получается, что владелец объявился и ими оказались Ткач и Гляделкин. Сами сознались...
Заявка на Нобелевскую премию?
Дальше последовал юридический конфуз. Следствие настаивает: Гляделкину и Ткачу был причинен крупный ущерб в результате того, что принадлежащая якобы им компания (ООО «Экосток») продала 49% принадлежащих ей долей другой компании (ООО «Юрпромконсалтинг»), заложенных по огромному кредиту банка, по заниженной цене.
К огромному сожалению следователей, расчет ущерба оказался сложной задачей.
А для следствия это очень принципиальный момент, ведь именно он выводит некое деяние с уровня административной или гражданской ответственности на уровень уголовной. Если нет существенного ущерба, то нет и преступления, а сроки давности для споров в гражданских судах давно истекли. Наличие ущерба никто в апреле 2019 года, видимо, проверять не стал – записали его размер со слов Гляделкина. Цифру тот, судя по всему, взял «с потолка» – никаких расчетов или документов, где хоть как-то были бы зафиксированы цифры и логика расчета, не предъявлено до сих пор. При этом размер ущерба он на всякий случай через пару дней после возбуждения дела удвоил.
Ни одна из государственных экспертных организаций за такую задачу не взялась, поэтому лучшие люди Бастрыкина провели финансово-экономическую экспертизу и оценку рыночной стоимости этих 49% долей у «гаражных» экспертов, после чего все сошлось. Насчитали более полумиллиарда рублей ущерба в виде рыночной цены 49% доли в находящемся в предбанкротном состоянии ООО «Юрпромконсалтинг».
И дело даже не в том, что ни у одного из экспертов не было квалификационного сертификата, дающего право проводить оценку бизнеса или долей в России, а также не было никакого опыта в таких оценках. И не в том, что у одного из экспертов, пока оценивали ущерб, отозвали кандидатскую степень за явный и масштабный плагиат в диссертации. И даже не в том, что на момент, когда генерал СКР Тутевич нашел этих самых экспертов, их некоммерческая организация существовала всего лишь один год, права на судебную экспертизу не имела, никогда их вообще не делала и была зарегистрирована в частной квартире под Москвой. Нет, не поэтому. Претенденты на Нобелевскую премию по экономике из Пушкино оценили долю в компании вообще без финансовой и налоговой отчетности общества, нарушив все возможные федеральные стандарты оценки. Они не использовали данные о долгах фирмы, перепутали оценки всех активов, проигнорировали данные о залогах и прочих обстоятельствах.
49% ООО «Юрпромконсалтинг» на самом деле имели глубоко негативную стоимость, а значит, не может идти речи об ущербе. Горе-эксперты следствия верно списали правила из учебника. А вот значения в них подставить не смогли и сделали арифметическую ошибку примерно в размере искомого ущерба. Так, сумму неверно посчитанного долга они не вычли, а по ошибке прибавили к активам.
Однако нашлись рецензенты, у которых не только «папа оказался силен в математике». Два авторитетных российских оценщика и судебных эксперта, а также государственный судебный эксперт от лица Российского федерального центра судебных экспертиз при Министерстве юстиции РФ четко и по деталям разобрали экспертное заключение следствия и дали свои рецензии. Вывод их был прост: 49% ООО «Юрпромконсалтинг» на самом деле имели глубоко негативную стоимость, а значит, не может идти речь об ущербе. Горе-эксперты следствия верно списали правила из учебника. А вот значения в них подставить не смогли и сделали арифметическую ошибку примерно в размере искомого ущерба. Так, сумму неверно посчитанного долга они не вычли, а по ошибке прибавили к активам. Сделали и другие арифметические ошибки. Чтобы насчитать то, что нужно, эксперты следствия занизили долги общества в 3 раза. А также не учли начисленные проценты и залог той самой доли кредитору с упрощенной внесудебной процедурой взыскания и пр., посчитав не стоимость долей общества, а скорее стоимость активов самого общества и даже его контрагентов, без учета всех затрат и обязательств.
У государственных органов, конечно, есть все оригиналы документов, которые ни следователям, ни экспертам не потребовались. Бессрочно хранится отчетность российских обществ и в ФНС, и в Росстате. Да что там – на многих сайтах типа Спарк-Интерфакс следователи и эксперты могли бы увидеть все эти цифры, нажав пару клавиш. Размер только долгосрочного долга ООО «Юрпромконсалтинг» в соответствии с публичной информацией на 31.12.2011 составлял примерно 2 млрд рублей! Эксперты следствия этого не стали учитывать. А так оценка дала бы автоматически отрицательный результат, в чем сошлись все профессиональные оценщики-рецензенты. Тутевич никакие оценки кроме «гаражных» признавать не спешит. Отказывает без объяснений.
Кто is who?
Следователям надо было найти Фролову сообщников. Организованная группа совершенно необходима для того, чтобы подогнать под состав преступления. Без группы лиц тут никак, потому что только за нее дают до 10 лет по этой части статьи, а без десятилетней верхней санкции дело бы нужно было сразу закрыть за истечением срока давности еще в 2017 году. То есть даже не начиная следствие. То есть Фролова в этом случае даже не смогли бы арестовать. Тогда не было бы и смысла чего-то затевать и тем более докладывать наверх. И никакого размена фигур не состоялось бы.
Судя по всему, в момент, когда решался вопрос о составе преступления, действовать приходилось быстро, и времени особо разбираться не было. Из-за этого в качестве обвиняемых привлекли давно уехавших из России бывших банкиров Столяренко и Бондаренко, которые с 2012 года сосредоточились на поисках нефти и газа в Якутии. У Гляделкина могла остаться старая обида на банкиров, которые, прокредитовав Гляделкина в 2007 году, обошлись с ним затем, по его мнению, весьма жестко. Банк не согласился бесконечно продлевать его личный кредит, потому что Гляделкин «увел» у банка заложенное имущество. К тому же в 2011 году Фролов по своей линии официально курировал банк, где работали Столяренко и Бондаренко. Этого оказалось достаточно. Все сошлось, а додумывали по ходу. Лишь через несколько месяцев после начала событий, которые немало удивили видавших виды предпринимателей, они кратко и без деталей отвергли все обвинения. Восстановить картину давно забытых событий банкиры поручили адвокатам. Но попытки их адвокатов приобщить хоть какие-то документы к делу были решительно и без объяснений отвергнуты следствием, которое уверенно гнуло свою линию, невзирая на положения УПК, и согласились что-либо приобщить, когда следствие по полковникам было официально завершено и их дело было выделено в отдельное производство.
Столяренко и Бондаренко в 2008-2011 годах работали в АО АКБ «Еврофинанс Моснарбанк», который предоставил 1,8 млрд рублей в рамках проектного финансирования компании ООО «Юрпромконсалтинг». Ее 100% долей находились в залоге у банка, как и 100% имущества компании. Кредит стал проблемным после 2009 года, когда правительство Москвы еще лужковского состава решило не продолжать проект, куда «Юрпромконсалтинг» вложил кредитные деньги. В 2010 году власть поменялась и стала вообще отменять все инвестиционные контракты с частными инвесторами, создав Градостроительную комиссию при мэре. Осознав, что надо возвращать банку хоть какие-то деньги, «Юрпромконсалтинг» подал иск к городу, требуя вернуть то, что было инвестировано, плюс компенсацию убытков. Городские власти понимали, что желающих получить компенсацию будет много. А убытки были огромны, так как компания инвестировала кредитные деньги, за которые годами платила проценты и ждала, как Буратино, когда же правительство Москвы построит обещанные дома. Но, как и в сказке Алексея Толстого, денежное дерево не выросло, а закопанные деньги пропали. Искушенный в судебных баталиях с городом банк, который вряд ли можно заподозрить в симпатиях к московскому руководству, судя по его судам с городом, по истории с гостиницей «Россия» и тысячам неопубликованных распоряжений Лужкова, которые подробно описаны на сайтах Moscowdocs.com и monabmos.ru, понимал, с чем столкнулся. И в феврале 2011 года по решению ВТБ и покупателей акций банка уступил все кредиты аффилированной компании группы ВТБ, которая и занялась взысканием этого уже 1,9 млрд долга компании «Юрпромконсалтинг», обеспеченного всеми 100% ее долей. Столичные менеджеры в ответ на напор соинвесторов города решили применить судебную хитрость – пролоббировать для Москвы принятие особого федерального закона, по которому никому никаких компенсаций не полагается. Сославшись на тяжелое наследие прошлого и не надеясь на справедливость российского правосудия, такой волшебный федеральный закон и был принят сразу во всех чтениях в начале декабря 2011 года (427-ФЗ). В итоге задним числом было признано: все, что подписано городом до 01.01.2011, можно расторгать и прекращать, а возвращать только то, что получал сам московский бюджет от соинвесторов. И то, если соинвесторы сумеют это доказать в московском суде.
И тут выяснилось, что банкиры не могли бы использовать свое служебное положение в банке, даже если бы и захотели. Банк, в котором они тогда еще работали, оказался ни при чем. Почему? Да потому, что кредит проблемному заемщику «Юрпромконсалтингу» был уступлен в ходе сложной многосторонней сделки, подписанной 15 октября 2010 года. Причем редкий в российской истории случай – в связи с особой важностью соглашений церемония по их подписанию произошла аж в Кремле в присутствии первых лиц государства. Свидетелей тому было много. То есть за три месяца до первых ресторанных разговоров полковника и Гляделкина о якобы будущих проблемах проекта и аж за целых 14 месяцев до нотариальной возмездной сделки по уступке злосчастной 49% доли компании «Юрпромконсалтинг» банк уже перестал быть кредитором и должности обвиняемых в бывшем банке-кредиторе перестали иметь значение. Получается, что служебного положения на нужный момент 2011 года не оказалось вообще, поэтому им уже было никак не злоупотребить.
Следствию, конечно, в апреле 2019 года это никто не рассказал, но дело заведено, обвиняемые определены. Жребий брошен, как говорили древние. Не отматывать же все назад…
Но факты – упрямая вещь.
Жизнь богаче любого кино или детективного романа. И в этой истории точку тоже ставить рано. Стали приоткрываться еще более удивительные ее страницы.
50 на 50
В один прекрасный апрельский день 2019 года в московском кафе «Кофемания» встретились три приятеля (среди которых были Фролов и Гляделкин). Выпить кофе, поболтать, обсудить планы на отпуск и судьбу богатых общих знакомых. Разговор был записан ФСБ. На пленке прямым текстом имеются подтверждения обсуждения приготовлений к «наезду» на банкиров. Полковник и строитель – друзья, находятся в прекрасных отношениях, ни тени взаимных претензий ни на момент разговора, ни в прошлом.
И вот эта интересная ключевая пленка «неожиданно» всплыла в материалах дела только в марте 2020 года, хотя беседа была записана 18 апреля 2019 года. Пленка и привела к задержанию Фролова, но совершенно по-другому позволяет взглянуть на роли полковников, Гляделкина, да и на участь самих банкиров.
В один прекрасный апрельский день 2019 года в московском кафе «Кофемания» встретились три приятеля (среди которых был Фролов и Гляделкин). Выпить кофе, поболтать, обсудить планы на отпуск и судьбу богатых общих знакомых. Разговор был записан ФСБ. На пленке прямым текстом имеются подтверждения обсуждения приготовлений к «наезду» на банкиров.
После обсуждения оснований требовать что-то с банкиров участники беседы пришли к выводу, что оснований может и не быть. После чего решили требовать деньги с банкиров без каких-либо серьезных оснований – с угрозой возбуждения против них уголовного дела. Гляделкин и Фролов договорились поделить то, что получат с банкиров, а решили они требовать 20 млн долларов. 50 на 50, как настоящие партнеры. Видимо, как писал Марк Твен в «Приключениях Тома Сойера», «в жизни каждого настоящего мальчишки наступает время, когда его обуревает неистовое желание найти зарытый клад».
Об этом разговоре вскоре узнали действующие кураторы Гляделкина. Кураторы, вероятно, подумали, что отставник Фролов ни за 50%, ни вообще в этой истории не нужен. Так Фролов попробовал примерить образ сына лейтенанта Шмидта, забыл, что его уже уволили из спецслужб, залез на территорию действующих сотрудников и уже через неделю оказался в тюрьме. Система этого не прощает. Однако пленка, несмотря на незавидную арию Фролова на ней, стала для него полнейшим алиби по эпизоду Гляделкина. План Гляделкина по «наезду» на банкиров, его поручения Фролову, распределение ролей между ними, отсутствие реальных претензий к банкирам и самого этого ущерба изложен словами лично полупотерпевшего Гляделкина на пленке.
А теперь вопрос: как вы думаете, пленка повлияла на пересмотр результатов предварительного следствия? Конечно же нет. К тому моменту, как она стала доступна обвиняемым и их адвокатам, следствие уже практически закончило свою работу и подготовило обвинительное заключение по Фролову и другим полковникам. Не афишируя при этом финансовую отчетность экспертам, а пленку – защите и прокуратуре и закрыв глаза на отмену московским правительством проекта еще в 2009 году. При Лужкове!
Как бы ни были уверены в себе следователи, они сражаются против общеизвестных фактов и здравого смысла. Так что высока вероятность того, что скоро соберутся лучшие умы СКР и ФСБ и сочинят другие увлекательные истории с элементами художественного вымысла, чтобы размен фигур все-таки состоялся.