Владимир Путин
санкционировал новую «большую приватизацию» в день 85-летия Бориса Ельцина. Это совпадение как будто должно подчеркивать контраст между двумя российскими президентами. Как и сами путинские установки, убеждающие и народ, и истеблишмент, что грядущая масштабная распродажа госсобственности будет проводиться на совершенно иных принципах, нежели «при дедушке».
Сегодня не на что рассчитывать инвесторам из офшоров, без опыта работы и без стратегии. Существуй такая планка двадцать лет назад, бывший комсомольский активист Михаил Ходорковский и кооператор Михаил Фридман гарантированно не стали бы нефтяниками, а «мажоры» Владимир Потанин и Михаил Прохоров и «цеховик» Бидзина Иванишвили — металлургами.
Использование кредитов госбанков не допускается. А ведь в «лихие 90-е» будущие олигархи финансировали государство на его же деньги — самые лакомые бюджетные счета размещались в крупнейших частных банках.
Госактивы не будут продаваться абы кому и «по бросовым ценам». Как подчеркивает Путин, «принципиально важно, чтобы государство четко понимало, что и кому продает».
Но вот здесь как раз и намечается точка схождения ельцинской и путинской параллельных прямых.
Ведь пресловутые залоговые аукционы — это по сути и есть адресная продажа. Ельцин или, скорее, Анатолий Чубайс четко понимали, кому продаются важнейшие сырьевые компании. «Акции под кредит правительству были заложены исключительно в российские банки, чтобы снять широко распространенные опасения по поводу экспансии иностранцев. И потом, за столь мизерные суммы было бы все-таки несправедливо передавать контрольные пакеты иностранным банкам. Таким образом мы и укрепили отечественный капитал, и получили деньги, необходимые бюджету», – пишет Альфред Кох в знаменитом сборнике «Приватизация по-российски».
Сегодня о залоговых аукционах вроде как речи не идет. Но декларируется избирательность продавца, а она невозможна без появления привилегированных покупателей.
Источники Reuters сообщают, что новая приватизация станет очередным «налогом на лояльность» для тех, кого по инерции принято называть «олигархами». Но здесь уместнее говорить скорее о своеобразном страховом взносе, нежели о налоге. Это больше напоминает взаимовыгодную сделку между «златом» и «булатом», чем сбор дани с однозначным подчинением первого второму. Ведь, покупая госактивы, «олигархи», если можно так выразиться, раскавычиваются. И вовсе не потому, что обзаведутся пакетами «Роснефти», «Башнефти», «Алросы» и т. п. Контролирующими акционерами в этих компаниях все равно останется государство — таково еще одно путинское условие.
Но крупный бизнес впервые после ухода Ельцина получает возможность инвестировать во власть, помогая ей закрыть бюджетные дыры. Это тот долг, который не только платежом красен постфактум, но и заставляет заранее озаботиться созданием для будущих приватизаторов режима наибольшего финансового благоприятствования. И уже не суть важно, каким именно образом это делается. Бюджетные счета в казначействе, а кредиты госбанков табуированы. Но есть подряды, концессии и даже гособоронзаказ. С этой точки зрения, например, «Платон» или Керченский мост не просто опосредованная помощь президентским друзьям, пострадавшим из-за санкций. Это монетизация, обуславливающая их участие в грядущей государственной распродаже.
Ротенбергам не суждено стать единственными полноценными олигархами лишь потому, что в путинском «ближнем круге» немало других претендентов на этот титул. К слову, так было и в ельцинские времена, когда лоббисты и участники залоговых аукционов сполна ощутили на себе действие знаменитой системы сдержек и противовесов.
А сегодня, например, инфраструктурные победы Ротенбергов уравновешиваются географическим расширением сферы влияния союзников Геннадия Тимченко. Именно брат его давнего партнера по рыбному бизнесу, губернатор Московской области Андрей Воробьев фактически инициировал кампанию по пересмотру тарифов за проезд по трассе М-11, к строительству и эксплуатации которой имеет самое непосредственное отношение «Мостотрест», до недавнего времени один из важнейших активов Ротенбергов.
Глупо утверждать, что Ротенберги и Тимченко, равно как и прочие «тяжеловесы от бизнеса», жили в мире и согласии до того, как забрезжила перспектива большой приватизации. Но она, эта перспектива, несомненно, обостряет существующие конфликты и порождает новые. Тем более что тактические поражения и отступления рискуют оставить без ресурсов, столь необходимых для получения главного приза.
Возникает приватизационный парадокс.
Решение проблемы бюджета, критически важной и для макроэкономической, и для политической стабильности, еще сильнее расшатывает внутриэлитный консенсус. В этом смысле весьма примечательно наблюдение аналитиков Stratfor, которые увидели в Рамзане Кадырове едва ли не главную гарантию от раскола в путинском окружении.
Логика в подобных выводах есть. Позиционируя себя как «пехотинец Путина», глава Чечни априори становится практически неуправляемым для «генералов» и «маршалов». При этом сама республика нуждается в финансовой подпитке ничуть не меньше, чем «кандидаты в олигархи». И последние, затевая дележ того или иного пирога, не застрахованы от того, что в один прекрасный момент не появятся крепкие парни и не унесут весь десерт в известном направлении.
Иными словами, Кадыров вольно или невольно может сыграть роль, аналогичную той, которую 20 лет назад сыграл Геннадий Зюганов, своим появлением в Давосе обусловивший создание знаменитой «семибанкирщины» и в конечном счете первого российского олигархата.
Правда, победа над Зюгановым, как известно, дорого обошлась победителям. Страна погрузилась в тотальную междоусобицу, которая в итоге привела если не к краху, то к «бархатному» демонтажу ельцинского режима. Не говоря уже о плачевных последствиях «транзита власти» для некоторых отдельно взятых олигархов.
Чтобы олигархические «караси» не задремали или не начали мутить воду — «щуки» должны плавать постоянно. Вопрос лишь в том, чем кормить хищника, если «караси» предназначены для других целей.