В сентябре 2018 года в «Новой Москве» начал реализовываться необычный проект, основанный Вадимом Мошковичем, — школа для одаренных и мотивированных детей «Летово». На территории кампуса расположилось не только учебное здание, но и дома учеников и учителей, как это принято в элитных заведениях на Западе. Ученики занимаются наукой в девяти лабораториях, плавают в бассейне, играют в театре, занимаются спортом. Школа создается как «русский Хогвартс», обучение в котором должно стать мечтой для детей и их родителей.
«Образовательный рай» — привилегия не из дешевых. Стоимость обучения в элитной школе достигает 20 тыс. $ в год, хотя одаренные учащиеся могут получать гранты, уменьшающие эту сумму. Стипендиальный фонд школы составляет 7 млрд руб. В 2018 году около 80 % учеников получили гранты. Очевидно, что плата за обучение не покрывает затрат Мошковича. Как полагает анонимный источник, приближенный к педагогическому коллективу, в школе раздут штат, который соответствует амбициям основателя, но не согласуется с целями достижения окупаемости проекта. Сейчас Вадим Мошкович занят поиском меценатов, готовых поучаствовать в финансировании «Летово».
Впрочем, бизнес-план — не единственное слабое место проекта. Неоднозначно выглядит ситуация с точки зрения педагогики и детской психологии. Ориентация исключительно на «одаренных» учеников — в корне ошибочна, считает заслуженный учитель России, член РАО и доктор педагогических наук Евгений Ямбург.
Мне совершенно не нравится ставка на одаренных детей. Я работаю с разными учениками. Здоровых у нас в стране практически нет — их порядка 12 %, остальные имеют те или иные проблемы в развитии. С этим можно и надо работать. Сама по себе одаренность — тоже девиантность, своего рода шизоидность. Представление, что в таких детей можно вбить любой контент, — заблуждение. У нас в образовании две беды. Одна — тренд на православие и скрепы, то есть «архаику». А вторая — слепая вера в «цифру» и кванториумы. И то, и другое — заблуждение
— сказал Ямбург в разговоре с «Кo»
Как бы то ни было, школа «Летово» — частная инициатива. Руководство школы любит подчеркивать, что готовит своих выпускников для поступления в лучшие мировые университеты. О результатах подготовки в «Летово» пока судить рано, первые ученики проучились в школе только год. Отвечать на вопросы для статьи в «Летово» отказались.
Что касается детей Мошковича, то они, как водится, учатся за границей — в американском Стэнфорде. Кстати, стоимость высшего образования в США вполне сопоставима со стоимостью обучения в школе «Летово» — в среднем около 25 тыс. $ в год. Образование в престижных вузах, например в Гарварде, Стэнфорде, MIT или Калифорнийском технологическом институте, будет стоить дороже — в среднем от 47 до 70 тыс. $ в год. Большинство состоятельных или мотивированных студентов из России после обучения за границей предпочитают не возвращаться на родину: состояние российской экономики и неоднозначные социально-политические процессы не открывают здесь карьерных перспектив.
Ориентация на Запад характерна для многих «русских с положением» — бизнесменов и чиновников. Двойным гражданством, заграничной недвижимостью уже никого не удивить. За границей обучаются и работают даже дети депутатов Государственной думы. О тех же, кто связан с Российским еврейским конгрессом, и говорить не приходится: они и вовсе считают себя гражданами мира. Вадим Мошкович не исключение, он входил в президиум Конгресса и рассматривается экспертами как один из влиятельных лоббистов организации. Кстати, принадлежность к Российскому еврейскому конгрессу помогает бизнесменам не связывать свое продвижение с конкретными российскими чиновниками, имеющими неприятную особенность: попав в опалу, утаскивать за собой в пропасть и деловых партнеров. Возможно, и школа «Летово» по замыслу ее создателей может стать чем-то вроде охранной грамоты. Страховка для бизнесменов — дело не лишнее не только в России. Тем более когда речь идет о новых деньгах.
Питательная среда Royal
Вадим Мошкович родился в 1967 году. В столичную школу № 57 с углубленным изучением математики, которую закончил в 1984 году, «с улицы» принимали только очевидно талантливых. Конкурс доходил до 15 человек на место. Таких школ в СССР было всего около десятка, и по умолчанию в этих привилегированных учебных заведениях выращивали будущую элиту страны.
Сразу после школы Мошкович поступил в Московский институт радиотехники, электроники и автоматики, где занимался компьютерной томографией. Но в какой-то момент юноша вместо учебы решил подзаработать. Приятель предложил продать дефицитный в то время компьютер. Позже Мошкович говорил, что многое в его жизни происходило случайно. Одним успешно проданным компьютером дело не ограничилось: войдя во вкус быстрого получения дохода, молодой человек реализовал аж 11 штук. И… почти все потерял, положив деньги в «Сбербанк
»: дефолт не предупредил студентов о своем приходе.
В 1990 году молодой предприниматель Вадим Мошкович участвовал в деятельности Российской товарно-сырьевой биржи, основанной небезызвестным Константином Боровым. Зарождающиеся биржи в перестроечном Советском Союзе представляли собой уникальное явление на стыке эпох — под контролем стремительно слабеющих органов советской власти начали собираться первые романтики капитализма, почуявшие «ветер перемен» раньше десятков миллионов людей. Комсомольские активисты и те, кого еще недавно называли фарцовщиками, вошли тогда в причудливый симбиоз, планируя стать капитанами новой экономики. Период «первоначального накопления капитала» в позднеперестроечной и постсоветской России характеризовался тем, что крупные сырьевые активы торговались биржевым способом. Молодые бизнесмены всерьез полагали, что сырье, производимое советской плановой экономикой, будет в полном объеме торговаться на новых площадках. «За один день я заработал на машину. Тогда можно было стать миллионером, проработай я там дольше», — вспоминал о своей работе на бирже Мошкович. Молодому бизнесмену помешали родители: им не понравилось, что сын увлекся финансовыми делами в ущерб учебе в институте.
Впрочем, уже к середине 90-х продажи сырья на биржах заметно растеряли привлекательность — Московская товарно-сырьевая биржа, сменившая первое слово в названии на «Российская», переориентировалась с торговли сырьем на операции с ценными бумагами.
Удержать юношу на студенческой скамье родителям не удалось — Вадим покидает институт за год до окончания. Диплом о высшем образовании молодой человек получил задним числом, уже в 1992-м, но исключительно для престижа, поскольку о науке уже не думал.
В том же году начинающий коммерсант основал строительную компанию «Авгур Эстейт», а в следующем — ТОО «Мэлла Лимитед». Экспорт табака и алкоголя в период тотального дефицита оказался воистину золотым дном. Именно на нем Мошкович заработал свой первый миллион, потом еще и еще, а всего «Мэлла Лимитед» ввезла в Россию товара на 145,6 млн $. По данным информагентства FreeLance Bureau, таможенные пошлины, акцизы и налоги при этом гордо игнорировались, но, как говорится, не пойман — не вор. Такая практика была общепринятой для зарождающегося в муках российского капитализма.
Для Мошковича опыт перепродажи компьютеров и завоза спирта Royal оказался бесполезным в строительном бизнесе. Решив возвести гаражи в Ясенево, коммерсант не захотел пачкать ботинки осмотром площадки. Результат — поврежденный трубопровод и утопленный экскаватор. Продолжать не стали, тем более успех в торговых операциях вдохновил к освоению новых перспективных рынков.
«Это классическое начало биографии для бизнесменов конца 80-х – начала 90-х. Было все, включая провалы и неудачи, резкий разброс в сфере интересов до тех пор, пока Вадим Мошкович не нашел золотую жилу в продовольственной сфере. Где-то в середине 90-х он самостоятельно, видимо без подсказки со стороны властных кругов, нащупал сахарный рынок и начал свою экспансию», — отметил в беседе с «Компанией» директор Центра политологических исследований Финансового университета Павел Салин.
Мимо налогов в сиропе
В 1995 году уже состоявшийся молодой миллионер создает компанию «Шугар Трейдинг». Случайно узнав о дефиците сахара на кондитерской фабрике «Красный Октябрь», Мошкович организовал поставки на это производство, а также на фабрики «Рот Фронт» и «Бабаевский».
В 90-е годы российский свеклосахарный комплекс РФ лихорадило. Площади посевов с 1991 года сократились более чем в два раза, урожайность стремительно падала, разрушались логистические цепочки: старые, еще советские, производители сахара плохо ориентировались в рыночной среде, они не могли быстро найти покупателя и обеспечить ему доставку товара. Кроме того, закупочные цены на свеклу находились ниже пределов рентабельности, что также приводило к снижению производства на многих предприятиях.
Однако Вадиму Николаевичу удалось закрепиться в этой сфере как импортеру. «Не было еще стабильных поставщиков, не было ни одной компании с именем», — объяснял он позже. Ввозить сахар в Россию в условиях очевидных проблем у местных производителей было чрезвычайно выгодным делом. Государство в те годы не занималось должной поддержкой аграрной промышленности — оставались дезориентированными в условиях рыночной экономики сотни предприятий, что давало хлеб импортерам. Торговля ввозимым сахаром стала для Мошковича фундаментом, на котором выросла группа предприятий «Русагро».
«Ситуация в агропромышленном комплексе в 90-е годы была крайне тяжелая. Все десятилетие не было динамического развития аграрного сектора, это был кризис переходного периода с развалом сельскохозяйственных связей, деградацией самих хозяйств, с очень непонятной структурой производства в целом. Плюс кризис 98 года. В силу бесконечного бюджетного дефицита для господдержки средств попросту не было. Аграрный сектор выживал за свой счет», — прокомментировал «Компании» руководитель направления «Финансы и экономика» Института современного развития Никита Масленников.
Утвердившись на рынке перепродажи сахара, Мошкович в 1997–1999 годы приобретает первые производственные мощности — три сахарных завода в Белгородской области и сельскохозяйственные угодья для выращивания сахарной свеклы. К началу тысячелетия фирмы молодого магната поставляют сахар уже на 20 кондитерских фабрик России в 50 регионах страны, заняв 19 % рынка.
Накопленные опыт и капитал позволили Мошковичу расширить границы своих интересов. Поднаторев в сельскохозяйственном бизнесе, на развитие которого наконец начали выделяться значительные государственные средства, он осваивает выращивание зерна и переработку масличных культур. В 2000 году все агропроекты объединяются в «Русагро-Инвест», включивший в себя Краснодарский масложировой комбинат, два элеватора и Усть-Лабинский сахарный завод в Краснодарском крае. В том же году у Сбербанк
а за 20 млн $ выкупается компания «Роспрод» со всеми активами, включая пакеты акций Знаменского сахароперерабатывающего завода в Тамбовской области и Аннинского маслоэкстракционного завода в Воронежской области, а сверх того кредитную линию на 120 млн $.
К 2001 году в собственности «Русагро» сосредоточилось 50 тыс. гектаров земли, а его производство сахара превысило 900 тыс. тонн в год. Головной компанией концерна стал кипрский офшор Rosagro Plc, а в АО «Группа "Русагро"» официально числится один сотрудник. Контроль за вывозом капиталов из страны практически не осуществлялся, поэтому такие бизнес-схемы не встречали противодействия со стороны надзорных органов. Другой приметой времени стало сближение крупных предпринимателей с чиновниками, отвечающими за государственные закупки, с регламентацией которых в те годы также были серьезные проблемы.
Знаковая история произошла в июне 2000 года, когда Мошкович, используя свои связи с руководством Федерального агентства по государственным резервам (Росрезерва), получил для одного из подконтрольных предприятий, краснодарского ООО «Гречишкинская зерновая компания», заказ на поставки зерна в резерв государства.
«Гречишкинская зерновая» получила предоплату в размере 325 млн руб., эти средства частично использовались для покупки «случайно» подвернувшихся акций и недвижимости, в частности, часть денег была направлена в некое ООО, зарегистрированное по утерянному паспорту. Что характерно, Росрезерв не выявил никаких нарушений в деятельности зерновой компании. В дальнейшем Агентство продолжило сотрудничество со структурами Мошковича.
Удачно выбранная бизнес-модель и близость к государственным структурам позволила Вадиму Николаевичу в начале «нулевых» сделать компанию «Русагро» крупнейшим оператором сахарного рынка в России. Кроме того, в 2001 году Мошкович вошел в число акционеров ЗАО «Русский сахар», приобретя 33 % акций компании. На тот период «Русагро» являлась крупнейшим импортером сахара-сырца в России, а «Русский сахар» — крупнейшим производителем сахара, владеющим на тот период тремя наиболее успешными в России сахароперерабатывающими предприятиями — Никифоровским и Знаменским сахарными заводами, а также сахарным заводом «Кристалл».
Союз крупнейшего импортера и крупнейшего производителя сахара был недолгим. Комбинации, проводимые Мошковичем, вызывали недовольство его новых партнеров — другие руководители ЗАО «Русский сахар» сочли его методы ведения бизнеса слишком рисковыми. Председатель совета директоров «Русского сахара» Михаил Липский описывал ситуацию журналистам следующим образом: «Суть конфликта состоит в том, что взгляды акционеров "Русского сахара" и г-на Мошковича на сахарный рынок принципиально различаются. Акционеры не согласны с политикой сокрытия прибыли сахарными заводами».
Мошковича по договоренности с другими собственниками отстранили от управления «Русским сахаром»; он продал свой пакет акций в обмен на 100 % акций Знаменского завода — одного из предприятий, входящих в «Русский сахар».
Что касается самого ЗАО «Русский сахар», то над ним стали сгущаться тучи. Начиная с 2002 года компании Мошковича начали растворять в воде сахар-сырец и ввозить в Россию под видом сиропа. Таким образом структуры Мошковича избавились от большей части налогов и получили преимущество перед российскими производителями, основным из которых и был «Русский сахар», в котором Вадим Николаевич продал свои доли акций. Комбинация получилась не хуже, чем у Михаила Ходорковского с его торговлей нефтью под видом «скважинной жидкости», а потери государства достигали 450–500 млн руб. в год. Сам Мошкович операцией гордится, однажды открыто заявил: «Мы вели борьбу с нашим правительством!»
«Действительно, был такой эпизод. Оставалась таможенная дырка и возможность поставки сахара в виде сиропов. Этим ряд игроков воспользовались, «Русагро» не была здесь первопроходцем. Работало это так: сырец поставлялся на украинский сахарный завод, он разводился водой и в цистернах завозился уже на наши заводы, где сироп выпаривали. Растаможивали содержимое цистерн как товар с низкой пошлиной, потом эту схему прикрыли. Но ушлые дельцы успели так завезти немалую часть сырья», — поведал «Компании» старший эксперт по сахарному рынку Института конъюнктуры аграрного рынка Евгений Иванов.
Парламент на месте коровника
Уход от налогов, «черные» кассы и вывод денег за пределы страны становятся неотъемлемой частью бизнеса сахарно-масляного магната. Результат — пристальное внимание контролирующих и правоохранительных органов вплоть до возбуждения уголовных дел по результатам проверок его предприятий. Наибольший резонанс получила история с приобретением в 2003 году Кропоткинского маслоэкстракционного завода в Краснодарском крае — одного из крупнейших в России. Под предлогом инвестиций в предприятие Мошкович провел дополнительную эмиссию его акций и «случайно» завладел контрольным пакетом. Московский арбитражный суд признал эмиссию незаконной, а в отношении Мошковича было возбуждено дело о мошенничестве, закрыть которое удалось лишь в 2005 году.
Синхронно с делом о мошенничестве стали испытывать сложности и предприятия Мошковича. Пришлось избавиться от изрядной части активов, но и оставшегося хватило: шесть сахарных заводов в Белгородской, Воронежской и Тамбовской областях, Екатеринбургский масложировой комбинат, немного животноводства и поля сахарной свеклы и подсолнечника. Причиной своих неудач Мошкович называл коррупцию.
Терпя временные неудачи в бизнесе, недавний «борец с правительством» параллельно с процессом прекращения уголовного дела избирается в 2004 году в Совет Федерации от Белгородской области. Предварительно переписав контрольный пакет акций «Русагро» на супругу, Наталью Быковскую, которая после этого стала самой богатой россиянкой после жены мэра Москвы Юрия Лужкова. Поговаривали, что кресло в Совете Федерации Мошковичу нужно было для того, чтобы получить депутатскую неприкосновенность, поскольку группа компаний «Русагро» находилась под пристальным вниманием прокуратуры. Впрочем, на ниве законотворчества один из богатейших членов верхней палаты, не растерявший свои финансовые возможности, несмотря на проблемы в сахарном бизнесе, был не слишком заметен.
Любое депутатское кресло само по себе гарантировало неприкосновенность только в 90-е, в «нулевые» оно играло уже гораздо меньшую роль, а в 10-е практически перестало иметь значение. Если у тебя жесткий конфликт с силовиками, коллеги по депутатскому цеху тебя сдают и лишают неприкосновенности. Но для бизнесмена уровня Мошковича необходимо статусное сопровождение. Кресло в Совфеде хоть и не дает уже полного иммунитета, но предоставляет определенный рубеж обороны, который позволяет в случае возникновения претензий выиграть время
— добавил политолог Павел Салин
Испытав сложности с сахарными заводами, Вадим Николаевич занялся недвижимостью, принявшись развивать компанию «Авгур Эстейт», в которую вложил свыше 100 млн $, вырученных от продажи различных активов в сельском хозяйстве.
Мошкович изначально планировал строить дешевое жилье на принадлежащих его компаниям 13 тыс. гектарах бывшего подмосковного скотоводческого совхоза «Коммунарка» (территория 3–23 км от МКАД вдоль Калужского шоссе — федеральной магистрали «А101»), но затем возникла более заманчивая комбинация. Накануне перехода части территорий Московской области под юрисдикцию Москвы премьер Дмитрий Медведев предложил перевезти туда Госдуму и Совет Федерации. Один из перспективных вариантов предусматривал строительство на землях «Коммунарки».
Мошкович сориентировался мгновенно: в 2013 году передал 307 гектаров под проект безвозмездно, рассчитывая на элитную застройку вокруг парламентского квартала.
«Мошкович понимал, что предоставление участков для переноса парламентского кластера — очень перспективная история. Такие проекты, как правило, открывают большие возможности, особенно учитывая многопрофильный бизнес Вадима. Вероятно, за счет вхождения земельными участками он хотел получить для себя какую-то генподрядную квоту. Тем более что у нас государство не очень любит покупать земельные участки по рыночной стоимости», — комментирует «Компании» руководитель комитета по строительству общественной организации «Опора России» Дмитрий Котровский.
Однако дело не срослось: депутаты переезжать отказались, да и согласовать интересы с городской администрацией в лице вице-мэра Москвы по вопросам градостроительной политики и строительства Марата Хуснуллина тоже не получилось. Девелоперский бизнес, к тому времени разросшийся в группу компаний «А101», пришлось продать группе «Сафмар» Михаила Гуцериева, причем довольно дешево — за 800 млн $.
Не сильно преуспев в девелопменте, Мошкович занялся банковским делом, решив приобрести «Бинбанк», однако сделка сорвалась. Имел Вадим Николаевич интересы и в Сбербанк
е, но приобретенный пакет акций основного банка России оказался слишком мал, чтобы влиять на его политику.
Возвращение сахарного короля
В нулевые годы позиции «Русагро» ощутимо окрепли. В 2011 году кипрская офшорная компания Мошковича Rosagro Plc провела размещение акций на Лондонской бирже, что позволило привлечь более 300 млн $. Операции немало способствовал тогдашний председатель и нынешний член совета директоров офшора — гражданин Великобритании Ричард Смайт. Капитализация «Русагро» существенно выросла. По итогам 2014 года компания получила 20,2 млрд руб. чистой прибыли и имела в собственности 594 тыс. гектаров сельхозугодий. Правда, подписи под некоторыми документами о земельных приобретениях оказались фальшивыми, и потерявшие поля фермеры готовят иски в Европейский суд, но до его решения, а тем более до исполнения, еще дожить надо. Площадь сельхозугодий «Русагро» на данный момент увеличилась до 675 тыс. гектаров и продолжает расширяться.
Конвертировать коммерческие успехи в политические оказалось сложнее. С креслом в Совете Федерации Мошковичу все же пришлось расстаться за год до истечения полномочий. Существует устойчивое мнение, что причиной скоропостижного самоустранения был скандал с контролируемым «Русагро» предприятием «Продрезерв», заподозренным в незаконном получении дохода в 436 млн руб. «Продрезерв» использовал производственные мощности Воронежского маслоэкстракционного завода, входящего в холдинг «Маслопродукт», которые оказались под арестом, а владелец «Маслопродукта», приятель Мошковича и по случаю отставной замминистра сельского хозяйства Алексей Бажанов, — в международном розыске. По факту использования без разрешений находящегося под арестом оборудования возбуждено уголовное дело, в конце сентября 2019 года Воронежский арбитражный суд постановил взыскать с обитающего в Лондоне Бажанова 12,12 млрд руб. по кредиторской задолженности. Впрочем, сам Мошкович в конфликтах вокруг беглого чиновника не фигурирует.
Согласно последнему рейтингу Forbes, в списке богатейших людей нашей страны Вадим Мошкович занимает 45-е место с состоянием в 2,3 млрд $. Его бизнес с 2014 года подвергается не слишком большим колебаниям вверх и вниз и в целом растет. Вполне в тонусе себя чувствует и основная компания олигарха, ООО «Русагро», которая в 2018 году выросла на 5 %, до 83 млрд рубл.
Мошкович сегодня является прочным середнячком российского Forbes — он не мелькает на телеэкранах, не позволяет скандалам вокруг своей персоны разрастаться до федерального уровня, не пытается взять завышенную планку в бизнесе, больше не желает играть в политические игры, предпочитая отдавать больше сил филантропии. Однако и в этой сфере за ним закрепилась репутация жесткого, рискового человека, готового переступать через свои и чужие слабости.
«Мошковичу удалось стать крупным игроком на рынке за счет двух факторов. Первый — отсутствие ограничений на владение земельными ресурсами, что практикуется во всех развитых странах. В США, например, компания с 10 тысячью гектарами считается крупной. У Мошковича земельный банк уже явно перевалил за полмиллиона гектаров. В этом смысле он, безусловно, гигант. Второй — концентрируя земельные ресурсы, оставаться конкурентоспособным можно было, только получив самые передовые технологии. Команда Мошковича отказалась от попыток получить что-то от российской науки и полностью взяла под ключ западные технологии транснациональных корпораций», — сказал в беседе с «Компанией» профессор Института экономики РАН Иван Стариков.
Директор Центра политологических исследований Финансового университета Павел Салин полагает, что Вадиму Мошковичу удалось добиться успеха благодаря довольно тонкому умению чувствовать конъюнктуру потребности, налаживать отношения, в том числе с нужными людьми в коридорах власти.
Но если посмотреть сейчас, то, в отличие от коллег по цеху, он не заключил никакого стратегического альянса с кем-то из тех, кого можно назвать "кремлевскими башнями". Он по-прежнему продолжает лавировать. Понятное дело, что без контактов во власти успешный бизнес построить сейчас нельзя, но его контакты замыкаются, видимо, в основном на региональном уровне. И его бизнес-модель предполагает навык хорошего ориентирования в тех мегапроектах, которые собирается запускать власть
— заключил эксперт