В 2017 году глава «Роснефти» Игорь Сечин
продолжил распространять свое влияние как в нефтяной отрасли, так и за ее пределами. Несмотря на так и не завершенную ключевую сделку по продаже 19,5% «Роснефти», глава компании, похоже, не утратил поддержки президента, а постоянные конфликты господина Сечина по периметру его многочисленных интересов только подчеркивают роль Владимира Путина как верховного арбитра в российской экономике. Для частного бизнеса между тем времена становятся все опаснее.
Этот год в российской нефтянке вновь прошел под знаком Игоря Сечина, который последовательно расширяет границы возможного в сознании как участников отрасли, так и широкого круга внешних наблюдателей. Если кому-то до сих пор казалось, что нельзя просто так взять и довести до тюрьмы федерального министра за взятку, переданную ему лично руководителем крупнейшей госкомпании в ее офисе, то теперь подобное представление перешло в разряд иллюзий. Иллюзией оказалось и то, что частный собственник актива может делать с ним что пожелает. Как показал пример «Башнефти», он должен не только холить и лелеять свою компанию, но и ни в коем случае не зарабатывать на ней ничего, чтобы в целости отдать государству, то есть «Роснефти».
Пока в отрасли и правительстве с открытыми ртами — то ли от ужаса, то ли от восхищения — взирают на происходящее, господин Сечин продолжает последовательно добиваться других целей. Показателен пример налоговых льгот для крупнейшего в стране Самотлорского месторождения «Роснефти». Льготы якобы были обещаны иностранным инвесторам, которые согласились участвовать в приватизации компании, хотя, по данным “Ъ”, профильные министры не только не знали заранее об этих обязательствах, но и никогда не видели их зафиксированными на бумаге. Впрочем, предыдущая попытка экономического блока противодействовать господину Сечину (в приватизации «Башнефти») закончилась полным поражением и арестом одного из участников сопротивления. Так что по-человечески сложно теперь упрекать чиновников в недостаточно последовательной позиции по Самотлору.
Политику Игорь Сечин
проводит не только внутреннюю, но и внешнюю: ярким примером стали соглашения «Роснефти» с Иракским Курдистаном без согласия Багдада и на фоне проведения в автономии референдума о независимости от Ирака — вразрез в том числе с официальной позицией России, поддерживающей территориальную целостность ближневосточной страны.
Впрочем, было бы наивно полагать, что все эти смелые шаги были предприняты совсем без оглядки на главный в нашей стране ориентир. На итоговой пресс-конференции в декабре Владимиру Путину задали три вопроса про Игоря Сечина — больше, чем про кого бы то ни было. И если количество и содержание вопросов отражает накопившееся, в том числе в элитах, раздражение, то ответы явно показывают, что президент поддерживает действия главы «Роснефти» — по крайней мере постфактум и как минимум публично.
Такое положение вещей огорчает многих представителей российского бизнеса: выходит, что только прямое обращение к президенту страны может помочь при любого масштаба конфликте с главой «Роснефти» (а столкновения при широком круге интересов господина Сечина возникают постоянно). В этом смысле подходы топ-менеджера прекрасно сочетаются с концепцией ручного управления экономикой.
Конечно, здесь можно было бы поднять вопрос об эффективности. Рассказать, как помпезно подававшаяся приватизация в итоге оказалась в подвешенном состоянии — непрозрачный китайский CEFC ничего пока не купил, и неясно, завершит ли сделку вообще. Вспомнить, что «Роснефть», добывая в 2,4 раза больше своего акционера британской BP, получила по итогам января—сентября на 40% меньше чистой прибыли. Или удивиться, почему компания тратит $3,9 млрд на НПЗ в Индии, а в России владеет самыми старыми НПЗ, переносит сроки модернизации и просит налоговых льгот.
«Роснефть» и сама, похоже, прекрасно осознает все это, поэтому в последнее время особенно чувствительна к публичной критике. Так, в компании сочли «развитием маний» и «патологией» отчет аналитиков Сбербанка: там подчеркивается, в частности, что «Роснефть», несмотря на санкции и падение цен на нефть, за последний год вложила $22 млрд в новые активы «без ясного фокуса», в то время как долг и операционные расходы растут.
Такая политика выглядит странной для крупной компании, торгующейся на биржах (прошедшей, кстати, через «народное IPO») и вообще, как мы помним из собственных заявлений «Роснефти» в рамках покупки «Башнефти», компании «частной». Но то было год назад, а сейчас частной «Роснефть» называет только глава «Транснефти» Николай Токарев — единственный человек, который до сих пор без обиняков публично критикует нефтекомпанию. А действительно частным игрокам в сложившейся ситуации остается, как пассажирам «Титаника», надеяться, что жизненный путь не приведет их к столкновению с «Роснефтью». Потому что, как мы знаем, на всех шлюпок не хватит.