В суде узник №1 проходит безработным. Но официально до конца мая этого года он владел 38 метрами на улице Турку. Теперь и они побиты исполнительным листом. Ночным губернатором он сделал себя сам, а бездомным становится по иску оппонента в рейдерской схватке. Если боссу всех боссов негде станет жить после освобождения, то в память о годах пиратства сам Бадри Шенгелия обещает ему однокомнатную.
Вполне возможно, через годы в паспортный стол зайдет пожилой мужчина. Опознать посвященным его окажется немудрено – и в будущем ему будет не хватать правой руки. После освобождения Владимиру Сергеевичу потребуется регистрация, а дополнительные ведомственные инструкции потребуют встать на профучет. Молодой участковый уже не вспомнит подледной истории 90-х и не узнает пришельца. Если его знакомые или семья не согласятся на регистрацию, ушедший в прошлое великий и ужасный ночной губернатор Петербурга окажется бездомным.
Перспектива для мафии невского разлива унизительная. Можно, конечно, побрести мимо «Гранд Отеля Европа» с сумой, но вряд ли наш герой выберет путь Владимира Блаженного.
Дело в том, что на днях судья Фрунзенского района наложил арест на квартиру экс-босса всех боссов Барсукова-Кумарина. Мера должна обеспечить 305 459 000 рублей по иску предпринимателя Бахтадзе. Он требует возмещения именно такого ущерба, причиненного захватом универсама «Смольнинский». Доказывать свою правоту Бахтадзе не трудно. Этот объект был первым эпизодом, за который Барсуков-Кумарин уже осужден. К тому же мало кого сегодня интересует история появления среди владельцев Бахтадзе, а судей не волнует, что компаньоном последнего является бывший бренд рейдерского Петербурга Бадри Шенгелия.
Бадри и Владимир познакомились около десяти лет назад. Пару лет сотрудничали плодотворно, а в Смольном даже была создана антирейдерская комиссия. Потом Валентина Матвиенко взмолилась, Путин встретился с Александром Бастрыкиным, и с середины 2007 года большинство лидеров по отъему чужого имущества пересело из-за столиков в лобби-барах в казенные помещения.
Тогда лихие люди навязывали потерпевшим одно правило – «никаких правил». После облав они перенесли эту традицию на себя. Обоснованием послужили взаимные претензии, измеряющиеся в миллионах долларов. И никакого обостренного чувства финансовой и нравственной солидарности в среде джентльменов удачи замечено прессой не было.
В конце прошлого года Бахтадзе и Шенгелии удалось арестовать знаменитую жилплощадь Кумарина в доме 35 по Таврической улице. В Серебряный век дом был известен поэтами, в начале буржуазной революции его заселили персонажи из «тамбовского» коллектива, и если суд примет сторону Шенгелии, то социологи смогут понаблюдать за сменой элит в отдельно взятом историческом памятнике.
Сегодня это видно через фоторепортаж, дающий представление, в каких декорациях жил тот, чьим именем пугали бизнесменов.
В итоге официально у Кумарина остался один актив – 38,8 квадратных метра в трехкомнатной квартире на шестом этаже дома 31 по улице Турку. Дом построили в 1988 году, а в 1989-ом в этот кооператив и вступил будущий символ «Бандитского Петербурга». На те времена квартира считалась великолепной. Раздельный санузел, кирпичные стены, правда, с небольшой – в шесть метров кухней.
23 мая судья Фрунзенского суда наложил арест и на нее.
Зачем говорить с Бахтадзе, если можно позвонить Бадри, решила "Фонтанка".
Он, как всегда, находился на своей вилле на берегу карибского государства Белиз и в отличном настроении.
Вначале он, разумеется, сказал, что это все претензии его товарища Бахтадзе, но потом, почувствовав улыбку журналиста, сам выбрал легкий тон.
– Что Вы будете делать с этими квартирами, если суд обратит их в Вашу пользу?
– Ничего. Будет аукцион, найдутся покупатели.
– Жилплощадь Кумарина на Таврической оценивается примерно в пять миллионов долларов, а в столице, например, богатые люди еще и доплачивают за квартиры, которые принадлежали известным персонам. По Вашим прогнозам, какова наценка будет за Кумарина?
– Скидка будет, – засмеялся собеседник.
– Получается, что Кумарину негде будет жить.
– Что Вы такое говорите. Ему же выделили целый дом.
– Где это?
– В тюрьме.
– А Вы не думали самому купить его квартиры и устроить там, допустим, галерею своих картин? (Шенгелия действительно хорошо и много пишет, проводит выставки. – Прим. ред.)
– У меня есть где выставляться. Да и нельзя же так унижать человека.
– Никаких человеческих эмоций?
– Никакой мести. Я ему обещаю купить однокомнатную квартиру, если уж совсем негде будет жить.
Не думаем, что стоит воспринимать иронические сентенции Бадри Шенгелии буквально. Но в них до сих пор живо видна та взвинченная интеллектуально-правовая атмосфера, которой дышат друзья.