«Андрюш, давай мы тебя на даче у себя спрячем, а?» — так экс-следователю Следственного комитета Гривцову то ли в шутку, то ли всерьез предлагали экс-присяжные по его делу. К тому времени все 12 единогласно уже вынесли в отношении него оправдательный вердикт, но потом столкнулись с тем, что на них наплевали, а их вердикт отменили. Кстати, по уникальной причине — вчитайтесь: на основании того, что адвокаты подсудимого будто бы ввели в заблуждение их всех — 12 федеральных судей.
Дело отправили на новое рассмотрение обычному судье в районный суд, потому что в 2013 году «взятку», как и многие другие статьи УК, убрали из компетенции суда присяжных.
У них сложилось ощущение, что их по-шулерски обманули. «Ведь мы не просто тогда в опросных листах написали «невиновен», не из-за того, что было мало доказательств. Нет, мы просто поняли: он невиновен вообще, понимаете?» — скажет мне присяжный Александр Ткаль.
Первоначально приняв дело с явным предубеждением — «ну не может следователь не брать взятку», — они по ходу процесса смогли избавиться от этого штампа в сознании. Смогли, несмотря на то, что среди присяжных немало было тех, кто занимался бизнесом и сталкивался с поборами и вымогательством лично. Но в том-то и основная загадка любого суда присяжных: получая на это время статус судьи, очень многие, отказываясь от прошлых суждений, убеждений и стереотипов, начинают разбираться всерьез.
Вот и присяжные по делу Гривцова сомневались, писали записки судье: почему не рассматривается то или иное доказательство; почему не вызывается такой-то свидетель; почему прокуроры включают им прослушку, выдавая ее за разговор между подсудимым и посредником, в то время как на записи явно не голос Гривцова, ведь и посредник утверждает: разговаривал с совсем другим человеком… Судья на все «почему» отвечал: не относится к делу. И присяжные сомневались еще больше, ближе к финалу оказавшись полностью опустошенными: ну и как при таких доказательствах выносить обвинительный вердикт?
Удивление и шок испытали все вместе, когда ушли в совещательную комнату, — там выяснилось: каждый, не сговариваясь, написал — «невиновен».
А теперь вместе с ними мы сидим в Хамовническом суде Москвы, где подходит к концу повторный процесс над Андреем Гривцовым. Они пришли его поддержать. Ну и, конечно, теплится еще у них детская по нынешним временам надежда, что не посадят, «не поднимется рука», «не посмеют»…
Но прокурор буднично просит девять лет колонии строгого режима.
«Что же теперь делать? — растерянно произносит присяжная Светлана Фомина. — Я не юрист, но явно же видно, что они толком не разбирались, как мы… Как можно с ног на голову все поставить… Зачем же тогда суд присяжных?..»
«Надо что-то делать», — нервно курит на улице присяжный Александр Ткаль.
Я хочу, чтобы вы знали: эти двое и еще 13 присяжных (включая запасных) уже сделали все, что могли. Как только отменили их вердикт, они боролись за него как за умирающего, упрямо отстаивая его право на жизнь. Они добивались приема в Генпрокуратуре, они писали обращения в Верховный суд, они отправляли открытые письма президенту, премьеру и руководству всех силовых ведомств, они выходили на журналистов, устраивали пресс-конференции… И их никто не подталкивал, даже «их» подсудимый — бывший следователь Гривцов — удивлялся. А они до всех адресатов пытались донести элементарную вещь: вердикт присяжных обжалованию не подлежит, тем более если вынесен единогласно… Они, опять же наивно думая, что их поймут, говорили: Гривцов, с которым они познакомились после вердикта, — обычный человек, который не живет в масштабах миллионов, а радуется вместе с женой тому, что удалось, наконец, купить недорогую мебель.
Их не услышали. Точнее, услышали, но… Вот какой-то чин в Генпрокуратуре просто ухмылялся в ответ на все их доводы — присяжные пожелали ему никогда не оказаться в ситуации Гривцова.
Теперь, перед приговором, который назначен на 25 июня, присяжные, конечно, уже не будут шутить, предлагая Гривцову спрятаться у них на даче, скорее будут обсуждать тему тюремных передачек.
…Бывшему следователю Главного следственного управления Следственного комитета Андрею Гривцову вменяют в вину фантастическую для рядового сотрудника СК сумму взятки — $15 млн. Оперативная разработка была начата в декабре 2009 года по заявлению предпринимателя Владимира Палихаты, который был известен интересными операциями на московском рынке крупной недвижимости. Гривцов же собирал материалы о крупных рейдерских захватах — это была его официальная специализация, и многих рейдеров к тому времени он уже посадил. Но знал — они рядовые исполнители, и за ними кто-то стоит.
Только Палихата обратился сначала с жалобой на вымогательство взятки Гривцовым почему-то не в правоохранительные органы, а к знакомому сенатору Людмиле Нарусовой, та и помогла попасть на прием к генпрокурору Юрию Чайке, который передал сообщение главе МВД Рашиду Нургалиеву, — и дело завертелось. «Новая газета» уже несколько раз подробно разбиралась в этом деле, так что опустим подробности, напомнив лишь фабулу.
По словам Гривцова, в декабре 2009 года к нему обратился адвокат Палихаты — Руслан Паркин, который ранее — до 2007 года — был начальником Гривцова в прокуратуре Москвы. Паркин сообщил, что как адвокат примет участие в допросе Палихаты, и попросил Гривцова заранее составить перечень вопросов. Гривцов говорит, что согласился из дружеских побуждений и корыстной заинтересованности при этом не имел. Да и не планировал он «колоть» Палихату, который проходил по делу свидетелем: ему нужен был «разговор по душам». Этот листок с вопросами, которые прозвучали во время допроса Палихаты 13 января именно в записанной формулировке, 15-го будет изъят при обыске в кабинете Гривцова и станет единственным вещественным доказательством его участия во взятке.
Выйдя с допроса, Палихата позвонит некоему Киримову и скажет, что «все подтвердилось» и тот может забирать 8 млн долларов (первый транш) из ячеек в банке. При попытке забрать деньги Киримов и был задержан.
В ходе первого процесса присяжным были представлены кипы расшифровок переговоров о взятке между Киримовым, Палихатой и Паркиным. Но Гривцов в качестве адресата передачи денег не упоминался ни разу, вообще. Киримов называл лишь адвоката Паркина, со слов которого и рассказывал о неких абстрактных депутатах и высокопоставленных лицах, которые помогут решить «вопрос с Палихатой». Например, в разговоре от 16.12.2009 Паркин сообщает о тех, кто ведет следствие: «Непосредственно те фамилии, на которые вы ссылаетесь, — это не полный круг, и они вопросы не решают», — и далее: «…и как бы принципиальные вопросы я буду совсем в другом месте решать». В разговорах же Паркина с Гривцовым деньги не обсуждались вовсе, а Палихата в своих показаниях сообщал: взятка предназначалась «не только» Гривцову, но и его руководству. Однако на скамье подсудимых оказался Гривцов.
…А Руслан Паркин — просто исчез. Это, кстати, больше всего и смутило присяжных. В тот день и час, когда посредника Киримова задерживали в банке, адвокат Паркин странным образом ушел из-под наблюдения ДСБ МВД на границе Калужской области, и с тех пор никто в России его больше не видел. И не ищет.
Следователь Губерт, одно время расследовавший это дело, сообщал Киримову: Паркина не разыскивают умышленно, поскольку в противном случае придется прекращать дело в отношении всех остальных — соответствующие расшифровки разговоров между Киримовым и Губертом исследовались в суде.
Еще присяжных смутила судьба денег. И на следствии, и в суде Киримов говорил, что закладывал в сейфовые ячейки настоящие деньги, а не «куклу», как пытались рассказать прокуроры. Гособвинение даже принесло муляжи в виде листов белой нарезанной бумаги в прозрачном полиэтилене. Но на видеозаписи видно: при закладке в ячейки упаковки с деньгами вскрывались, каждую Киримов брал в руки и укладывал в коробки. Невозможно представить, что посредник мог принять листы белой нарезанной бумаги за упаковки с зелеными долларами.
То есть кто-то в промежутке между закладкой денег в ячейки и изъятием их оттуда подменил реальные доллары на бумагу… Кто бы это мог быть — следствием не уточнялось. Да и сам Палихата в разговоре с «Новой» недоумевал: как на месте реальных денег образовалась «кукла»? Этот вопрос, по его словам, он задавал и оперативникам, но ему не ответили. То есть все-таки 8 миллионов были. И в головы присяжных закралась мысль: а не уехали ли они в багажнике автомобиля адвоката Паркина?
Еще одна странность не давала покоя присяжным. Хорошо, взяли Киримова, но почему не предприняли попыток под контролем оперативников донести деньги до адресата, хотя неоднократно утверждалось, что целью оперативно-разыскных мероприятий было выявление конечного деньгополучателя? Зачем обрубать цепочку, почему бы не пытаться задержать взяточника с поличным? Не потому ли, что было понятно: деньги предназначаются не Гривцову?
…К концу процесса — того, что ведется сейчас с судьей-«единоличником», — число подсудимых сократилось: находящийся под подпиской Киримов (показаний против Гривцова он не давал и указывал на пропавшего Паркина как на инициатора всех комбинаций) в один прекрасный день исчез. Просто не пришел в суд и перестал брать трубку. По месту прописки его не нашли. Объявлен в федеральный розыск. И остались двое: Андрей Гривцов и Сергей Хацернов (экс-начальник отдела по противодействию экстремизму ГУВД Москвы, которому следствие отвело роль пособника; он был знаком с Киримовым и свел того с Паркиным и больше ничего не делал — только просил не впутывать его никуда). Подельники Гривцов и Хацернов первый раз увидят друг друга только в суде.
Прокурор Амалия Устинова утверждает: доказательств достаточно, а факт отсутствия материальных следов и очевидцев преступления объясняет не тем, что взятки и не было, а тем, что действия «тщательно скрывались». Правда, так и не смогла сформулировать, где, как и когда Гривцов собирался получить взятку, да и вопрос — куда делись 8 миллионов долларов — не поднимала.
— Мне очень жаль, что такой молодой и опытный следователь Гривцов не удержался от соблазна и перешел грань закона. Мне очень жаль, что такой опытный оперативник, как Хацернов, не удержался…
— Сейчас заплачет, — ерничал Гривцов.
— Мне очень жаль. Но это их выбор, — и прокурор попросила приговорить Гривцова к 9 годам строгого режима, Хацернова — к 6.
А Гривцов обратился с последним словом к федеральному судье Фильченко.
— По большому счету, для меня не имеет значения, почему меня привлекают: по чьему-то заказу, из мести, из желания избежать уголовной ответственности или по ошибке. Важно лишь, что это обвинение носит несправедливый характер. По этому делу я сталкивался с такими вещами, о возможности которых даже не мог раньше предположить. Говорят, я опытный следователь. Не знаю, насколько опытный, но такого дела, как мое, еще не видел… Это и само возбуждение дела при таких обстоятельствах, и полное оправдание единогласным вердиктом присяжных, притом что мне создавали имидж коррупционера на всех телеканалах, и последующая отмена этого приговора по искусственным основаниям, и обжалование отмены самими присяжными, и факт привлечения уже двух следователей по моему делу к уголовной ответственности (пытались продать фигурантам секретные материалы следствия. — В. Ч.). Ты думаешь, что так не бывает, ты же юрист, ты считал, что ты все знаешь, и вдруг… Это дело длится уже 4,5 года. За это время я стал совершенно другим. У меня теперь иные убеждения. На момент привлечения к уголовной ответственности мне было 28, сейчас почти 33. Это дело старше моего сына. Он родился ровно через 9 месяцев после моего освобождения (в 2010 году Гривцов в рамках дела месяц просидел в СИЗО. — В. Ч.).
Отдельное спасибо хочу сказать присяжным. Я знаю, часть из вас сейчас в этом зале. Спасибо вам и за то, что пришли, и за то, что разобрались в деле по совести, за то, что судили меня не из жалости, симпатии, эмоций, а просто взвешенно оценили доказательства и факты. Благодаря вам я уже морально победил.
Ваша честь, я пытался в ходе судебного следствия уловить ваше настроение, понять, как вы оцениваете те или иные доказательства. Мне это не удалось. Так и должно быть. Вы держали нейтралитет. Я не знаю, какое будет ваше решение. Я для себя не прошу ни жалости, ни сочувствия. Знаю, что я прав. Только прошу о справедливой законной оценке собранных доказательств. А больше мне ничего не нужно.
Судья Фильченко, настроение которой на протяжении процесса действительно угадать было трудно, тут вдруг сделалась грустной. Но вот какой приговор она зачитает 25 июня в 10 утра — было все равно не понять. Но я, как и присяжные, все же немножко надеюсь…