Спустя 5 лет после катастрофы на Саяно-Шушенской ГЭС Саяногорский горсуд решил арестовать на полгода двух бывших руководителей станции — Николая Неволько, директора СШГЭС, и Евгения Шерварли, занимавшего пост заместителя главного инженера. Изменения меры пресечения потребовала хакасская прокуратура, доказав, что подсудимые неоднократно нарушали подписку о невыезде: путешествовали в Москву, Питер, Новосибирск, не уведомляя о том. Неволько и Шерварли взяты под стражу в зале суда и отправлены в СИЗО Абакана.
Напомню: утром 17 августа 2009 года на СШГЭС поток воды сорвал крышку гидроагрегата № 2 и хлынул в машинный зал. Крупнейшая в отечественной гидроэнергетике техногенная катастрофа унесла 75 жизней; одна погибшая была беременна. Енисею нанесен экологический ущерб, в деньги не конвертируемый. Гособвинение полагает, что катастрофу вызвало разрушение шпилек крепления крышки турбины к ее статору. Это, в свою очередь, было следствием повышенной вибрации гидроагрегата. Обвинение по ч. 3 ст. 216 УК РФ (нарушение правил безопасности при ведении работ, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц и причинение крупного ущерба) предъявлено семерым руководителям и менеджерам СШГЭС. Следствие решило, что именно эти лица, и только они, несут ответственность за долгую работу гидроагрегата № 2 в неудовлетворительном вибрационном состоянии, за то, что не предпринимали ничего для устранения технической неисправности.
Никому из московских начальников, кто, собственно, и решал, в каких режимах гонять станцию, кто, по сути, создал для аварии все предпосылки, — обвинение не предъявлялось. И никто из оказавшихся на скамье подсудимых уволен из «Русгидро» не был, все — при должностях, некоторые пошли на повышение.
Справедливого суда в разумные сроки не получилось. Работа огромного числа правоохранителей, следователей, экспертов, федеральных ведомств дала весьма скромные результаты. Гора родила мышь.
В 2011 году потерпевшие, поддержанные другими жителями поселка Черемушки, перекрывали дорогу на станцию: причиной послужило закрытие дела — из-за истечения срока давности — по ранее вмененной обвиняемым ч. 2 ст. 143 УК РФ (нарушение правил охраны труда). По теперь инкриминируемой статье — до 7 лет лишения свободы — срок давности истечет в следующем году, в августе. Обвиняемых ранее ограничили в сроках ознакомления с материалами (это 1213 томов), так как все указывало на то, что дело намеренно затягивается.
Родственники погибших меж тем уже давно говорят о саботаже процесса — он начался в октябре прошлого года — адвокатами подсудимых. Они не являлись в суд, пытались вовсе выйти из дела, уходили в отпуск (их просили договориться об одновременном отдыхе — не вышло). Потерпевшие уже устали взывать к их совести и напоминать им, что они тоже живут «под ГЭС». Уличные пикеты с фотографиями погибших, письма руководителям страны — не помогало ничего. А еще родителей погибших возмущало, что некоторые защитники наряжались на судебные заседания, как в ночной клуб… Тем временем прокурор Хакасии Виктор Ломакин выступил с заявлением, что часть подсудимых могут амнистировать сразу после вынесения приговора. Под амнистию попадают все, достигшие пенсионного возраста. Это и Неволько, и Шерварли, и главный инженер (на момент катастрофы) Андрей Митрофанов, и ведущий инженер службы мониторинга оборудования Владимир Белобородов.
Собственно, в таком исходе дела уже никто не сомневается, и к суду отношение у подсудимых соответствующее. Этим, видимо, и было вызвано пренебрежение условиями подписки.
Что до самой станции, к концу этого года ее восстановление должно быть завершено, она выйдет на полную мощность.
Жизнь, в общем, продолжается. Вот только не для всех; и кто виноват в гибели 75 человек?
Ощущение торжествующей несправедливости — главное, что выносишь из разговоров с родственниками жертв катастрофы. Они в большинстве уже не хотят ничего вспоминать, кому-то что-то доказывать, вообще говорить об этом. Горе спрятано далеко внутри. Но вибрирует, дышит. Как тот злополучный гидроагрегат. В разговорах тут вспоминают — но не родственники погибших — приморских партизан, Виталия Калоева… Это, конечно, от бессилия. Состоявшиеся аресты никого ни в коей мере утешить не могли, но стороны наконец-то согласовали решение суда перейти на пятидневный режим работы, и это для очень многих людей стало первой хорошей новостью за 5 лет.
И есть финансовая сторона, которая еще более ярко доказывает, что государство (а контрольный пакет «Русгидро» — у государства) уроков из саяно-шушенской трагедии извлекать не хочет. Расчеты председателя общественной организации «Ступени к жизни», депутата горсовета Николая Жолоба (у него в аварии погиб сын) опираются на «Правила определения величины финансового обеспечения гражданской ответственности за вред, причиненный в результате аварии гидротехнического сооружения», утвержденные постановлением Правительства РФ от 18 декабря 2001 года № 876. Согласно этим правилам, считает Жолоб, семьи погибших должны были получить в сумме 1,126 млрд рублей. Каждая семья — по 8,6 млн.
Получили же по 2 млн, некоторые — побольше. В среднем по 2,3 млн рублей.
Уместна ли монетизация жизни и смерти, боли и страданий? Уместна. Власть не тушуется закрывать деньгами неудобные для нее темы, она всегда теперь говорит о деньгах. Много, бодро, поспешно, сразу, не успев выразить соболезнования. Монетизация 75 трупов уместна, это счет к жирному государству. Потерявшим кормильцев надо жить и поднимать детей. Поэтому уместно и не стыдно. Власть сама знает, что не доплачивает за трупы. Через 9 месяцев после катастрофы на Енисее произошла трагедия на шахте Распадской. Там за каждого погибшего давали уже не по два — по 3 миллиона.
Никакие деньги, конечно, не заменят отцов, матерей, мужей. Но адекватные выплаты нужны живым. Потому что только угроза попасть на очень большие деньги может заставить собственника бизнеса организовывать его так, чтобы не убивать людей.
В обнародованной на сайте «Русгидро» отчетности по РСБУ за 2013 год в пункте «Условные обязательства» сказано: «В связи с произошедшей в августе 2009 года аварией на СШГЭС возможно возникновение значительного количества судебных разбирательств, предметом которых может являться: возмещение вреда, причиненного жизни и здоровью, компенсация морального вреда; возмещение убытков от расторжения действующих договоров; иные судебные разбирательства. Кроме того, органами прокуратуры и иными контрольно-надзорными органами проводились проверки деятельности Общества, что может привести к возникновению дополнительных судебных разбирательств против Общества и его сотрудников».
Финансисты, понятно, не могут не считать деньги и не оценивать риски. Иски ждали. К затратам готовились. Но Жолоб, похоже, единственный, кто не опустил руки и пытается что-то доказывать. Ходит в прокуратуру. Пишет письма в министерства, даже патриарху Кириллу. Пока — безрезультатно.
Итак, за гибель мужей, жен, отцов, матерей потерпевшие получили по 2 миллиона рублей: 1 млн от государства, контролирующего «Русгидро» («путинский» миллион), и еще 1 млн от самой «Русгидро».
Согласно данным, опубликованным на Чемпионат.com, средняя оплата труда футболистов «Алании» в 2011 году составила 4 млн рублей в месяц. 1 млн одноразовой выплатой — за погубленную жизнь. И — 4 млн ежемесячно за игру. При чем здесь североосетинский клуб? Так летом 2012 года «Русгидро» стала с подачи Владимира Путина
спонсором «Алании». И за игровой сезон 2012/13 годов «Русгидро», согласно отчетам самой компании, направила на поддержку ФК «Алания» 40 млн долларов. Или 1,2 млрд рублей, что подтвердил и глава «Русгидро» Евгений Дод.
Все в сумме члены семей погибших работников «Русгидро» получили от компании чуть не на порядок меньше — 185 млн рублей (еще столько же дал госбюджет).
Пока возможно такое распределение денег госкомпаний, пока бизнес базируется на низкой стоимости человеческой жизни, пока хоронить будет дешевле, выгоднее, чем вкладываться по-настоящему в безопасность, даже чем играть в футбол, — катастрофы неминуемы.