Интервью Forbes актер Джеки Чан начинает с рассуждений о собственной бережливости. Поверить поначалу сложно – мы находимся в одном из самых дорогих во всем Беверли-Хиллз гостиничных номеров в отеле Montage. Звезда боевиков одет в футболку именного бренда Jackie Chan с фирменным логотипом в виде дракона.
Чтобы рассеять сомнения, он приносит из ванной кусок мыла в пластиковой мыльнице. Чан объясняет: это мыло из отеля MGM Grand в Макао, которое актер в доказательство своей рачительности возит по всему миру. Экономный подход – это еще и забота об окружающей среде: недавно Джеки поучаствовал в записи социальных роликов с призывом к китайским потребителям не покупать вещи из тигриной шкуры и носорожьей кожи. Но главная метафора мыла в другом: оно, как и его владелец, символически соединяет Америку и Китай.
Вездесущий в Голливуде Чан на самом деле вот уже пять лет как не имеет в портфолио успешного проекта на «фабрике грез». Это не мешает ему оставаться одним из самых высокооплачиваемых актеров в мире ($50 млн дохода в период с июня 2014-го по июнь 2015 года, 39-е место в рейтинге 100 самых высокооплачиваемых звезд мира по версии Forbes) – в минувшем году больше него среди коллег по цеху заработал только «железный человек» Роберт Дауни-младший. 61-летний Чан как никто другой умеет продавать себя одновременно американской и китайской аудиториям.
Делать с ним бизнес – выгодное предприятие по обе стороны Тихого океана.
Взять прошлогодний фильм «Меч дракона». Американская аудитория в массе до сих пор ничего не слышала об этом произведении, несмотря на звездный кастинг – помимо Чана, в ленте задействованы голливудские звезды Эдриен Броуди и Джон Кьюсак. В китайском же прокате картина уже прогремела, собрав внушительный по местным меркам бокс-офис в $120 млн, из которых не менее $10 млн получил Джеки. На подходе – следующая похожая коллаборация: в фильме «По следу» сыграют Чан и американский комик Джонни Ноксвилл, причем первый выступает в проекте еще и в роли инвестора.
Деньги, которые Джеки зарабатывает на съемочной площадке, далеко не единственный его источник доходов. Разветвленности персональной бизнес-империи актера позавидовал бы сам рэп-магнат Jay Z: здесь и бесчисленная атрибутика с именем Чана, и поставки сигвеев, и даже целая сеть кинотеатров. По оценке Forbes, состояние звезды достигло уже $350 млн. Актер и его представители отказались комментировать эти цифры.
«Он как Мики Маус для китайской культуры. Его образ настолько узнаваем, что «Джеки Чан» звучит уже как имя нарицательное», – говорит Грейди Хендрикс, основатель Нью-йоркского фестиваля азиатского кино.
Коммерческий успех в КНР всегда опирается на добрые отношения с властями, и Чан предусмотрительно обзавелся политической «крышей»: он является делегатом Китайской народной политической консультативной конференции. Это влиятельная прогосударственная организация, членство в которой зажигает «зеленый свет» всем фильмам с участием звезды.
Проявлять лояльность есть ради чего. Совокупная выручка китайского проката за последние пять лет выросла на 33%, до $5 млрд в 2014-м, а в феврале этого года даже превзошла аналогичный показатель американского рынка. Голливудские блокбастеры потенциально могли бы срывать в КНР большой куш, но здешние регуляторы противятся заокеанской экспансии: иностранные хиты по воле чиновников могут слишком долго искать путь на широкий экран или соревноваться друг с другом в одном и том же временном слоте. Выход есть – на стадии производства привлекать в партнеры китайские компании. Так, например, поступили создатели последних «Трансформеров» и «Железного человека» – и фильмы выстрелили.
Чан идеально вписывается в эту модель.
В Китае его безо всякой иронии зовут «Большим братом» – другим актерам о такой репутации остается только мечтать.
«Я всегда смотрю на карту, – говорит звезда, вращая невидимый глобус. – Почему одна часть света обязательно должна называться «вашей», а другая – «моей»? Кто провел эти границы? Мир принадлежит нам всем. Америка принадлежит мне. Китай принадлежит вам».
Такая интерпретация глобального мироустройства неудивительна, если знать биографию Чана. Джеки родился в подконтрольном Британии Гонконге в 1954 году. Его родители работали на кухне посольства Франции, а затем перебрались в Австралию (позднее актер узнал, что его отец занимался шпионажем в пользу Тайваня). Оттуда будущий кумир миллиардов вскоре вернулся на родину и поступил в школу театрального искусства, где начал постигать азы восточных единоборств и акробатики. Учителя в школе были похожи на мастеров кунг-фу из классических боевиков. «Совершаешь ошибку – получаешь удар. А иногда били безо всякой причины», – вспоминает актер. По окончании школы он несколько лет балансировал между подработкой на стройках в Австралии и провальными попытками закрепиться в кинобизнесе Гонконга. Родители в ультимативной форме отговаривали сына от актерской карьеры, но все решил случай. В начале 1970-х 20-летнего Чана пригласили на эпизодическую роль в легендарном фильме «Выход дракона», одной из канонических картин Брюса Ли.
Именно Брюс Ли на первых порах стал для Джеки ролевой моделью. Причем молодой актер шел от обратного – он ни в коем случае не хотел быть похожим на кумира. Напротив, Чан с рвением взялся за выработку собственного стиля ведения боя, максимально отличную от техники Ли (от сравнений с которым, впрочем, ему избавиться так никогда и не удалось). Если каждое движение Ли на экране было отточено, а его образ тяготел к трагическим героям, то Чан перенес в боевики комическую механику Чарли Чаплина и Бастера Китона. Фильмы с участием Джеки всегда наполнены юмором, что часто превращает их в балаган. «Я не хотел, чтобы кто-то подражал мне, – говорит актер. – Я просто не хотел никому подражать сам».
Трудолюбие и оригинальность очень быстро вывели Чана в высшую звездную лигу. Он поставил на конвейер выпуск гонконгских экшн-картин, в которых сам исполнял самые опасные трюки – порой ценой перелома рук и ног (а в 1986 году на съемках «Доспехов Бога» Чан свалился с дерева и получил тяжелые травмы, чуть было не поставившие крест на его дальнейшей карьере). С открытием китайского рынка в 1990-е актер переключился с киноиндустрии на смежные бизнесы: среди его проектов были кафе, тренажерные залы и даже попытка стать певцом. В 1998 году он основал компанию Jackie Chan Design. На ее сайте сегодня продаются более 400 наименований товара – от питьевой воды до часов, — «дизайн которых эксклюзивно разработан мистером Джеки Чаном».
Свое наступление на Америку актер начал в 1995 году с «Разборки в Бронксе». Спустя еще три года в США вышел «Час пик», который прославил Чана и его партнера по фильму Криса Такера на весь мир. Картина до сих пор удерживает рекорд среди комедий по сборам в стартовый уикенд – ее бокс-офис составил $140 млн в Штатах и $100 млн за рубежом. Сегодня такая пропорция привычна для блокбастеров, но на тот момент столь существенный доход в других странах казался фантастикой.
«Американский бокс-офис считался глобальным бокс-офисом», – говорит Чан. А режиссер «Часа Пик» Бретт Рэтнер до сих пор называет Джеки «лучшим экспортным продуктом Китая в истории».
В американской карьере Чана были коммерчески успешные франшизы «Шанхайский полдень», «Кунг-фу панда» и два сиквела «Часа пик» (а сегодня ведутся переговоры о съемках четвертой части). Но в отличие от, скажем, Арнольда Шварценеггера, который после переезда из Австрии в Штаты полностью порвал с исторической родиной, Джеки никогда не забывал о своих китайских фанатах и регулярно возвращался в Гонконг, чтобы либо сняться в традиционном амплуа комического мастера единоборств, либо примерить более серьезные драматические роли.
«Я мечтал стать азиатским Робертом де Ниро или Дастином Хоффманом», – признается актер.
Его популярностью с удовольствием воспользовались китайские власти, рекрутировавшие Чана как посла Олимпийских игр в Пекине 2008 года. Тогда же актер перевез в столицу КНР все свои бизнес-предприятия. Город, к его удивлению, стремительно превратился в эпицентр нового мощного кинорынка, который плотно опекало государство.
Хотя в интервью Чан настаивает на том, что сталкивается с теми же трудностями, что и другие игроки, мало кто сомневается в его привилегированном положении, открывающем возможность для лоббизма. Одобрить фильм во всех инстанциях, договориться о его дистрибуции – для согласования всех нюансов требуется «командная работа», только тогда приходит успех, осторожно рассуждает агент актера Филип Баттон.
Близость Чана к властям КНР и его ироничное отношение к протестам в Гонконге превратили звезду в персону нон грата среди местных демократов. «Если вы всегда делаете и говорите то, что выгодно властям, вам, безусловно, проще проворачивать свои дела», – критикует актера Эмили Ло, председатель Демократической партии Гонконга.
Чана подобные упреки приводят в бешенство.
«А почему я не могу быть близок к правительству? – актер переходит на крик. – Мы все китайцы. И мы все должны любить нашу страну».
По словам звезды, его позиция помогает развивать отрасль. Так, недавно власти вняли его рекомендации о снижении импортных налогов на кинооборудование. «Все это направлено на улучшение состояния индустрии, – подчеркивает Чан. – К нам прислушиваются».
Всего в Китае сегодня около 20 000 кинотеатров, примерно вдвое меньше, чем в США, несмотря на четырехкратную разницу в численности населения. «Если у них будет 45 000 экранов, КНР позволит фильмам зарабатывать по $500 млн за стартовый уикенд», – прогнозирует Брюс Рэтнер.
Чан не сидит сложа руки. Пять лет назад вместе с партнером он открыл в Пекине 17-зальный мультиплекс Jackie Chan Yaolai International Cinema и теперь продает по 50 000 билетов в пиковые уикенды. Успех предприятия привел к появлению в стране еще 37 брендированных именем звезды кинотеатров, в каждом из которых можно купить атрибутику Чана. Актер также развивает свою сервисную компанию для снабжения американских студий двуязычными китайскими специалистами всех мастей, от осветителей до ассистентов режиссеров.
Но главным его делом остается американо-китайская копродукция. «Теперь я не только актер. Я инвестор», – объясняет Чан. И хотя он не комментирует расчеты Forbes, об уровне доходов актера можно догадаться из его рассуждений о будущих проектах, похожих на ставки в казино: «Я могу потерять [на проекте] до $10 млн. Но если я выиграю, это будут уже $90 млн».