Карьера Юрия Адамовича в России оборвалась неожиданно. Летом 2018 года 35-летнему финансисту с латвийским гражданством пришлось бросить все дела, купить билет в один конец и спешно покинуть Москву. Федеральная миграционная служба аннулировала его разрешение на работу. Адамович был в шоке: в середине 2000-х он работал в Минфине Латвии, а теперь ему вменили подрыв конституционного строя России.
За этим стояли силовые ведомства, которые проверяли Адамовича перед его планируемым выходом на работу в «Траст», уверен его знакомый. Возглавить банк, куда передавались проблемные активы из санируемых банков «Открытие», Бинбанка и Промсвязьбанк
а на 2,1 трлн рублей, Адамовичу предложил глава «Открытия» Михаил Задорнов. Адамович не предоставил комментарии для этой статьи, но у его окружения есть две версии произошедшего: он мог насолить кому-то из крупных бизнесменов, чьи долги оказались в «Трасте», либо стал жертвой интриг в Центральном банке, руководство которого видело во главе Банка непрофильных активов (второе официальное название «Траста») другого человека.
Так или иначе, Адамовичу дали понять, что он рискует повторить судьбу сотрудницы «Интер РАО» Карины Цуркан, арестованной тогда же по подозрению в шпионаже. И он услышал сигнал. Вместо него «Траст» возглавил многолетний соратник Задорнова Александр Соколов. До конца 2023-го его команда должна вернуть государству 482 млрд рублей, среди должников — бывшие и нынешние участники списка Forbes. Как Соколов планирует это сделать?
Большая санация
Четырехзвездочный отель Marriott Courtyard, что неподалеку от Павелецкого вокзала, в декабре 2017 года стал временным прибежищем для уставших финансистов из команды Михаила Задорнова, который готовился возглавить банк «ФК Открытие». Выйдя из офиса, они проходили 100 м до отеля, спали несколько часов и возвращались на работу. ЦБ не стал искать частного инвестора и взял оздоровление «Открытия» в свои руки — через Фонд консолидации банковского сектора (ФКБС). В конце 2017-го временная администрация ЦБ, которая проработала с конца августа, передавала дела новому менеджменту банка.
От старых собственников «Открытия» — Вадима Беляева и партнеров — осталось непростое наследство. Приходилось сутками разбираться в схемах, которые годами выстраивали в «Открытии» и его финансовых сателлитах. «Режим был похож на ад, — вспоминает один из топ-менеджеров банка. — Работать приходилось по 15 часов шесть, а иногда семь дней в неделю. Не уверен, что хотел бы повторить». Похожие процессы шли в Бинбанке и Рост Банке Микаила Шишханова. Эти банки тоже вошли в периметр санации «Открытия».
Сначала проблемными кредитами занимались временные администрации банков — их курировал первый зампред ЦБ Василий Поздышев, идейный вдохновитель ФКБС. Осенью 2017-го он лично договорился с Вадимом Беляевым о передаче на баланс «Открытия» активов примерно на 125 млрд рублей. Аналогичные договоренности на 300 млрд рублей были достигнуты с Шишхановым: он передал на баланс Рост Банка свои активы, в том числе акции А101, «Интеко» и «Русснефти». Затем решили, что все плохие долги и не- профильные активы «Открытия», Бинбанка, «Траста», Рост Банка и Промсвязьбанк
а на 2,1 трлн рублей перейдут в специальный фонд на базе «Траста», за которым будет «приглядывать» команда «Открытия». Руководителем «Траста» Задорнов видел Юрия Адамовича — у того был многолетний опыт работы с проблемными активами. «Глава у нас – Юрий Адамович – отвечает за непрофильные активы в «Открытии», и он готовит весь этот проект создания банка «непрофилей», — говорил Задорнов в мае 2018 года.
Выйдя на работу в «Открытие» в начале 2018 года, Адамович занялся отделением проблемных активов от «здоровых» по всему периметру большой санации. Примерно тогда же готовилась отчетность за 2017 год, и команда Адамовича обнаружила, что активы, принятые от Шишханова, были заведены на баланс Рост Банка по явно завышенной цене, вспоминает источник Forbes, бывший топ-менеджер «Открытия». Адамович отказался согласовать такую отчетность.
При участии аудиторов EY выяснилось, что стоимость активов была завышена в разы. Оценку активов скорректировали. Из аудированной EY отчетности Рост Банка за 2017 год следует, что банк принял активы (включая акции «Русснефти») лишь на 28 млрд рублей, а стоимость строительных компаний — А101, «Интеко» и «Патриота» — ноль. Шишханова вновь вызвали на переговоры, а вместе с ним и группу «Сафмар». «Наша оценка этих активов отлична от его оценки, — говорила про Шишханова Эльвира Набиуллина
в начале лета 2018 года. — Мы считаем, что он передал около 100 млрд рублей».
Когда у Бинбанка начались финансовые проблемы, «Сафмар« планировал помочь Шишханову. Но после того, как осенью 2017-го ЦБ решил забрать Бинбанк в ФКБС, а Шишханов согласился отдать свои активы, группа официально заявила, что не имеет никакого отношения к долгам Бинбанка, Рост Банка и других санированных банков, которые контролировал Шишханов.
Знакомый Адамовича уточняет, что активы Шишханова в Рост Банк передавались стремительно и ЦБ осознанно или неосознанно решил принять их по той оценке, которую предложил бизнесмен. Но собеседник Forbes, близкий к ЦБ, объяснил, что на тот момент была важна не столько стоимость передаваемых активов как таковая, сколько скорейшее начало процесса их передачи, а то, что активы не тянут на 300 млрд рублей, якобы было понятно изначально.
Завершить переговоры с Шишхановым Адамовичу не удалось. ФСБ заблокировала его кандидатуру на пост предправления банка «Траст», рассказывает источник, близкий к «Трасту». «Задорнов очень переживал, пытался повлиять на ситуацию, но ничего не смог сделать», — говорит источник в «Трасте». Задорнов не стал это комментировать.
Летом 2018 года Адамович покинул Россию, а пока ему искали замену, «Траст» временно возглавил Александр Соколов, пришедший вместе с Задорновым из ВТБ
24. Быстро подобрать кандидатуру было сложно. Пост предлагали Максиму Полетаеву, пять лет проработавшему зампредом Сбербанк
а, рассказали Forbes два собеседника, близкие к «Трасту», и знакомый Полетаева. По словам одного из них, к тому моменту банкир уже «накопил моральную усталость от ответственной работы в Сбербанк
е» и снова заходить в эту реку был не готов.
И тогда Задорнов предложил Соколову остаться во главе «Траста» на постоянной основе. Соколов уже был глубоко погружен в проблемы всей группы «Открытие» — с осени 2017 года он входил в совет директоров банка, был исполняющим обязанности его предправления до официального назначения Задорнова. «Банк непрофильных активов в чем-то мой проект с самого начала», — говорил он Forbes зимой 2018 года.
Алтарь победы
В банковский бизнес Соколов попал через «Горбушку». В 2002 году 23-летний выпускник МАТИ, успевший попробовать свои силы в мелкой коммерции и на рынке Forex, вдохновился призывом владельца банка «Авангард» Кирилла Миновалова. В интервью банкир рассказывал, что уважает целеустремленных, предприимчивых, не боящихся работы людей и, формируя свою команду, хотел бы в ней видеть только таких сотрудников. «Я подумал, что Миновалов описал мой портрет, составил резюме «на загляденье», — вспоминал Соколов в интервью порталу Bankir.ru. Но была проблема: с банкиром он не был знаком. Он отправился на легендарный рынок у ДК им. Горбунова — там можно было купить базы персональных данных. Соколов раздобыл контакты Миновалова и отправил ему свое резюме.
В «Авангард» он в итоге устроился, но долго там не задержался, а занялся кредитованием малого бизнеса в Импексбанке и Банке Москвы. А в 2005-м молодого человека пригласили в «Траст», которым тогда владели Илья Юров, Сергей Беляев и Николай Фетисов. Банк, созданный на осколках «Менатепа», пытался стать заметным игроком на рынке потребительского кредитования. Для Соколова это была первая серьезная должность — акционеры дали ему карт-бланш на создание с нуля системы управления розничными рисками.
В 2008 году в ВТБ
24 освободилось место главы департамента анализа рисков. Руководство бан-ка во главе с Михаилом Задорновым рассмотрело список кандидатов и предложило вакантную должность Соколову. Сыграли роль его опыт и амбиции, вспоминает Задорнов. В старом «Трасте» под управлением Соколова работали 40 человек, в ВТБ
24 он должен был возглавить команду из 500 человек. «Нас это не смутило, тем более что Соколов достаточно быстро обучался, в том числе и менеджерским навыкам», — вспоминает Задорнов.
Еще в «Авангарде» Соколов заказал себе дорогостоящий зарубежный курс по управлению банковскими рисками, который проходил по ночам. «Годичный курс финансовой академии освоил за трое суток, — рассказывал он позже в интервью для корпоративной книги ВТБ
24. — Спал по два часа, кофе и — снова учебники. Это был вызов, бешеная мотивация. Меня жизнь поставила в такие условия, я не мог ударить в грязь лицом. Прежде всего перед самим собой. Я положил на алтарь победы все». Но первое время в ВТБ
24, вспоминают бывшие коллеги Соколова, недостаток опыта и отсутствие знаний заметно ему мешали. Соколов поначалу не любил признаваться подчиненным, что в чем- то не разбирается, собирал частые, но короткие совещания, на которых «прожевывались» сложные моменты. Но это не мешало ему брать на себя крупные проекты. В 2010 году ВТБ
24 начал кредитовать частных заемщиков с испорченной кредитной историей, затем полностью перезапустил систему выдачи кредитов в банке, хотя и потратил на это около пяти лет. Собеседники Forbes, работавшие в банке в то время, вспоминают 50-страничные презентации, которые Соколов приносил на собрание правления и неизменно прокручивал до конца. В 2009 году банкир вошел в правление ВТБ
24.
Соколов возглавил «Траст» в августе 2018-го — банк давно не был похож на тот, в котором он когда-то выстраивал систему управления рисками под присмотром Николая Фетисова. Но сегодня у Соколова нет пиетета перед бывшими работодателями. «Траст» попал на санацию в «Открытие» еще в 2014 году. Вскоре команда Вадима Беляева подала к его бывшим собственникам иск в Высокий суд Лондона, обвинив их в мошенничестве и выводе денег. Доводить этот процесс до конца пришлось уже Соколову.
В конце января 2020-го лондонский суд признал Юрова, Фетисова и Сергея Беляева ответственными за крах «Траста» и обязал выплатить компенсацию в размере $900 млн. Выступая вскоре после этого на конференции, Соколов анонсировал смену логотипа банка: вместо черной буквы «Т» появился триколор. «Теперь черная могильная плита не давит на новый бренд», — пояснил Соколов.
Расстрельная должность
Для амбициозного Соколова «Траст» — это возможность стать первым лицом крупного проекта, но его должность расстрельная, рассуждает знакомый банкира. «Портфель «Траста» — один из сложнейших в стране, на Соколове лежит гигантская ответственность, — объясняет собеседник Forbes. — Вдобавок у Соколова в оппонентах влиятельнейшие люди страны». «Открытие», Бинбанк и Промсвязьбанк
активно кредитовали своих собственников и их партнеров, росли за счет присоединения проблемных банков. В числе контрагентов «Траста», кроме Шишханова, оказались бывшие и нынешние участники списка Forbes Сергей Гордеев, Александр Мамут, Борис Минц, Дмитрий и Алексей Ананьевы. В розничном ВТБ
24 Соколов не работал с крупными клиентами. Учиться пришлось на ходу.
Незадолго до санации «Открытия» структуры O1 Group Минца погасили кредиты на $500 млн, обеспеченные акциями O1 Properties, компании-владельца премиальных бизнес-центров в Москве. Причем сделали это на деньги самого банка, продав ему часть выпуска облигаций «O1 Груп Финанс» на 65 млрд рублей. Борис Минц утверждал, что сделка была рыночной, якобы еще в июле 2017-го на встрече во Франции Вадим Беляев рассказал ему о проблемах «Открытия» с ликвидностью и попросил помочь. Так родилась идея облигаций O1 Group, выкупив которые банк мог бы привлечь финансирование по сделкам репо.
Новое руководство «Открытия» пыталось всеми силами вернуть Минцу облигации O1 Group. Нашелся и рычаг давления. В сентябре банк начал выкупать у миноритариев акции «Росгосстраха», контроль в котором Беляев еще в конце 2016 года приобрел у Данила Хачатурова. Около 3% акций страховщика принадлежали пенсионным фондам группы «Будущее» Минцев. Группа уже получила убытки из-за обвала стоимости «Открытия» и рассчитывала получить за свой пакет РГС около 6,1 млрд рублей. Но «Открытие» затягивало выкуп. В декабре 2017 года старший сын Минца Дмитрий на встрече с Соколовым убеждал его выкупить акции РГС, чтобы клиенты НПФ «Будущее» не несли убытков. Но Соколов якобы утверждал, что его не волнуют проблемы фонда, и предлагал следующую схему: O1 Group выкупит акции РГС у «Будущего» по заниженной стоимости, продаст «Открытию» и на эти деньги выкупит с баланса банка злополучные облигации. Так, со слов Минцев, эта встреча описывается в материалах лондонской тяжбы с «Трастом». Соколов не стал это комментировать.
Сложными изначально были отношения Соколова и с Мамутом, говорит собеседник Forbes в «Трасте». После того как миллиардер стал клиентом «Траста», менеджеры банка начали торопить его с погашением кредитов. Это единый подход ко всем заемщикам, поскольку Банк России ограничил срок существования банка плохих активов пятью годами. Позже Мамут и Соколов все же сели за стол переговоров и смогли договориться: согласовали реструктуризацию его кредитов по более комфортной ставке. В 2019 году Мамут погасил 3,5 млрд рублей после продажи части Rambler Group. Еще 4,5 млрд рублей поступит после продажи его вертолетного бизнеса.
Соколов меняется и развивает в себе переговорный навык, говорит его знакомый. Например, глава «Траста» вместе с Михаилом Задорновым договорился с группой «Сафмар». Подробное финансовое расследование операций, проходивших в Бинбанке и Рост-банке перед санацией команда Соколова начала проводить в конце лета 2018 года. А в апреле 2019 года начались переговоры с «Сафмаром». Сделка с «Трастом» на общую сумму 135 млрд рублей была подписана в ноябре 2019-го: «Сафмар» выкупает у «Траста» активы на 94 млрд рублей, оставшаяся часть — на 41 млрд рублей — подлежит «трансформации». К концу 2019 года, по сообщению «Траста», банк уже получил 37 млрд рублей. Источник, знакомый с условиями сделки, рассказал, что примерно 3 млрд рублей группа «Сафмар» заплатила за 6,5% акций А101. Также у «Траста» группа выкупила 25% своих акций «Славкалия» за $130 млн (8 млрд рублей). Треть привилегированных акций «Русснефти» (33 млн штук, 8,48%) за 21 млрд рублей купила структура Банка ВТБ
, а группа «Сафмар» обязуется в будущем их выкупить. Еще около 5 млрд рублей «Траст» получил от «Сафмар» за счет выкупа облигаций одной из структур группы.
Соглашение было построено по тем лекалам, которые обсуждались еще при участии Юрия Адамовича, сказал собеседник Forbes из «Траста», и долги Микаила Шишханова в его периметр не вошли. Соколов настаивает, что переговоры с «Сафмаром», на которых определялась концепция сделки, начались уже после отъезда Адамовича из России.
Специальные проекты
Встречи с должниками «Траста» проходят не только в офисе или суде, а иногда и в более неформальной обстановке, например в ресторане «Аист» неподалеку от Патриарших прудов. В «Аисте», который в 2000-х был центром притяжения московского гламура, часто бывает первый зампред «Траста» Михаил Хабаров. Соколова познакомил с Хабаровым в начале 2019 года общий знакомый. К тому времени глава «Траста» уже понимал, что банку не хватает специалистов по работе с проблемной задолженностью. Хабаров в 2010–2014 годах возглавлял инвесткомпанию «А1», которая специализируется на проблемных активах и знаменита своими макиавеллистскими принципами и жестким подходом к должникам. Между Хабаровым и Соколовым быстро возникла личная симпатия. В мае 2019-го Хабаров вышел на работу в «Траст».
Топ-менеджеры разделили обязанности в банке. Соколов взял на себя банковский бизнес, то есть долги, по которым нет больших проблем, GR, безопасность. Собеседник в «Трасте» рассказывает, что у Соколова большое количество времени уходит на административную работу: походы в ЦБ, ответы на запросы от силовых ведомств, общение с наблюдательным советом, в который, помимо представителей ЦБ, входят менеджеры Российского фонда прямых инвестиций (владеет небольшой долей в «Трасте»).
На Хабарове лежат специальные проекты (так в «Трасте» называют наиболее крупные кейсы, например с семьей Минцев или бывшими собственниками банка), суды, реструктуризации. Работа Хабарова — вести переговоры, говорит источник Forbes в «Трасте». Если банк находит у заемщика взаимосвязи с другими кредитами, какие-то схемы — это то, что помогает усадить его за стол переговоров и убедить реструктурировать долг, поясняет собеседник Forbes. В переговорном процессе участвует и Задорнов, его главный «должник» — Вадим Беляев. Бывший основной собственник «Открытия», который давно не появлялся в России, до сих пор должен банку порядка 450 млрд рублей, и Задорнов решил взять этот вопрос в свои руки, рассказывает его знакомый.
Хабаров называет Банк непрофильных активов сложнейшим проектом в своей жизни. «Ты только пришел — а тут уже горит, тут уже цунами», — описывает он работу в «Трасте». Справляться с цунами помогают бывшие коллеги по «А1». «Выйти на такую должность в «Трасте» и не привести с собой команду — это утопия, — говорит бывший коллега Хабарова из «А1». — На такие проекты люди обычно приходят с командой, которой доверяют». Среди тех, кого привел Хабаров, его бывший коллега Заали Цанава, он занимается кредитными обязательствами Мамута. Еще один выходец из «А1» Андрей Цешинский возглавляет департамент специальных проектов No2 — под таким номером в «Трасте» проходит семья Бориса Минца.
Правила возврата
Телефонный разговор, состоявшийся в июне 2018 года, заставил понервничать бывшего финансового директора O1 Group Ольгу Тартаковскую. Накануне она встречалась с сотрудниками британской юрфирмы Steptoe & Johnson, обслуживающей «Траст». Юристы расспрашивали Тартаковскую о бизнесе Минцев, чтобы использовать ее ответы в судебном разбирательстве в Лондонском международном арбитраже, куда Минцы подали иск против «Траста» в 2018 году. Но после встречи ей позвонил из «Траста» Андрей Цешинский. Он сообщил, что в ближайшее время будет возбуждено пять уголовных дел в связи с операциями с облигациями O1 Group, и если Тартаковская не даст свидетельских показаний, ей придется потратить много времени в беседах с сотрудниками Следственного комитета. В обмен на дополнительную информацию о Минцах Цешинский обещал познакомить Тартаковскую с неким человеком, который обеспечит ей личную безопасность. Больше они не общались, а через несколько дней Тартаковскую вызвали в Следственный комитет. Эта история описана в судебных материалах Высокого суда Лондона, куда «Траст» подал иск против Минцев в июле 2018 года. Показания Тартаковской легли в основу этого иска, хотя Тартаковская думала, что дает показания в рамках иска Минцев против «Траста». «Уголовное дело в отношении руководителей O1 Group на момент знакомства Тартаковской и Цешинского уже было возбуждено, о чем Тартаковской было достоверно известно, — утверждает пресс-служба «Траста». — Тартаковской было понятно, что в рамках уголовного расследования она будет давать показания в качестве свидетеля, поскольку являлась главным исполнителем по сделкам, ставшим предметом проверки со стороны правоохранительных органов».
Сумма претензий «Траста» превышает $700 млн. Борис Минц пытается доказать Высокому суду, что топ-менеджмент «Открытия» и сотрудники ЦБ еще в конце 2017 года развернули против его семьи полноценную кампанию из-за личной неприязни. В качестве примера приводится затягивание выкупа акций «Росгосстраха» или отказ возвращать фондам «Будущего» депозит на 10 млрд рублей из санированного Промсвязьбанк
а.
«В заявлении господ Минцев такое количество надуманных обвинений и утверждений, которые не соответствуют действительности, например, относительно моей личной неприязни к ним, что я вообще не хочу комментировать их заявления», — говорит Соколов. По его словам, многие заемщики, у которых нет объективной фактуры для доказательства своей невиновности, смещают фокус внимания со своих обязательств на утверждение, что все вокруг негодяи, — в частности, это относится к Илье Юрову. Тяжба с Минцами — крупнейший публичный судебный спор «Траста». Но есть множество мелких должников, общение с которыми не лишено эмоций, и в регионах человек, который должен банку миллиард рублей, бьется за эти деньги точно так же, как заемщик с миллиардом долларов.
Короткая жизнь
Первого января 2019 года для «Траста» начался отсчет пятилетнего срока жизни Банка непрофильных активов. До конца 2023 года ему необходимо вернуть 482 млрд рублей. В 2019 году «Траст» уже вернул 108 млрд рублей: 44 млрд рублей выплатили должники по кредитам, 37 млрд рублей — первый платеж по мировому соглашению с «Сафмаром», 11 млрд рублей — от недвижимости и т. д. Справедливая стоимость активов, переданных на баланс «Траста», к началу 2020-го составляла 222 млрд рублей. Как их превратить в 374 млрд, которые нужно вернуть за оставшиеся без малого четыре года?
Год назад Соколов был воодушевлен. Он рассказывал журналистам Forbes, что банк сможет заработать за счет реанимации и продажи попавших на баланс птицефабрик, лесопромышленных групп и заводов. Сейчас его оптимизм угас. Очевидно, что массово продавать активы к концу существования «Траста» в 2023 году будет невозможно, — безвыходная ситуация обрушит их цену, рассуждает источник Forbes в «Трасте». Другой собеседник называет еще одну причину, которая может удержать «Траст» от широкой распродажи активов: за его деятельностью тщательно следят силовые структуры. «Оценка актива — процесс творческий, сегодня он стоит один рубль, завтра — два, менеджеры боятся ставить свою подпись и получить проблемы за зарплату», — говорит собеседник. По его словам, когда концепция «Траста» только создавалась, силовикам предложили присутствовать на заседаниях совета директоров. «Но коллеги с Лубянки очертили для себя зону ответственности и решили, что они просто будут иметь доступ к необходимой для них информации по запросу». При этом менеджеры «Траста» могут напрямую позвонить в органы и решить проблемы, если при работе с активами они сталкиваются с откровенным криминалом. «Recovery от перезапуска тех предприятий, которые нам достались на баланс, абсолютно не доминантно в нашей стратегии, — считает теперь Соколов. — Основной источник возврата — кредитные требования к бывшим акционерам и действующим заемщикам». Портфель кредитов, которые продолжают обслуживаться в «Трасте», составляет порядка 135 млрд рублей. Это требования к заемщикам, которые не находятся в банкротстве.
В неофициальных беседах с Forbes представители должников «Траста» не скупятся на эмоциональные комментарии и сетуют на жесткую позицию банка на переговорах. «Пока никому из банка серьезных угроз не поступало, руководство ходит без охраны, — рассуждает собеседник Forbes в банке и тут же добавляет: — Если кто-то действительно захочет причинить вред, охрана вряд ли поможет».