В городском суде Урус-Мартана 7 мая должны были допрашивать первых свидетелей обвинения по громкому делу Руслана Кутаева — сотрудников уголовного розыска, полка вневедомственной охраны и понятых, по версии следствия, участвовавших 20 февраля в задержании Руслана Кутаева в селе Гехи с особо крупной дозой героина.
Версия следствия совпадает с реальностью в очень небольшой ее части. Кутаева действительно задержали 20 февраля и действительно — в селе Гехи. Но задерживали его совсем не за то, за что сейчас судят, и совсем не те люди, которых должны были допрашивать в суде.
Задержание Кутаева проводили люди в характерной черной форме на черных «Тойотах-Камри» — признаки, по которым в Чечне никто не спутает сотрудников полка имени Ахмата Кадырова (в просторечии «кадыровцы») с другими чеченскими силовиками. Взяли Кутаева в доме родственников в отместку за участие 18 февраля в конференции, посвященной 70-летию депортации чеченского народа и, главное, за категорический отказ явиться на встречу с Рамзаном Кадыровым, который 19 февраля устроил организаторам несогласованной конференции выволочку.
Никаких понятых, никакого личного досмотра и соответственно никакого героина, по свидетельству очевидцев задержания, не было. Все это появилось позже в виде материалов следствия по уголовному делу, причем, с подачи заместителя министра МВД по ЧР Апти Алаудинова. 20 февраля лично господин Алаудинов лично начальнику УФСКН Чечни Таймасханову направил задание на проведение сверхскоростного исследования вещества, изъятого, по версии следствия, у гражданина Кутаева в ходе проведения дежурных оперативно-профилактических мероприятий.
Сомнительно, чтобы заместитель министра МВД Чечни лично курировал такую мелочевку, как задержание каждого подозреваемого в незаконном обороте наркотиков. Сомнительно, чтобы он дергал по такому ничтожному поводу лично начальника УФСКН Чечни. Тем не менее факт: в деле Кутаева высокопоставленные чеченские силовики Алаудинов и Таймасханов появляются уже на 11-й странице. С 20 февраля они работают активно и неурочно, показывая тем самым пример своим подчиненным. Надо отметить, следствие по этому делу действительно поставило своеобразный рекорд и было закончено, по сути, за пять дней. Два из которых — суббота и воскресенье.
Суд по делу Руслана Кутаева начался нетривиально. Перед городским судом Урус-Мартана под проливным дождем мокли люди. Человек тридцать родственников и односельчан вместе с журналистами не могли попасть в здание суда. Судебные приставы, спрятавшиеся за железной дверью, переругивались с возмущенными людьми.
— Зал суда уже полный, и для вас места нет, — сказал пристав. — В зале — студенты юридических вузов.
Я сообщила общительному приставу, что мне придется ставить в известность о глумлении над Законом о СМИ самого Лорда. Лицо пристава сразу стало серьезным, и он пошел за начальством. Лорд — это позывной руководителя администрации главы Чечни Магомеда Даудова еще со времен его славного боевого прошлого (когда воевал против России). Совсем недавно Даудов лично пообещал члену Совета по правам человека при президенте РФ Игорю Каляпину: «Мы не будем вмешиваться в дело Руслана Кутаева. Пусть суд решает, виновен он или нет». И дал свой мобильный телефон на всякий случай… Вскоре журналистов впустили в единственный зал заседаний крошечного Урус-Мартановского суда.
Зал, и правда, был забит под завязку, как нам сказали, «студентами чеченских юридических вузов», хотя их возраст, сильная небритость и «стечкины» на поясе не оставляли сомнений — это матерые местные полицейские. После обеденного перерыва все «студенты» дружно свалили, и судебное заседание пошло более-менее непринужденно. Но лично у меня вопросы все-таки остались. Если это суд по банальному делу о наркотиках — тогда к чему вооруженные «студенты»? Давление такого рода объяснимо только в одном случае: если процесс — политический.
...Допрос первого же свидетеля обвинения — оперуполномоченного Управления уголовного розыска МВД по ЧР Ислама Хагаева —продемонстировал всю «униженность и оскорбленность» республиканского правосудия.
Я бы сказала, что именно в зале суда становится как-то особенно ясно, кто сейчас «хозяева жизни» в Чечне.
— Че вы мне такие вопросы задаете? — отвечал, к примеру, свидетель адвокату Темишеву. — Давайте другие вопросы задавайте!
— Понятые, которых вы нашли, оба — жители Грозного. Как получилось, что вы не смогли привлечь понятых из села Гехи. На улице безлюдно было?
— Ага, это первопроходцы были.
— Может быть, вы их с собой привезли?
— Да! Точно! В багажнике!
Председательствующий в процесс судья Дубков ни разу не одернул самоуверенного свидетеля. Даже когда свидетель демонстративно отказался отвечать на вопрос о номерах своих мобильных телефонов (по привязке сигнала можно установить, где свидетель на самом деле был 20 февраля в 14.00), судья не посмел напомнить оперу про уголовную ответственность за отказ от дачи показаний, вместо этого — отвел вопрос защиты.
Спесь с опера Хагаева неожиданно слетела после первых же вопросов нижегородского адвоката Петра Заикина, привлеченного в процесс руководителем «Комитета против пыток» Игорем Каляпиным.
Петр Заикин довольно долго работал в МВД на серьезных должностях, в 2000 году был прикомандирован к временному отделу внутренних дел в Шалях (Чечня) и тогда же писал должностные инструкции, определяющие порядок несения службы для амнистированных чеченских боевиков, из которых и формировался личный состав МВД Чечни. То есть его инструкциям они по идее и подчиняются сегодня.
— На основании какого приказа вы проводили оперативно-профилактические мероприятия, и когда вы с этим приказом были ознакомлены? — спросил Петр Заикин.
Надо сказать, свидетель понял суть вопроса далеко не с первой попытки. Вопрос пришлось задать три (!) раза.
— Я приказа не видел. Руководство сказало: «Давайте выезжайте», —угрюмо ответил Хагаев.
— Кто именно из руководства вам сказал?
— Я не помню.
— Это были ваши непосредственные руководители? Или начальство МВД Чечни?
— На период проведения Олимпийских игр вся республика, вся Российская федерация была задействована. А вы спрашиваете, кто мне давал приказ. Владимир Путин
давал приказ!
— Мы так и запишем в судебный протокол, что лично вам давал приказ Владимир Путин
.
— Не мне! — даже испугался свидетель.
— А кому? Кому давал приказ этот безусловно уважаемый человек?
— Не знаю.
Из допросов трех сотрудников чеченской полиции постепенно прояснилось, как именно налажен «порядок несения службы» в МВД Чечни. В частности, в Управлении уголовного розыска и в Управлении вневедомственной охраны. Чеченские полицейские действуют без письменного приказа, полностью пренебрегая должностными инструкциями. Разъезжают на машинах без опознавательных признаков принадлежности к полиции, без государственных регистрационных номеров (вместо них используют «оперативные», то есть, по сути, липовые номера). Пользуются номерами телефонов, купленными «за 150 рублей», то есть оформленными на других лиц. Общепринятую российскую полицейскую форму сотрудники чеченского угрозыска не уважают. Предпочитают либо форму натовского образца, либо гражданскую одежду.
Однако, не все, что «made in Russia», вызывает отторжение у чеченских полицейских. Тактика работы с понятыми, допустим, очень схожая. Так, оба понятых, Наурбиев и Баталов, оказались жителями Грозного, оба совершенно случайно оказались в тот день в селе Гехи, оба, что важно, уже проходили понятыми по уголовным делам, связанным с наркотой. Свидетель Наурбиев вообще оказался понятым со стажем, более того, в прошлом году он был осужден на условный срок по части 2 статьи 228 (хранение наркотиков в крупном размере). Надо сказать, что «условный срок» по этой статье — невероятно мягкое наказание для Чечни.
Когда адвокат Заикин попытался выяснить, является ли свидетель зависимым от сотрудников ОБНОН, судья Дубков с подачи прокуроров оперативно отвел вопрос.
Тем временем не допущенная в зал толпа односельчан Кутаева на улице не бездействовала. Кто-то из мальчишек попытался сфотографировать на планшет чеченских полицейских, пришедших давать показания (почти все они прятали свои лица). Попытка вызвала бурю. Планшет отобрали, снимки стерли, неудачливых папарацци чудом не задержали. Отбили как всегда чеченские женщины.
Один из чеченских полицейских, закутанный в капюшон, сказал:
— Мое лицо нельзя снимать, у меня слишком много кровных врагов!
Почему у чеченского полицейского много кровных врагов — вопрос в этой ситуации риторический.
Суд продолжается.
Руслан Кутаев. Заявление суду
Выслушав показания свидетелей обвинения, подсудимый Руслан Кутаев воспользовался своим законным правом и сделал официальное заявление суду.
«…Сотрудники отвезли меня к Даудову (руководителю администрации Главы и правительства Чеченской республики. — Прим. ред.), где он вместе с Алаудиновым (заместителем министра МВД по Чеченской Республике. — Прим. ред.) жестоко избивали меня… в присутствии своей охраны. Но я не считаю, что они это сделали только из-за личной неприязни ко мне…
…В России в последнее время наметилась четкая тенденция по дискредитации политиков и общественных деятелей, которые критикуют действующую власть. Чеченская Республика не является исключением… Поэтому ложное обвинение меня в приобретении и хранении наркотических средств является прежде всего показательной расправой за мою политическую деятельность и имеет своей целью запугать других чеченских политических, общественных деятелей и правозащитников, выступающих с критикой властей Чечни…».