«Октагон» узнал, что в этих сделках есть посредник: организатор продаж не сам госмузей, а частная компания. Она получила гонорар за размещение лотов на интернет-площадке и делает некие удержания с продаж. По экспертным оценкам, комиссионные могут достигать 50 процентов выручки и даже больше.
Название посредника на сайте госзакупок засекречено, однако по ряду признаков NFT-подрядчиком Эрмитажа стала петербургская арт-школа Masters, которая принадлежит Полине Бондаревой – 34-летней дочери главы Счетной палаты Алексея Кудрина. Основной энтузиаст NFT и современного искусства в Эрмитаже Дмитрий Озерков работает не только в этом государственном музее, но и в Masters – преподавателем, а также числится членом попечительского совета. У Озеркова с 2018 года открыто ИП, через него он, видимо, получает гонорары от Masters.
Противоречивое искусство мутного блокчейна
Эрмитаж летом разместил уведомление на сайте госзакупок о том, что нашел себе единственного поставщика «услуг на создание и реализацию РИД [результатов интеллектуальной деятельности] (NFT токенов)». То есть никакого конкурентного отбора не проводилось. Имя партнера скрыто, в протоколах пусто.
В документации речь об оцифровке и размещении на блокчейн-бирже шести NFT-токенов картин, о продаже которых на бирже Binance громко объявил Эрмитаж летом. Все цифровые копии «были лично подписаны директором Эрмитажа Михаилом Пиотровским», писали в новостях. NFT-картины были проданы 7 сентября за 444,5 тыс. долларов:
Василий Кандинский «Композиция VI» – 80 тыс. долларов
Винсент Ван Гог «Куст сирени» – 75 тыс. долларов
Леонардо да Винчи «Мадонна Литта» – 150,5 тыс. долларов
Клод Моне «Уголок сада в Монжероне» – 74 тыс. долларов
Джорджоне «Юдифь» – 65 тыс. долларов
В ТЗ также была шестая картина для оцифровки, которую пока придержали, – «Девушка с веером» Ренуара.
Таинственного посредника Эрмитажа сдал западный партнер по сбыту – криптовалютная биржа Binance (зарегистрирована в карибском офшоре). На странице аукциона указан контакт агента – [email protected].
Интернет-адрес nftmasters.ru был зарегистрирован 25 августа 2021 года, в качестве владельца домена почему-то указано абстрактно «Yandex» (причем в записях о доменах компании «Яндекс» фигурирует Yandex LLC). Такая ошибка – основание для скорого аннулирования адреса. При этом обнаруживаются такие же адреса nftmasters в других доменных зонах – nftmasters.com, .art, nftmasters.io, .digital, .design, .online, .live и др. Все они зарегистрированы в течение 2021 года, а владельцы во всех случаях тоже скрыты: домены зарегистрированы на физлицо, по правилам большинства доменных зон так легче всего скрывать владельца. Однако некоторые детали все же всплывают – например nftmasters.pro и nftmasters.online куплены неким лицом из Петербурга.
Второй ключ к пониманию, кто подрядчик, оказался на виду. Завотделом современного искусства Эрмитажа Дмитрий Озерков часто участвует в мероприятиях петербургской школы Masters. Он преподаватель этой школы и член ее попечительского совета (состоит из двух человек). В СМИ еще в августе Озерков упоминался как «куратор NFT-площадки Masters». То есть лично он, очевидно, выбирал агента для Эрмитажа.
В колебаниях между желанием похвастать и необходимостью скрыть свои особые отношения с Эрмитажем Masters в середине сентября объявила, что «запускает первую в России площадку по продаже NFT-искусства платформа объединит торговую площадку, виртуальную галерею с постоянными и временными экспозициями и новостной портал о цифровом искусстве. Курирует проект заведующий отделом современного искусства Эрмитажа Дмитрий Озерков».
Известно, что арт-школа Masters – проект Полины Бондаревой. Он был открыт в 2015-м и работает через ее ИП, следует из оферты и реквизитов на сайте masters-project.ru. Этот интернет-домен тоже зарегистрирован на частное лицо, скорее всего на Бондареву. Она нередко появляется в медиа с историей успеха Masters. А поскольку ИП не раскрывают Росстату публично свои финпоказатели, Бондарева может декларировать СМИ любые успешные цифры.
Интересно также, что у Полины Бондаревой в друзьях в Facebook жена Дмитрия Озеркова – Анна Озеркова, которая тоже работает в Эрмитаже – научным сотрудником. И она, и Бондарева искусствоведы. Среди пятисот друзей Бондаревой также есть десяток других работников Эрмитажа.
Конфликты интересов в Эрмитаже
Директор «Трансперенси Интернешнл – Россия»* (внесена Министерством юстиции РФ в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента) Илья Шуманов считает, что если Masters действительно подрядчик Эрмитажа, то имеет место фактический, но не формально-юридический конфликт интересов, и Дмитрий Озерков был обязан сообщить о нем своему руководству (Пиотровскому):
– Сотрудники ГБУ [государственных бюджетных учреждений] не госслужащие, и на них запреты закона о госслужбе не распространяются. А если ты просто сотрудник госпредприятия, ГБУ или же НКО, тебя к участнику конфликта интересов не отнести: в эту категорию включены только основные руководители и их замы, главные бухгалтеры. Эти же руководители обычно подписывают тендерную документацию, тут тоже все чисто для Озеркова как начальника отдела. Одновременно у Эрмитажа не обнаруживается кодекс этики, который, как правило, содержит положения о конфликте интересов.
«Несмотря на все это, без участия Озеркова выбор подрядчика, где Озерков параллельно работает, едва ли возможен. Поэтому он должен был сообщить о конфликте интересов руководству. Относительно ИП Озеркова: запрета на ведение бизнеса для сотрудников ГБУ нет, опять же если речь не о главе или замглавы учреждения».
Илья Шуманов | директор «Трансперенси Интернешнл – Россия»*
Запрещенное в России сетевое издание «Проект»* писало о похожих фактах злоупотреблений в Эрмитаже: некоторые специалисты («давние знакомые Пиотровского») были одновременно трудоустроены и у подрядчиков госмузея, и в самом госмузее. Сын Пиотровского Борис, который в этом году стал вице-губернатором Санкт-Петербурга по культуре и спорту, был среди соучредителей подрядчиков Эрмитажа. Также Борис Пиотровский в соцсети Facebook в друзьях у Полины Бондаревой.
Стоит добавить, что глава Эрмитажа Михаил Пиотровский сам очень уважает Алексея Кудрина, отца Полины Бондаревой, они давно дружат. «Алексей Леонидович, он из той категории людей, которой сейчас вообще нет. Эта категория называется “человек-возрождение”, который может и сочетает в себе качества, обычно несочетаемые вместе. Он очень жесткий финансист, и эту жесткость я достаточно вкусил как директор Эрмитажа, работая с ним как с министром финансов. Одновременно он не просто любит искусство – он художник», – рассказывал гендиректор Эрмитажа в фильме ВГТРК о Кудрине. Пиотровский и Кудрин вместе участвуют в интеллектуальном клубе «418» жены Кудрина, различных попечительских советах и др.
В арт-компании Masters и Эрмитаже в течение недели не ответили на вопросы «Октагона», в том числе о размере агентского вознаграждения Masters и причинах выбора этого подрядчика.
Что получает агент
В сообщениях об аукционе Эрмитажа подчеркивалось, что «все вырученные средства от продажи NFT-токенов пойдут Эрмитажу». Но это не так.
В упомянутом извещении на сайте госзакупок приведена форма договора, согласно которой «агент обязан перечислять средства, полученные от реализации NFT, в российских рублях на счет Принципала (после удержания расходов на комиссии блокчейн-сервисов, банковских учреждений и финансовых платформ, Агентского вознаграждения и иных расходов, согласованных Принципалом». Также там сказано, что «агентское вознаграждение выплачивается <...> по итогам работы Агента за отчетный период (календарный месяц, в котором были реализованы NFT) из средств, полученных от реализации NFT, посредством удержания Агентом» и «Агент гарантирует, что ни Агент, ни Юридический консультант не могут раскрывать положения Договора или обстоятельства, связанные с Договором, которые Стороны согласились считать конфиденциальными».
Юрист в сфере интеллектуальной собственности, попросивший об анонимности, счел низким базовый миллионный гонорар за NFT-обслуживание Эрмитажа:
– Для пяти NFT, где надо и оцифровать, и токен создать, и сопровождать, миллион – вполне себе человеческая сумма. Я бы даже сказала, что это демпинг, поэтому удержанием [агентским вознаграждением] могли как раз компенсировать эти суммы. По моему опыту агентское вознаграждение ставят в районе 20–30 процентов, а в этом случае сделать 50/50 или же все 70–80 процентов.
«В целом у Эрмитажа интересная схема, когда нужным людям можно монетизироваться и не мозолить глаза контрактами с подругами. Пиотровский сам сказал, что в NFT они пришли не для того, чтобы зарабатывать».
Действительно, анонсируя цифровые продажи, в пресс-релизе Эрмитаж акцентировал следующие слова Пиотровского: «Мы не собираемся решать с помощью токенов финансовые вопросы, у нас нет рыночных ожиданий, связанных с их выпуском. Мы хотим посмотреть, как эта форма будет восприниматься. Цифровые копии произведений искусства наполняют интернет, где по сути все имеют к ним доступ, но NFT – это чувство собственности, а в нашем случае – чувство причастности к Великому музею».
То есть несмотря на то, что NFT и блокчейн – это в целом про прозрачность и доверие, примерно половина «чувства причастности» приватизирована через секретный тендер для своих. Этой осенью, на втором своем токен-аукционе Эрмитаж планирует продать NFT-права на одну из своих жемчужин – «Черный квадрат» Казимира Малевича.