В реальности нарезанных наделов больше. «Фонтанка» увидела самые таинственные копи современности, которые называют сферой интересов влиятельного петербуржца Евгения Пригожина.
В августе 2018-го мы ехали из столицы ЦАР Банги в Лобае - префектуру на юго-западе Центральноафриканской республики. Два часа по трассе и еще шесть по дороге, которую даже проселочной назвать - комплимент. Ехали на площадку компании Lobaye Invest. Мы смотрели кино и читали газеты, поэтому точно знали, что увидим: чудовищного размера карьер, россыпи алмазов и автоматчики вызывающей трепет ЧВК Вагнера, чьи следы не зачистишь, как ни пытайся.
Компания Lobaye Invest принадлежит гражданам России, зарегистрирована в ЦАР в конце 2017 года. Сфера деятельности – разведка и добыча благородных металлов и минералов. Летом 2018-го выступила официальным спонсором республиканского чемпионата по футболу. Конечный бенефициар скрывает свое имя. Гендиректором Lobaye Invest называют Евгения Ходотова, ветерана петербургских силовых структур. Издание Africa Intelligence пишет, что Lobaye Invest - «дочка» «М Инвест», еще одного предприятия с российскими корнями, которому власти Судана выдали разрешение на разработку своих месторождений. Журналисты утверждают, что рудники и копи контролирует частная военная компания «Вагнер».
С июля 2018-го русские замечены в охране президента республики Фостен-Арканж Туадеры. В униформе Sewa Security Services. Второй секретарь посольства РФ в ЦАР Виктор Токмаков подтверждает, что в частной охранной компании Sewa Security работают россияне, но она зарегистрирована на центральноафриканца. Российских ЧВК, по данным посольства, на территории Центральноафриканской республики нет. Здесь присутствуют только 170 инструкторов Минобороны в рамках двустороннего военного сотрудничества России и ЦАР.
После двухнедельного общения с местными фамилия главного геолога звучит экзотически. Андрей Никульшин руководит геологоразведочной партией в так называемой «зеленой зоне» Центральноафриканской республики: здесь можно передвигаться без вооруженной охраны, а экспорт добытых в этой части страны алмазов с декабря 2017 года разрешен Кимберлийским процессом. Африка для Андрея Никульшина привычней родной Читы. Начальную школу окончил в Гвинее, а через 20 лет вернулся на западное побережье Черного континента в качестве специалиста. Его отец, Михаил Иванович Никульшин, к тому времени уже возглавлял Всесоюзный производственный трест «Зарубежгеология».
В 2000 году был сформирован Кимберлийский процесс: государства производители и потребители договорились, что на мировом рынке будут только честные, добытые легально минералы. В 2012 году Центральноафриканская республика занимала 10-е место в мире по объему производства алмазов. После военного переворота в 2013 году в отношении ЦАР был введен запрет на торговлю. В этот же год из страны вывезли камней на 24 миллиона долларов. В мае 2016-го, а затем в декабре 2017-го эмбарго частично сняли. Запрет действует на севере и востоке, где территорию контролируют антиправительственные вооруженные группировки. Геологическая служба США оценивает запасы алмазов Центральноафриканской республики в 39 млн каратов.
Драгоценные камни попадаются, иногда россыпи с сапфирами бывают. То есть идут алмазы, бывают сапфиры, иногда винные топазы, ну и золото. Алмазы и золото часто идут вместе. В данном случае золота нет. Вот здесь нет», - Андрей Никульшин, словно оправдываясь, оглядывается. Мы тоже крутим головой, убеждаемся – золота нет. Алмазов, впрочем, тоже.
Есть лагерь: пара деревянных домиков, армейские палатки, цистерна с водой, генератор, спутниковая тарелка, небрежно кинутый на дорожки гравий и … унитаз. Культуру дефекации в кустах в ЦАР приходится истреблять на уровне федеральной программы. Поэтому унитаз в трех сотнях километров от столицы вызывает даже большее изумление, чем русская фамилия Никульшин.
Канализацию, как и сам лагерь, в ноябре-декабре 2017 года строили участники первой партии. Смена – каждые три месяца. Сначала стали копать в лесу: точку указали местные, целесообразность подтверждали еще и внешние признаки - здесь явно ковырялись кустарные охотники за минералами. Первый же шурф (так геологи называют свои геометрически выверенные ямы) показал, что алмазы есть, но их немного и они меньше карата. Тогда местные привели русских к реке Лобае. Поставили драгу – плавучую платформу с насосом и сортировочными отсеками, которые позволяют на месте избавляться от слишком большого размера гальки. В сутки удается обрабатывать по 5 кубометров грунта. Но и в реке для Lobaye Invest алмазы оказались мелкими. Жители советуют не отчаиваться, говорят – вниз по течению точно есть искомое.
- Вам не кажется, что местные привирают?
- Местные-то? По-сто-ян-но.
На следующий день после нашего визита в Лобае на сайте министерства финансов и бюджета ЦАР были выложены 12 договоров, разрешающих добычу полезных ископаемых. Два из них касаются Lobaye Invest. В первом речь идет об участке Ява площадью 385 кв.км. Санкция на разведку золота выдана на три года с возможностью продления. По условиям контракта, инвестировать нужно не меньше 500 тысяч центральноафриканских франков на квадратный километр, то есть чуть больше $1 млн за три года.
Второе разрешение выдано на участок Пама площадью 3 712 кв. км. - в течение года можно искать золото, алмазы и любые другие полезные ископаемые. Здесь также предусмотрена пролонгация, но объем инвестиций не раскрывается. Если перенести на карту указанные в документе координаты, общая площадь получится 5738 кв.км. - разница в две тысячи квадратных километра.
По словам главного геолога Андрея Никульшина, площадь Явы составляет 1800 кв.км, то есть в 4,5 раза больше, чем указано в договоре. Если исходить из этой оценки, то сумма вложенных за три года денег должна превысить 4,5 миллиона долларов.
Лицензия на участок Боссуе не опубликована. Если нанести на карту координаты населенного пункта, то Боссуе окажется в пределах границ Явы. Но это все равно не объясняет существенного расхождения в официальной и неофициальной оценке площади.
«Рассказывают много. Вот про эту площадь (Ява) что только не плели, когда мы должны были сюда зайти: мол, тут вообще алмазы под каждым деревом. Это рассказывают местные: и население, и власти. Они просто заинтересованы в том, чтобы мы сюда пришли с деньгами, с деньгами компании. Что тут скажешь - их понять, конечно, можно. Какие-то суммы были потрачены, нельзя сказать, что это было впустую, но, честно говоря, как главный геолог, я ожидал более приличного результата».
- Планировали здесь отобрать пробу на 50 кубов, но взяли чуть поменьше. Содержание алмазов нас не устроило. Поэтому мы здесь расширяться не планируем. Получаем информацию, если информация положительная, мы развиваемся: проходим больше шурфов и так далее. А тут как-то куплено было с расчетом, что пойдем дальше. Не знаю, пойдем-не пойдем, но оборудование есть.
- А вертолеты — зачем они нам?
- Чтобы не тратить 8 часов на дорогу.
- За стоимость этого вертолета эта машина будет 10 лет ездить. Каждую неделю. Ну надо же просто считать. Что экономически выгодно, в конце концов.
Этот карьер размером 10 на 20 метров копали вручную. Глубина шесть метров. Стандартная такса для рабочего из местных – две тысячи центральноафриканских франков в день, примерно 3,5 доллара. Этих денег хватит на мешок основного продукта питания в Центральной Африке – истолченного в порошок корня растения маниок. По словам Андрея Никульшина, жители Явы, как только слышат, что у русских есть для них работа, бросают свои сельскохозяйственные дела и идут копать. Копают по шесть дней в неделю, согласны и в воскресенье тоже.
- За те три месяца, что вы лично здесь, сколько нашли алмазов?
- Чуть-чуть.
- Вот такую горстку? – чтобы изобразить такую же, как у Андрея Никульшина, горстку, приходится использовать две руки. - А сколько их должно быть, чтобы это стало выгодно?
- Полкарата на куб (промытого галечника. – прим. ред.). Хотя бы. Карат - это двести миллиграмм. У нас пока меньше. Один-два попадаются в неделю, но меленькие они: 0,3 карата, 0,5 карата. По стоимости это 20 долларов, ну, 30 долларов. Это вообще - это ничто.
Даже это «ничто» в лагере не хранят – увозят в Банги. Территория охраняется жандармами, но Никульшин убежден – не надо искушать местных. Деревенские, впрочем, все равно искушаются, но не нападением на лагерь, а свинороем – так геологи называют кустарные попытки найти алмазы. Копают и на уже оставленном Lobaye Invest карьере, и на еще не освоенных участках. По сути – воруют. Камень размером в 1 карат можно продать скупщикам за 100-150 долларов, на эти деньги центральноафриканская семья будет жить месяц.
Геологи называют такие ямы свинороем. При бессистемном методе добычи алмазов в почве остается до 60 процентов минералов.
Вот такими бессистемными раскопками, говорит Никульшин, можно найти не больше 40 процентов алмазов или золота, то есть 60 процентов все равно остается: «Если бы нас тут содержание устроило, мы бы это все пустили под бульдозер, ну не 60, а 50 процентов точно еще бы взяли. Десять процентов и мы бы тут оставили».
- Вот это хорошо окатанная галька. Этот камень говорит о том, что здесь есть конгломераты, в которых могут быть алмазы.
- А можно я себе возьму? Будет у меня галька, которая, возможно, «видела» алмаз.
- Да ради бога. В Намибии, между прочим, ничего поднимать с земли нельзя, потому что до сих пор там можно найти алмазы на пляже. А здесь — ради бога.
- Тогда зачем вы здесь? Идите в Намибию.
- А в Намибии - Дэ Бирс (смеется).
Международная корпорация De Beers занимается добычей, обработкой и продажей природных алмазов. Образующее месторождение — Кимберли. Основана в 1888 году на территории нынешней ЮАР. После рекламной кампании в 1946 году, под слоганом «Бриллианты навсегда», этот камень лишился статуса элитарного и стал атрибутом предсвадебных торжеств. Позднее слоган Diamonds are forever использовался в качества названия фильма из серии о Джеймсе Бонде.
Мировая рыночная доля De Beers по стоимости произведенных и проданных алмазов составляет 37 процентов. Второе место, по итогам 2017 года, занимает российская Алроса, у нее около 27 процентов. До антимонопольной войны, развязанной в начале 1990-х США, доля De Beers на мировом рынке достигала 80 процентов. С 2012 года 85 процентов акций корпорации принадлежит британской Anglo American, 15 процентов у правительства Ботсваны. На рудниках компании производится примерно 40% добываемых в мире алмазов.
По словам Андрея Никульшина, хорошего качества алмазы хранят недра Гвинеи, Намибии, Анголы и Зимбабве, но и ЦАР рано сбрасывать со счетов – после Явы геологи пойдут смотреть, чем богаты участки Пама и Боссуе. Пока работу нельзя назвать даже геологоразведочной, это, скорее, поисково-оценочная стадия. На этапе добычи переваливают сотни, а то и тысячи кубометров грунта в сутки. На Яве, говорит Никульшин, сегодня обрабатывают до 5 кубов в сутки.
Экскаватор, драга, две обогатительных установки – оборудование Lobaye Invest закупала явно с расчетом перейти на более серьезные объемы. Вертолетов нет, за продуктами в Банги ходит машина, каждую неделю по 8 часов в одну сторону. Есть самолет – четырехместная Cesna, но он, по всей видимости, используется для иных, нежели алмазоносные, целей. (Подробнее об этом в следующем материале.)
- Что-то вы скромненько. Про вас рассказывают, что чуть ли не в промышленных масштабах добываете алмазы.
- Я могу только одно сказать — зарплата у нас белая. Налоговой нас не напугать.
- А вагнеровцы где? Мы вообще-то приехали искать у вас частную военную компанию.
- Ребята, где вы найдете честную компанию, да еще в Африке? Относительно честную только.
- Не, честную мы и не надеемся, мы про частную военную компанию.
- Ой-ой. Вы же видите нас? Если вы ищите военную компанию, вы просто приехали не туда. Может быть, в ЦАРе и есть, но не здесь.
С официальным представителем Lobaye Invest «Фонтанке» встретиться не удалось. Поездка в лагерь геологов в провинции Лобае была организована советником центральноафриканского президента по нацбезопасности Валерием Захаровым.