Производитель ракет-носителей «Протон-М» и «Ангара», Центр им. Хруничева (ФГУП ГКНПЦ им. М.В. Хруничева), входящий в госкорпорацию «Роскосмос», терпит финансовое бедствие. Предприятию требуется 33 млрд руб. в дополнение к уже выделенным государством в 2014–2017 годах 65,1 млрд руб. Несколькими месяцами ранее на перепроверку из-за возможного брака был отозван 71 двигатель для второй и третьей ступеней ракеты «Протон-М». При этом ракеты-носители тяжелого класса в России строятся только «Хруничевым», а начало эксплуатации ракеты «Ангара», создаваемой с 1995 года, уже давно стало политическим вопросом. Проще всего все проблемы списать на «вредительство», «некомпетентность» или сакраментальное «разворовали». Однако при всех соблазнах легкого пути («усилить контроль», «уволить», «посадить») это ложное направление. Так что же происходит с Центром им. Хруничева?
Инфляция издержек
Проблемы «Хруничева» типичны для всей российской ракетно-космической отрасли. Главная из них — инфляция издержек. Если открыть отчетность любой компании отрасли за последние годы, мы увидим, что их выручка выросла в разы, пропорционально растущим расходам государства на космос (Федеральная космическая программа, программа ГЛОНАСС и т.д.), выросла также и кредитная нагрузка. Однако прибыль за 16 лет выросла лишь на скромные проценты, если вообще была. На этом фоне бракованные двигатели или копеечные зарплаты инженеров на производстве — уже печальные последствия.
У такого положения дел есть фундаментальные причины. Во-первых, это провалившаяся еще в 1992–1993 годах конверсия военного производства. Суть ее не в том, чтобы вместо межконтинентальных баллистических ракет начать производство запорной арматуры или бытовых насосов (многие предприятия отрасли еще в советское время и так производили большое количество гражданской продукции). Суть любой конверсии в том, чтобы адаптировать предприятие к работе в мирных и рыночных условиях, чтобы сделать его деятельность экономически эффективной. Грубо говоря, если Усть-Катавский вагоностроительный завод (входит в Центр им. Хруничева) так и не научился делать надежные современные трамваи, то сложно ожидать, что в производстве двигателей для космической техники он будет преуспевать. Подчеркну, проблема не в конкретном заводе и не в компании, а в отсутствии возможностей для развития всей отрасли, в той самой пресловутой агрессивной институциональной среде.
Во-вторых, это «бюрократическая лихорадка». Когда государство является и собственником, и главным клиентом своих ракетно-космических предприятий, работают механизмы «административного рынка», часто противоречащие как задаче повышения эффективности, так и здравому смыслу.
Казалось бы, тот же «Протон-М» пользуется спросом в мире, значит, эффективность есть. Однако стоит обратить внимание, что стоимость его коммерческого запуска сегодня оценивается примерно в $65 млн, в то время как российскому государству (Федеральному космическому агентству, Министерству обороны) одна ракета обходится в сумму немногим более 1 млрд руб. Вроде бы зарабатывать можно. Тем не менее на практике эту ракету сегодня просто никто не купит дороже — конкурентами выступают американские и европейские ракеты. Более того, со всеми субсидиями и фактически невозвратными кредитами в государственных банках один «Протон» обходится российскому правительству (то есть на самом деле всем нам) в несколько миллиардов рублей. Следовательно, хорошо, если коммерческие пуски позволяют компенсировать себестоимость производства ракеты-носителя.
Ко всему прочему, продажу услуг «Протона» на мировом рынке осуществляет не сам Центр им. Хруничева, а подконтрольная ему американская компания International Launch Services. Получается, что заводы-изготовители, входящие в ГКНПЦ, отделены от результатов своей деятельности несколькими прослойками корпоративной и государственной бюрократии и не мотивированы к качественной работе. К слову, и колоссальное неравенство в доходах между инженерами и руководителями предприятий — это не следствие какой-то специфической жадности, а результат выстроенной бюрократической иерархии.
Два семейства
Вместе с тем положение Центра Хруничева усугубляется еще и узкой линейкой его продукции. Вообще узкая специализация является еще одной характерной чертой российской ракетно-космической отрасли, в то время как во всем мире крупные и успешные космические компании давно идут по пути диверсификации. В России же диверсификация достигнута только за счет образования над всеми компаниями сначала Объединенной ракетно-космической корпорации, а уже над ней — госкорпорации «Роскосмос», пытающейся все это разнообразие юридических лиц и групп интересов координировать.
Единственной продукцией «Хруничева», которая сейчас регулярно летает, является все та же ракета-носитель «Протон-М». На протяжении своей коммерческой эксплуатации, включая предыдущую модификацию «Протон-К», вместе с госконтрактами и аварийными стартами в 1990–2010-е годы обычно производилось семь-девять запусков этой ракеты в год. В этой истории было три пика: 2000 год — 14 пусков (без аварий), 2010 год — 12 пусков (одна авария) и 2012 год — 11 пусков (две аварии).
Однако рост конкуренции на мировом рынке и указанная выше инфляция издержек усугубились конфронтацией России с Западом. Это привело к тому, что в 2016 году было запущено всего три «Протона», а за восемь месяцев 2017 года — два (следующий запуск должен состояться в сентябре). Понятным результатом стали дополнительные финансовые трудности компании и бесконечные просьбы о помощи, ведь львиную долю выручки Центру им. Хруничева приносит именно «Протон». И хотя на эту ракету еще есть коммерческие заказы, однако понятно, что ее время уходит.
В этой ситуации главная ставка сделана на семейство ракет-носителей «Ангара», которые в своем тяжелом варианте должны заменить «Протон-М», а за счет более легких модификаций призваны расширить спрос на ракеты «Хруничева». Вот только создается «Ангара» с 1995 года, а вывести в серийное производство ее планируют лишь к началу 2020-х. Корень проблемы в том, что в основе «Протона» лежит межконтинентальная баллистическая ракета УР-500. А опыта создания с нуля серийной гражданской ракеты-носителя никогда не было ни у Центра им. Хруничева, ни у России в целом. То же самое, кстати, относится и ко всем другим попыткам разработать новую космическую технику. В качестве примеров можно привести многолетние эпопеи с созданием нового пилотируемого космического корабля в недрах РКК «Энергия» или новых модулей для МКС там же.
Таким образом, когда мы в очередной раз вынуждены обратить внимание на бедственное положение ГКНПЦ им. М.В. Хруничева, необходимо принимать во внимание комплексный характер проблемы. Российская ракетно-космическая отрасль вся нуждается в глубоком оздоровлении. Более того, она нуждается в создании благоприятной среды в том числе и для частной инициативы. В противном случае ни начальственное махание шашкой, ни разбрасывание денег с вертолета над отраслевыми флагманами не дадут желаемого эффекта.