Бывший IT-директор Сбербанка Виктор Орловский покоряет Кремниевую долину

Источник
Трансформация из функционера одного из крупнейших банков мира в простого венчурного капиталиста происходит непросто, признается Орловский.
В 1812 году Российско-американская компания основала Форт Росс, русскую крепость в Северной Калифорнии, в 140 км от Сан-Франциско. Поселение, просуществовавшее до 1841 года (сейчас это исторический парк), использовалось для торговли пушниной и продуктового снабжения Аляски и было самой южной российской колонией в Северной Америке. Спустя 205 лет Калифорнию, а вернее Кремниевую долину, что в 60 км южнее Сан-Франциско, осваивает другой FortRoss с российскими корнями — венчурная компания под управлением Виктора Орловского.

Орловский пришел в Сбербанк в 2008 году из IBM (ему тогда было 34 года), до этого он занимал высокие позиции в Альфа-Банке и ABN Amro. В Сбербанке он стал ответственным за программу IT-трансформации. «Тогда в банке не было даже такого блока, как IT. В моем подчинении было 120 человек, а остальные 15 000 работали в нескольких десятках территориальных банков, и кроме юридической структуры их ничто не объединяло», — вспоминает Орловский.

Имея опыт аналогичной, но значительно менее масштабной трансформации в Альфа-Банке, он уже знал, что такое централизация. Начали с фронт-офиса, а именно введения единого счета, чтобы клиентам банка не нужно было открывать несколько счетов в разных территориальных подразделениях Сбербанка. Также были централизованы CRM, выпуск карт, процессинг. С бэк-офисом оказалось намного сложнее, в «зоопарке систем», по словам Орловского, только клиентских баз данных было около 75 000.

«Мы хотели сделать косметический ремонт, но пришлось cрыть все, включая фундамент, при этом в доме продолжало проживать 100 млн клиентов», — рассказывает Орловский. Процесс изменений начался в 2009 году, и к 2013 году, с опозданием на год, программа централизации была внедрена. Это были беспрецедентные сроки, считает Орловский, он оценивает пятилетний бюджет программы в $4 млрд. Попутно у Сбербанка появились онлайн-банк, мобильный банк, кредитные карты, CRM, кол-центр, центр обработки данных, «Сбербанк тех» и «Сбербанк сервис».

За пять лет была проделана большая работа, но Орловский не учел нагрузку на новую платформу. «В Сбербанке тогда совершалось до 350 млн транзакций в сутки, из них до 40 млн — в онлайн-режиме, ни одна система на тот момент времени не могла работать с такой нагрузкой, платформа Сбербанка трещала по швам», — вспоминает он. В 2012 году в Сбербанке прошла череда крупных сбоев. Шестого июля процессинг стоял полтора часа, и об этом узнала вся страна, включая ее руководство, которому Орловскому пришлось прояснять ситуацию по средствам спецсвязи.

«Кроме как написать заявление об уходе, выхода не было. Герман Оскарович заявление не принял, но я понял, что мои дни в IT сочтены, я считал себя очень виноватым и переживал», — вспоминает Орловский.

Греф не стал увольнять Орловского, а назначил его старшим вице-президентом Сбербанка по цифровому бизнесу, и теперь ему подчинялось уже не 15 000 сотрудников, а два. Орловский начал разрабатывать дополнительные сервисы для клиентов, основываясь на обработке больших массивов данных, ведь Сбербанк знает о клиенте больше, чем Google. За два года на этой позиции Орловский проинвестировал средства Сбербанка в восемь технологических компаний, которые делились с банком своими разработками.

Сейчас, спустя четыре года, Орловский оценивает цифровой бизнес Сбербанка в миллиарды долларов. В августе 2017-го, например, банк объявил, что инвестирует в платформу электронной торговли на базе «Яндекс.Маркет» 30 млрд рублей. Именно в тот период Орловский понял, что хочет заниматься венчурным бизнесом: «Я изобретатель, люблю эксперименты, не могу жить без изменений и нахожу нестандартные инновационные решения — я не могу изобрести чемодан или колесо, но могу прикрутить колеса к чемодану».

Венчурный фонд SBT Venture Fund I объемом $100 млн и его управляющую компанию SBT Venture Capital (позже переименованную в MoneyTime, а затем в FortRoss Ventures) госбанк создал в 2013 году. Сбербанк сделал эту компанию независимой, так как корпоративным фондам сложнее добраться до лучших сделок и скорость принятия решений у них гораздо ниже, объясняет Орловский. Спустя какое-то время он сам вызвался руководить фондом. Греф согласился, но при условии, что Орловский вложит в проект личные деньги. «Распоряжаться деньгами банка все умеют, а я хочу, чтобы ты зарабатывал и терял вместе с нами, относился к этим деньгам как к своим», — вспоминает Орловский пожелания Грефа. В итоге около 90% средств фонда — это деньги госбанка, остальное — деньги Орловского и Якова Нахмановича, генерального партнера FortRoss Ventures.

В июле 2015 года Орловский покинул Сбербанк. «Я понял, что в новой роли смогу принести больше пользы как банку, так и себе. Также это большой вызов — начать заниматься инвестиционной деятельностью, к которой я никогда раньше не имел отношения. Но главное, я хотел выйти из фантастической зоны комфорта, в которой находятся все топ-менеджеры Сбербанка», — делится Орловский.

Трансформация из функционера одного из крупнейших банков мира в простого венчурного капиталиста происходит непросто. «Здесь я никто, и звать меня никак, для местного сообщества я ничего не достиг. Я все начинаю заново», — признается Орловский. Переехав летом 2016 года с женой и пятью детьми в один из городков Кремниевой долины, он теперь работает из домашнего офиса (также у фонда есть офис на University Avenue в Пало-Алто), а встречи назначает поблизости — в кофешопе Peet’s Coffee, демократичной калифорнийской сети, где собственноручно заказывает капучино на кассе. «Слон учится быть единорогом», — смеется он.

В октябре 2017-го FortRoss Ventures объявила о запуске SBT Venture Fund II объемом $75 млн, до конца года его размер должен достичь $200 млн. В отличие от SBT Venture Fund I, проинвестировавшего уже в 11 компаний, доля инвестиций Сбербанка во втором фонде ниже 20% (точная доля не раскрывается).

«Мы уникальны тем, что мы абсолютно независимый венчурный фонд, но при этом с корпоративными деньгами, — говорит Орловский. — При этом Сбербанк — это самая большая, но не единственная корпорация, которая с нами работает». Таких корпораций несколько, но их точное число и названия Орловский озвучить не может, говорит лишь, что среди них нет государственных. Средний чек — $7 млн, инвесторы в основном российские.

Как выстроены отношения со Сбербанком? Банк предоставляет весь свой ресурс R&D для due diligence и проработки инвестиционных проектов. Сбербанк тратит около $40 млн в год на специалистов, которые работают в исследовательских лабораториях, и их эксклюзивной экспертизой может пользоваться FortRoss. Ни у одного фонда в мире нет таких компетенций, уверен Орловский. Топ-менеджеры Сбербанка по-прежнему вовлечены в деятельность FortRoss Ventures. Первый зампред Лев Хасис состоит в инвесткомитете первого фонда и еженедельно общается с Орловским, общение с Грефом происходит чуть реже.

Кроме того, Сбербанк помогает в тиражировании и распространении продуктов и услуг тех стартапов, в которые инвестирует FortRoss. Например, компания GridGain благодаря Сбербанку получила в клиенты еще 20 финансовых институтов за пределами России. Этот стартап разрабатывает софт для переноса вычислений в оперативную память компьютера. Фонд SBT Venture Fund I совместно со Сбербанком вложил в него $8 млн в 2016 году, сделку анонсировал Греф на Гайдаровском форуме. А еще Сбербанк может помочь с выходом из сделок, благодаря связям банка FortRoss имеет возможность продавать стартапы, рассказывает Орловский.

SBT Venture Fund I стал акционером Uber (Орловский называет долю «крошечной»). По словам Орловского, именно Сбербанк помог Uber состояться на российском рынке. «Однажды Каланик [Трэвис, основатель Uber] на закрытом мероприятии с инвесторами и прессой в Сан-Франциско привел в пример Сбербанк и его СEO Германа Грефа : ни с одним банком мира Uber не достиг такого синергетического эффекта. И для меня это было вау! Значит, мы что-то умеем», — рассказывает Орловский, присутствовавший на этой встрече.

Сейчас FortRoss, зарегистрированный на Каймановых островах, работает в США, России и Израиле. Специализация компании — проекты в области искусственного интеллекта, интернета вещей, облачных технологий, финтеха и маркетплейсов.

Интернет вещей — это многочисленные датчики, объединенные в единую систему, не только «умный дом», но и «умное все», объясняет Орловский. «В этом помещении куча датчиков и камер, — говорит Орловский, оглядывая кофейню. — Но они пока не соединены друг с другом. В интернете вещей этих датчиков становится все больше, они учатся взаимодействовать друг с другом, говорить на одном языке, отдавать данные, которые помогают делать выводы и принимать решения». Самолет Boeing-787 за четыре часа полета собирает структурированных данных на 20 терабайт. «Это кафе превратится в Boeing-787 всего через пять-семь лет, здесь все будет в датчиках — например, кофе закончился, датчик передал эту информацию, подходит официант и подливает», — предсказывает Орловский. FortRoss, в частности, вкладывает в программное обеспечение, которое всю эту информацию будет обрабатывать.

Фонд работает по принятой схеме: комиссия за управление — 2% от стоимости активов, плата за успех — 20% от прибыли. «Практически все деньги уходят на содержание команды и поиск и закрытие сделок, я почти ничего не зарабатываю и не шикую. Даже по маршруту Сан-Франциско — Москва летаю экономклассом», — говорит Орловский.

Единственное, что омрачает венчурные будни, — это антироссийские санкции и совершенно неприемлемый фон в прессе, признается Орловский. Например, FortRoss сложно открыть счет в банке и взаимодействовать с некоторыми фондами. «Юридически мы ничего не нарушаем, но, когда я прихожу в банк открыть счет, мне не могут объяснить, почему они не могут этого сделать», — делится Орловский. FortRoss провел полный юридический аудит фондов и всех партнеров, подтвердивший полное соответствие санкционному законодательству. Тем не менее этого банкам недостаточно. В итоге счет открыл один из банков, специализирующихся на обслуживании венчурной отрасли.

Но санкции почти никак не мешают работе со стартапами, которые по природе своей привыкли к высоким рискам и поискам серых ниш, отмечает Орловский. Стартапы приходят в фонд несколькими путями — благодаря нетворкингу в США и Израиле с другими венчурными фондами, который Орловский и его партнеры сейчас активно выстраивают, через связи и репутацию Сбербанка — Греф берет Орловского на все встречи, когда приезжает в долину, а также через связи с большими корпорациями типа IBM и Oracle. Также FortRoss проводит собственные исследования, чтобы составить шорт-лист из 10–20 наиболее интересных компаний. Из них фонд выберет пять лучших в каждой области, куда вначале приведет Сбербанк как клиента, и если они понравятся друг другу, а результаты исследований и пилотов в Сбербанке дадут плоды, то начнется разговор об инвестициях.

В планы Орловского входит запустить через два-три года третий фонд, куда будут привлекаться инвесторы из Китая и с Ближнего Востока. Денег Сбербанка там уже может и не быть.
Персоны Компании
Стройки Сибири выйдут на федеральный уровень
Последний крупный региональный подрядчик может уйти с рынка.
Почта-банк заманит в сети вкладчиков
Сбор средств населения доверили сотрудникам почты. Результат представить не сложно.
Второе дело «Роснефти» к «Системе» отложено на апрель
После выплат АФК 100 млрд рублей в пользу «Башнефти» иск должен быть отозван.
Росгидромет: сорок тысяч людей на нищенской зарплате
Глава Росгидромета Максим Яковенко рассказал, почему российская метеорологическая служба деградирует и к чему это приведет.
«Я уважаю конкурентов Burger King, но из их меню мне ничего не нравится»
Президент Burger King Хосе Сил открыл 500-й ресторан сети в России и мечтает потеснить здесь лидера рынка фастфуда – McDonald’s.
Аркадий Волож и Борис Минц купили гражданство Мальты
Десятки богатых россиян, включая Аркадия Воложа и Бориса Минца, заплатили минимум по €900 тыс. за паспорта Мальты. РБК изучил список новых мальтийцев, среди которых оказались фигуранты российского списка Forbes.
Александр Мечетин на водочные деньги купил мальтийское гражданство
Совладелец Beluga Group отдал за европейский паспорт не менее 900 тысяч евро.
«Транснефть» и Сбербанк окончательно помирились
Суд прекратил производство по громкому спору на 66,5 млрд рублей.
На круги тепла
Ранее отрицавший интерес к ГЭК Алексей Колесник стал ее директором.
Ни рубля для ОПК
Зачем «Альфа-банк» публично отказался от работы с российской оборонкой.
Путин понимает: Донбассом сыт не будешь
Глава ВЦИОМ Валерий Федоров о настроениях россиян в 2017 году и ожиданиях от нового года.
Станислав Кузнецов: данных о мошенниках у нас накопилось очень много
Сбербанк полностью перестроил систему кибербезопасности, чтобы с помощью искусственного интеллекта защищать деньги и информацию клиентов от хакеров, применяющих все более изощренные способы воровства.
Обзор Telegram: не верь ушам своим
Тема недели — демарш "Альфа-банка" по обслуживанию предприятий российского ВПК. Одновременно и снова выяснилось, что основной владелец банка Михаил Фридман не является российским бизнесменом. Под прикрытием этой дымовой завесы "крайняя" подруга Бориса Немцова и элитная проститутка Анна Дурицкая купила себе в Киеве четыре квартиры за 200 тысяч долларов, а Сбербанк вынужден был прикрыть канал хищения средств в Чечне.
Сбербанк покончил со схемами отмывания денег в Чечне через свои отделения
В отношении бывшего руководителя подразделения Саид-Магомеда Джабраилова банк провел собственное расследование.
Кибер-будущее, где людям нет места?
Как будет устроен мир, в котором всю работу за человека смогут делать роботы, и что останется на нашу долю.
Михаил Фридман рассказал о жизни в Лондоне, банковском кризисе и агентах Кремля
Михаил Фридман живет в Лондоне и является налоговым резидентом Великобритании, но по-прежнему имеет сильные связи с Россией: здесь у него менее 50% состояния. Среди крупных активов — Альфа-­банк, X5 Retail Group и ПАО «Вымпелком» (часть глобальной VEON).
«Транснефть» и Сбербанк прекратили спорить о потерях по деривативам
Стороны не будут судиться за 67 миллиардов рублей.
Александр Мамут: «У каждого человека есть личная история с кино»
Миллиардер Александр Мамут рассказал главному редактору Forbes Николаю Ускову о перспективах российского синематографа и принципах инвестирования в кинобизнес.