Судя по всему, на Северном Кавказе образовалась еще одна горячая точка. В дагестанском городке Кизляр уже третий месяц не утихает противостояние региональных властей и местных жителей, протестующих против приватизации самого прибыльного предприятия Дагестана – «Коньячного завода Кизляр». Возмущенные решением властей люди открыто обвиняют руководителя Дагестана Рамазана Абдулатипова в насаждении коррупции в республике. Об этом свидетельствуют первые уголовные дела, которые в эти дни были возбуждены, против окружения Рамазана Абдулатипова. Причем в республике уверены, что это только начало. Из неспокойного Кизляра передает специальный корреспондент.
–Ситуация, честно говоря, какая-то абсурдная, – рассказывает мне Сергей Котляров, член профкома Кизлярского коньячного завода. – Только вдумайтесь: трудовой коллектив защищает государственное предприятие от местных властей, по сути, представителей государства. Бред какой-то, и нас никто слышать не хочет. Становится только хуже – они уже открыто угрожают нам…
Кизлярский абсурд
Сергей ведет меня по каким-то закоулкам райцентра Кизляр, стараясь, чтобы нас особо не замечали. Перед этим меня попросили снять яркую красную куртку, в которой я прилетел, и надеть менее приметную черную. Причем даже мой приезд в городок был больше похож на тайную операцию: водитель, который вез меня из Махачкалы в Кизляр, все время с кем-то перезванивался, осведомляясь о постах на дороге. «Как бы не перехватили», – объяснял он свои действия. Как мне рассказали, внимание федеральной прессы к «кизлярской проблеме» вызвало настоящую панику в коридорах республиканской прессы (см. предыдущую публикацию «Корсары Абдулатипова»).
– Республиканские власти очень не заинтересованы, чтобы история с продажей успешного госпредприятия стала известна в центре, – объясняет мне Сергей Котляров. – Они не только по явно заниженной цене приватизируют завод, который является общероссийским достоянием, но своими действиями довели народ до того, что он вышел на улицу. У нас митинги идут уже практически каждую неделю – выходит по нескольку тысяч человек, огромная цифра для Кизляра, поднялось даже местное казачество. Вот-вот может дойти до открытых столкновений.
Мы наконец выходим к заводоуправлению, аккуратному двухэтажному зданию, перед которым толпится около сотни человек. Тут же начинают стремительно развиваться события. Подъезжает несколько иномарок, из которых выходят солидного вида мужчины в номенклатурных плащах и деловито двигаются к входу. Как выясняется, это прибыла из Махачкалы целая правительственная делегация – во главе с двумя профильными министрами – «вводить в должность» нового директора коньячного завода. Толпа перед заводоуправлением тут же густеет, крепкие мужики берут друг друга под руки и буквально грудью встречают республиканских министров.
– Мы вас не пустим, – кричат люди в толпе, добавляя крепкие эпитеты по отношению к приехавшим. Приземистого вида человек, возглавляющий делегацию (министр сельского хозяйства Дагестана Батал Баталов), тут же багровеет и предлагает поговорить в заводоуправлении. Толпа, с каким-то даже задором, ему отказывает. Тогда министр начинает кричать на собравшихся:
– Вы за это ответите, мы собственники, привезли нового директора!
– Хватит, одного уже привозили, он тут дохозяйствовался, одних убытков наделал, – кричат ему в ответ…
Нелицеприятный обмен репликами продолжается минут 20, потом наконец министр берет тайм-аут, отходит в сторону и куда-то звонит. Но на том конце провода ему, видимо, говорят какие-то жесткие слова, и министр снова идет в бой, но уже чуть меняя тактику:
– Мы не будем приватизировать завод, мы его просто акционируем, – кричит чиновник в толпу.
– Мы вам не верим, верните Дружинина, – кричат ему в ответ почему-то в основном женщины…
Дружинин – это директор, который руководил предприятием предыдущие несколько лет, благодаря чему завод добился впечатляющих успехов, провел на собственные средства масштабную модернизацию и в несколько раз увеличил объемы производства, превратившись фактически в главного донора республиканского бюджета. Собственно, на волне этого успеха республиканские власти в лице главы республики Рамазана Абдулатипова и решили приватизировать самое успешное предприятие региона. Причем из-за крайне низкой цены, назначенной властями, это решение вызвало бурю негодования у заводчан. Но тем не менее успешного директора в начале этого года отстранили от должности, а на его место пришел, как сегодня говорят, «представитель крупного бизнеса». Причем как-то само собой предполагалось, что завод приватизирует именно этот предприниматель и присоединит старейший и широко известный в России алкогольный бренд к своей региональной алкогольной империи.
Я об этом уже немного рассказывал в своей предыдущей статье, но с момента выхода материала ситуация изменилась: назначенный властями новый директор в результате не слишком качественного менеджмента показал довольно плачевный результат: две из трех разливочных линий остановились, убытки за два прошлых месяца составили более 60 млн рублей. Вам это ничего не напоминает? Ведь подобным образом поступают самые настоящие рейдеры, которые хотят подешевле забрать себе лакомое предприятие. Они резко понижают производственные показатели, с тем чтобы потом выставить их напоказ и оправдаться перед общественным мнением, когда будут приобретать его за бесценок…
В результате коллектив предприятия еще более озлобился и стал устраивать мощные митинги протеста практически каждую неделю. В итоге дагестанские чиновники решили вновь поменять руководителя, и сейчас этот процесс я наблюдал воочию. Новый директор очень скромно стоял в стороне, а из толпы в него летели крепкие словечки, самые вежливые из которых были «предатель» и «отщепенец».
Наиболее активный министр сельского хозяйства, ставший к этому моменту каким-то устрашающе пунцовым, пытался добиться прохода в здание криком. Второй приехавший министр – имущественных отношений, Сефер Алиев, предпочитал действовать более кулуарно, пытаясь завязывать «душевные» беседы с митингующими. Но народ не верил и ему. В итоге правительственной делегации удалось добиться только согласия заводчан на переговоры, причем на нейтральной территории – в здании кизлярской администрации. Министры и переговорщики вскоре уехали туда, а мне, чтобы наглядно объяснить, почему люди не верят властям, устраивают экскурсию по заводу.
Кизлярский синдром
Историю вокруг коньячного завода в республике уже успели окрестить «кизлярским синдромом». И суть его в том, что глава республики Рамазан Абдулатипов сумел заработать в республике репутацию человека, который не держит своего слова. И даже больше: своими словами глава региона очень часто умудряется нанести обиду многим жителям. История с Кизлярским коньячным заводом – яркое тому подтверждение. Год назад, едва вступив в должность, он заявил буквально следующее в отношении предприятия (дословная цитата из местных СМИ):
«На сегодняшний день мне удалось сэкономить для Дагестана 10 млрд рублей тем, что я приостановил приватизацию Кизлярского коньячного завода, который стоит, по разным оценкам, 12–20 млрд рублей. Его хотели приватизировать за 1,5 млрд рублей. Хватит грабить Дагестан! Мы должны беречь собственность». Обратите внимание на цену завода, которую озвучивает лично Рамазан Абдулатипов, – 12–20 млрд рублей. Ровно год спустя этот человек озвучивает на пресс-конференции в РИА новую цену – 4 миллиарда. Причем это решение он прямо обосновывает тем, что завод буквально погибает.
И здесь вопрос даже не в том, откуда взялась это явно необоснованная цена, а в том, что слова Абдулатипова вызвали буквально бурю негодования в Кизляре.
– Вот смотрите, разве это похоже на предприятие, которое надо спасать от уничтожения? – с явной обидой в голосе говорит мне Сергей, показывая идеально чистую территорию завода, цеха, внутри которых разбиты цветники. – Только в прошлом году мы заплатили в бюджеты всех уровней 1,7 млрд рублей, разве такие налоги платит предприятие, которое находится на грани уничтожения? Это лучший результат в республике и вообще на Северном Кавказе!
Но все лукавство руководителя республики легко понять, если знать официальную статистику. В частности, Кизлярский коньячный завод является государственным унитарным предприятием, находящимся в полной собственности республики. Всего, согласно официальным данным местного Минимущества, таких ГУПов за республикой числится больше 80, при этом реально действуют лишь 49. А теперь, внимание, из этих 49 лишь 2 или 3 балансируют на грани рентабельности! Это официальный термин – местные власти даже сами не знают точно, сколько у них рентабельных предприятий! А Кизлярский коньячный завод – единственное прибыльное республиканское предприятие! Говоря образно, это такой алмаз, жемчужина и самородок в одном флаконе в полностью убыточном и депрессивном государственном хозяйстве республики. С моей точки зрения, нужно быть полным антигосударственником, чтобы выставить на торги единственное прибыльное предприятие региона, да еще в несколько раз дешевле его реальной стоимости! И при этом выставлять себя… спасителем завода. Это просто вопиющая по своей беспринципности ситуация! Но это еще не все. Абдулатипов умудрился в одной фразе дважды задеть гордость и чувство собственного достоинства заводчан. Особенно больно во второй раз, когда намекнул, что завод начал использовать некачественный коньячный спирт со стороны. Я стою в большом прохладном помещении. В сумрак, едва разгоняемый редкими лампами, уходят штабеля темных от времени дубовых бочек. Это хранилище номер один спиртов Кизлярского завода. Коньячный дух стоит такой, что хочется тут же нарезать лимончик и душевно закусить. Рядом со мной стоит интеллигентная женщина и тихим голосом, в котором звучит неподдельная гордость, говорит:
– Здесь у нас хранятся спирты с 1974 года. А всего на хранении – более 7 тыс. бочек…
Это начальник цеха Людмила Анисимова. Людмила более 30 лет занимается созданием коньячных спиртов и более 20 руководит данным конкретным хранилищем. Эта женщина является представителем крайне редкой профессии. В России, возможно, она одна такая с подобным опытом и объемом знаний. Причем, как она объясняет, главная ценность даже не сам спирт, а вот эти темные тяжелые дубовые бочки, самым старым из которых 50 лет, – важно уметь за ними ухаживать, поддерживать их жизнь, они должны как можно меньше находиться без спирта, чтобы не потерять свои уникальные свойства.
– Показателем состояния такой фирмы, как наша, является то, что мы не просто выпускаем одну и ту же марку коньяка, а создаем новые сорта, – рассказывает мне Людмила. – В этом году мы, например, создали марку коньяка в честь основателя завода из спиртов 30-летней давности. Лишь единицы предприятий в мире могут похвастаться подобными результатами…
Мы проводим довольно много времени в этом сумрачном сердце коньячного завода среди бесконечных рядов бочек, наполненных благородным содержимым. Людмила Анисимова показывает мне новые помещения, где закладываются на хранение свежие бочки из уникального кавказского дуба. И целый цех, где стоят уже наполненные бочки, которые в прошлом году специально сделали на заказ во Франции. И заканчивает свою экскурсию эта интеллигентная женщина с уникальной профессией словами, в которых также звучит неподдельная обида:
– Как можно говорить о том, что, имея такое богатство, мы вообще используем коньячные спирты со стороны? Это ведь полная ложь…
Чуть позже эту же тему развивает один из ветеранов производства – Григорий Казарин. Ему более 70 лет, из них он почти 40 провел на заводе. Он ведет меня по промплощадке предприятия и показывает брошенные на траве старые ржавые цистерны:
– Вот в этом новые руководители собирались хранить коньячные спирты – это просто вопиющее нарушение всех стандартов. Смотрите, внутри бочки должны быть эмалированные, а эти – нет. То есть люди, которые их привезли, изначально либо ничего не понимали в нашем деле, либо просто хотели освоить деньги. Они до сих пор требуют с завода вот за этот металлолом 3,5 млн рублей!
Но, как рассказывает мне Григорий Герасимович, дело не только в сохранении уникального производства. Сегодня коллективный договор, который предыдущее руководство заключило с трудовым коллективом, официально признан одним из лучших в России. О прежнем директоре Дружинине здесь очень хорошая молва – своим ветеранам и пенсионерам предприятие доплачивало из прибыли, люди всегда могли надеяться на понимание этого человека в вопросах оказания помощи.
– И вот кем нужно быть, чтобы такое предприятие публично обвинять чуть ли не в контрафакте, – говорит Григорий Казарин. – Это такая подлая ложь, он так здесь всех обидел этими словами. Да и вообще, наш глава региона говорит слишком много. Одна его фраза о том, что мы здесь до него «20 лет находились в рабстве», чего стоит. Вот поэтому мы и вышли на улицу…
Рабы Рамазана Абдулатипова
Здесь надо, наверное, отдельно рассказать об этом феномене Рамазана Абдулатипова – его невероятной публичной риторике, которой он умудрился подорвать свой авторитет чуть ли не во всех слоях общества. Свою «историческую» фразу: «Я освободил вас от рабства, в котором Дагестан находился 20 лет» – Абдулатипов умудрился произнести в эфире регионального выпуска «Вестей» еще в качестве временного исполняющего обязанности. Ее мне повторяют почти все, с кем мне довелось встретиться в республике. Но дело даже не в обиде, а в том, что она связана с горьким разочарованием в личности этого руководителя. Дело в том, что Абдулатипов, который по большому счету является классическим «варягом» для республики, не успев вступить в должность, сделал ряд громких заявлений – о борьбе с коррупцией, клановостью, межэтническом мире и т.д. И сегодня, спустя всего год, мои собеседники говорят о каком-то фатальном разочаровании в этом человеке, при этом громкие фразы по-прежнему продолжают сыпаться как из рога изобилия, словно он не понимает, что это является чуть ли не основным раздражающим фактором для народа.
Здесь, наверное, стоит рассказать о том, что, вероятно, первое реальное дело, которое успел сделать глава региона, это расставить вдоль всех дагестанских дорог билборды с собственным портретом и цитатами из своих выступлений. Причем по тому, что я видел, главное слово в этих цитатах – слово «Я». Вроде таких: «Дагестан – это наша душа. И Я буду защищать эту душу». При этом не все знают, что, по разным оценкам, тиражирование этого большого «Я» Абдулатипова обошлось бюджету республики примерно в десятки миллионов рублей.
Или еще пример. При въезде в аэропорт Махачкалы, который, чтобы читатель понимал, выглядит не слишком презентабельно и, кажется, с советских времен вообще не подвергался генеральной реконструкции, воздвигнута безвкусно пышная и какая-то циклопическая по размерам арка, причем выше самого здания аэровокзала. И на этой вычурной арке висят сразу две огромные мраморные таблички. На одной говорится, что ее чуть ли не лично воздвиг Рамазан Абдулатипов. И все это выглядит тем более нелепо, если, например, знать, что по причине отсутствия денег в республике который год откладывается реконструкция взлетно-посадочной полосы аэропорта, а устаревшее навигационное оборудование давно требует замены.
Эта арка, кстати, иллюстрирует еще одну особенность Рамазана Абдулатипова – я бы ее отметил как «нетерпимость». В том, что он, нынешний дагестанский лидер, не терпит рядом со своим портретом ничьих других. К примеру, подобные арки присутствуют в большом количестве в соседней Чечне. Но они там несут немного другой символ – на этих арках всегда присутствует под номером один портрет Владимира Путина
. Вторым – портрет Ахмата Кадырова и лишь третьим портрет собственно главы региона – Рамзана Кадырова. То есть нынешний руководитель Чечни подчеркивает свою преемственность и уважение, если хотите.
У Рамазана Абдулатипова это выглядит несколько иначе – рядом с его портретом вы никогда не найдете изображения российского президента. Хотя глава Дагестана, говоря образно, очень любит использовать его имя, что называется, к месту и не к месту. В качестве характерного примера можно взять очередную публичную акцию, вызвавшую в республике буквально бурю негодования. Речь идет о заявлении местных социологов о том, что первые 100 дней работы Абдулатипова в Дагестане подняли рейтинг доверия к Владимиру Путину сразу на 21%, в результате чего он достиг отметки в 94%. То есть подтекст совсем другой, чем у Кадырова, – Абдулатипов Путину оказал очень большую услугу. Не говоря уже о том, что подобные результаты исследований – как минимум ложь. Дагестан – один из немногих российских регионов, который всегда, даже в самые трудные времена, голосовал за Путина где-то как раз на уровне 90%. И, кроме того, «социологические результаты» сразу дали повод для встречных упреков. Абдулатипова в самые трудные годы, в самый пик активности бандподполья, в республике, как говорится, вообще не наблюдали. А когда стало поспокойнее, он вдруг появился и сразу поднял «рейтинг Путина».
– Мы Путину всегда верили, даже под пулями, когда нас каждый день взрывали, а вот этого (имеется в виду Абдулатипов) знать не знали… – часто с обидой повторяли мои собеседники.
Вместо эпилога
Но если бы вся проблема заключалась в очень своеобразной риторике этого деятеля, это было бы полбеды. Но, как я уже писал, слова руководителя региона, особенно по ключевым проблемам республики, расходятся с его делами диаметрально… Еще раз: просто крайне диаметрально. Судите сами. При вступлении в должность Рамазан Абдулатипов очень много говорил о клановости, которую называл главной болезнью республики. Но всего за год работы он трудоустроил на ключевых должностях (загибайте пальцы): двух родных сыновей, родного брата, зятя; прямые родственники Абдулатипова руководят тремя районами республики, многочисленные племянники сидят на ключевых должностях во многих государственных предприятиях. Один из племянников даже засветился в качестве заместителя на Кизлярском заводе, но потом, посмотрев на протесты людей, куда-то исчез. Но весь цинизм ситуации заключается в том, что Абдулатипов умудрился и в этом важном вопросе привнести некое ноу-хау. Один из дагестанских блогеров опубликовал служебный документ, из которого следовало, что за семьей главы региона, возможно, закреплено несколько автомобилей – предположительно марки «Ленд Крузер» и «БМВ Х5». Вполне возможно, что этот парад дорогих иномарок, судя по всему, содержится и охраняется за счет бюджета, но в этот список дорогих авто затесалась скромная «Тойота Камри». Так вот, местные блогеры выяснили, что эта машина закреплена предположительно за скромной госслужащей, менее года назад приехавшей в республику. Вполне можно предположить, что это одна из старых знакомых главы региона. По следам этой «Камри» общественное расследование интернетчиков обнаружило в других структурах республики еще нескольких подозрительных «подруг», объявившихся в республике сразу вслед за новым главой. То есть ситуация с точки зрения борьбы с клановостью стала походить на полный абсурд.
Но это, как говорится, больше из разряда «морального облика». А вот другой пример может стать, вероятно, настоящим шоком для жителей Дагестана. Его нынешний руководитель сегодня очень много говорит о борьбе с коррупцией, неустанно употребляя словосочетания «беспощадно бороться», «жестоко уничтожать»… На днях компетентные органы республики возбудили уголовное дело по подозрению в хищениях госсредств, выделенных из бюджета республики якобы на компьютеризацию средних школ. Деньги были выделены двумя траншами – всего около 500 млн рублей. Так вот, сегодня следствие подозревает, что эти деньги были украдены, поскольку ни один компьютер в школах республики по этим контрактам так и не был поставлен! И фигурантами этого уголовного дела являются представители окружения Абдулатипова, которых он назначил на должности в министерстве образования менее года назад.
Подробно об этом уголовном деле, а также о других фактах коррупции в руководстве республики я напишу, возможно, в следующих материалах. А пока, вы только вдумайтесь, руководитель в должности ровно год, и уже такое уголовное дело – хищение около 200 млн рублей! Обратите внимание на сумму – это за год работы в самом бедном регионе страны. И, более того, чтобы читатель понимал: во всех многочисленных уголовных делах последних лет, связанных так или иначе с губернаторами в нашей стране, нет ни одного, следы хищений в которых вели бы прямо к родственникам первого лица! А тут год работы, и уже ближайшие родственники попадаются буквально с поличным. О чем это может говорить? Наверное, о том, что люди очень торопятся. Торопятся успеть урвать для себя по максимуму. Весь парадокс ситуации заключается в том, что это происходит публично и в самом бедном и неспокойном регионе страны. И глава региона при этом цинично подчеркивает, что он оказывает еще и услугу руководству страны. Ничего себе – услуга! Знаете, на фоне украинского кризиса попахивает настоящей пятой колонной. В Кизляре люди уже вышли на улицу, между прочим…