В новостях в эти дни необычно много Рамзана Кадырова. Дмитрий Песков комментирует возможность выдвижения Кадырова в президенты России вместо Владимира Путина, напоминая, что никаких ограничений в этом смысле на чеченского лидера не наложено. Повод говорить на эту тему дал сам Кадыров, публично порассуждавший, как бы он вел себя с Украиной, если бы был президентом России. Кроме того, с подачи Кадырова вновь актуализировалась традиционно острая тема федеральных дотаций Чечне - глава республики сначала назвал астрономическую цифру в 300 млрд рублей ежегодно, а потом, ссылаясь на плохое владение русским языком, уточнил, что в эту сумму входит содержание федеральных структур на территории Чечни и такие же, как везде, федеральные социальные расходы.
Ничего принципиально нового с Кадыровым в эти дни не происходит — его публичный образ сложился давно, и все, что мы слышим, в этот образ вполне укладывается: и деньги, которые, как было когда-то сказано, «дает Аллах», и некоторая эмоциональная несдержанность в том числе во внешнеполитических вопросах, до которых главе региона в принципе не должно быть дела, и распространенный в нечеченской части страны страх по поводу того, что однажды этому человеку окажется мало Чечни и он начнет претендовать на всероссийскую власть, - каждая из этих тем не раз за последние годы становилась предметом разговоров, и, генерируя информационные поводы на этой неделе, Кадыров бьет без промаха - понятно, что никто не останется равнодушным ни к 300 млрд, ни к этому «если бы президентом был я».
И прямо видно: человек старается, тратит время на прямой эфир в инстаграме, публикует посты - явно чего-то добивается.
И это, конечно, самое интересное: каким бы грозным и потенциально опасным ни был человек, когда он суетится, это всегда бросается в глаза, и даже буквально, если смотреть то видео из инстаграма - нервно хихикает, глазки бегают, знаменитое «дон» повторяет раза в три чаще, чем в спокойной обстановке. Вероятно, оно того стоит - благодаря передозировке новостей про Кадырова, глубоко на периферию общественного внимания отошел сюжет с вторжением кадыровских бойцов в российский тыл, в Нижний Новгород, откуда на прошлой неделе они силой увезли в чеченскую тюрьму жену федерального судьи и мать юриста «Комитета против пыток» Зарему Мусаеву.
Нельзя сказать, что о ней теперь вообще не вспоминают, но новые информационные поводы, созданные Кадыровым в эти дни, почти полностью погребли под собой нижегородскую драму, в которой босую пожилую женщину по снегу волокли к машине бойцы чеченского МВД, а Кадыров комментировал происходящее в том духе, что всей этой семье место либо в земле, либо в тюрьме (а еще с подачи Кадырова спорят о телеграм-канале «1 АДАТ», который якобы ведет сын Мусаевой, - и это калька с прошлогодних споров (ссылка на Republic, признанный чиновниками РФ иноагентом) о Романе Протасевиче и его участии в батальоне «Азов», как будто какие-то проступки оправдывают взятие заложников).
Когда появились первые новости о случившемся в Нижнем Новгороде, пресса со слов представителей «Комитета против пыток» называла случившееся (ссылка на «Медиазону», признана чиновниками РФ иноагентом) похищением, но судя по всему, это не вполне корректно - насколько можно судить по реакции нижегородских полицейских и примкнувшего к ним Дмитрия Пескова, у нечеченских силовиков претензий к их чеченским коллегам нет - практика принудительной доставки свидетелей на допрос и согласованности действий правоохранителей из разных регионов не нова, ничего незаконного в Нижнем Новгороде не совершено, и даже для тех, кто волновался о здоровье инсулинозависимой Мусаевой, чеченцы сняли видео, в котором она говорит, что ей дали все лекарства и она ни на что не жалуется. Но вряд ли кто-то всерьез смотрит на происходящее только с точки зрения формального закона. Двусмысленный реальный статус чеченской полиции едва ли позволяет воспринимать ее деятельность вне Чечни (в самой Чечне, конечно, тоже) как обычную полицейскую практику - репутация личной армии Рамзана Кадырова скорее, располагает к тому, чтобы любое ее появление воспринималось как заведомый беспредел, и недаром в одном из комментариев по поводу дела Мусаевой Кадыров назвал пособницей террористов журналистку «Новой газеты» Елену Милашину - во многом благодаря персонально ей общество знает о внесудебных расправах и других бесчеловечных практиках чеченского МВД, а кадры задержания Мусаевой выглядят буквально как иллюстрация к любой статье Милашиной.
И здесь есть нюанс, не очень красящий нынешнее российское общественное мнение, которое за послевоенные годы так и не научилось воспринимать происходящее в Чечне как новости из жизни граждан России, и точка зрения, сводящаяся к тому, что даже если они друг друга иногда убивают, это приемлемая плата за то, что в Чечне нет войны, вполне популярна в сегодняшней России. Даже самые убедительные расследования Милашиной, в которых с именами, званиями, мельчайшими подробностями рассказывалось об убийствах в пыточных камерах чеченского МВД, ни разу не становились общероссийской сенсацией и не вызывали массового потрясения - Чечня есть Чечня, по ее поводу иллюзий в России нет ни у кого.
Выход за пределы Чечни, как бы надежно он ни был обоснован судебными и следовательскими бумажками, - это, прежде всего, выход за пределы равнодушного консенсуса к чеченским делам. Чеченская спецоперация в мирном русском городе - событие все-таки необычное. Понятно, что в сравнении с убийствами Руслана Ямадаева и тем более Бориса Немцова «всего лишь» похищение в Нижнем Новгороде выглядит не так уж и страшно, но это ведь как посмотреть: в конце концов, насильственный увоз в Чечню сам по себе подразумевает ненулевой риск для жизни, при этом, в отличие от примитивного киллерского убийства (когда убийца даже и в тюрьму может сесть), здесь все как бы законно, и звонящие в дверь бандиты, которые пришли за тобой, снабжены всеми необходимыми повестками, решениями судов и прочим. Убьют, и их еще за это наградят. Пока они приходят за своими, но если это сойдет им с рук, они ведь и за нечеченцами начнут приезжать, вопрос времени.
И, может быть, именно потому Кадыров в эти дни так и засуетился, что еще не знает, сойдет ему это с рук или не сойдет. Скорее всего, сойдет, но ему в некотором смысле видней - он лучше знает, из-за чего ему стоит нервничать и чего стоит бояться. Понервничает и перестанет, и до следующего раза.