Изменение подхода российских судов к субсидиарной ответственности бизнесменов в последние годы напоминает маятник. Все началось с полной безнаказанности руководителей и владельцев за доведение компании до банкротства, затем ситуация качнулась в повальное привлечение их к ответственности. К концу 2021 года колебания маятника начали понемногу затухать, полагает руководитель арбитражной группы “Ъ” Анна Занина.
Историю взаимоотношений государства с бизнесом в России хорошо иллюстрирует практика разрешения судами споров о субсидиарной ответственности. Еще пять лет назад банкротство организации, имеющей даже солидную задолженность, не представляло реальной опасности для ее владельцев и руководителей. По сути, оно выглядело довольно удобным способом освобождения от обязательств. Риски привлечения к субсидиарке были крайне низки, о таком виде ответственности говорили мало, и это было не слишком актуально. Теперь же вопрос обсуждается на конференциях, юристы проводят по нему вебинары и внимательно следят за банкротными спорами в Верховном суде РФ (ВС).
Ситуация стала меняться с середины 2017 года. После внесения поправок в закон о банкротстве, которые расширили круг оснований для привлечения к субсидиарной ответственности и установили ряд презумпций недобросовестности контролирующих должника лиц, маятник начал движение в другую сторону. В 2018–2019 годы первых лиц и прямых владельцев начали привлекать к ответственности почти автоматически. То есть формально споры, конечно, были, но чаще заканчивались не в пользу бизнесменов и топ-менеджеров обанкротившихся организаций.
Между тем кредиторы по-прежнему получали от банкротов копейки — средний процент погашения долгов не превышал 5%, несмотря на все усилия по поиску имущества. Активы были либо «проедены» должником, либо отсутствовали исходно, либо выводились так ловко, что найти их не представлялось возможным или требовало существенных затрат денег и времени.
Банки требовали от государства какого-то реагирования — и судебная практика ужесточилась еще сильнее. К субсидиарке стали привлекать уже не только очевидных бенефициаров и гендиректоров, но и членов коллегиальных органов управления, затем появились претензии к главбухам и даже юристам, подписывавшим договоры по доверенности. В сторону привлечения к субсидиарке юристов практика все же не пошла, но даже попытки заявить такие требования вызывали тревогу. Нужно было как-то остановить локомотив, сносящий все на своем пути.
В результате в середине 2020 года в практике появились первые намеки на отказ от жесткого прокредиторского подхода, а на протяжении 2021 года ВС развил и усилил эту тенденцию, сделав ее устойчивым фактом. Единожды высказанную позицию, говорят юристы, нижестоящие суды могут и не заметить, но несколько почти аналогичных решений проигнорировать уже сложно. Маятник качнулся в другую сторону.
К декабрю новый тренд стал очевиден. Причем, хотя в глазах юристов и их клиентов действия ВС воспринимаются как «смягчение практики», по факту она выглядит стремлением выработать сбалансированный, да что тут говорить, просто адекватный подход к рассмотрению дел — чтобы решать вопрос об ответственности не конвейерно и «на автомате», а путем тщательного изучения всех обстоятельств и документов.
Если сформулировать общий смысл новой позиции, речь идет о том, чтобы взыскивать долги компаний-банкротов с тех, кто на самом деле принимал решения в своих интересах, получал выгоду от сделок или выводил активы.
А не просто априори считать, например, замдиректора, члена правления или совета директоров виноватым в доведении организации до банкротства просто потому, что он занимал это кресло.
Приближение маятника к точке баланса может быть отрезвляющим последствием пандемии или связанного с ней кризиса, но скорее это все же естественный процесс победы здравого смысла. Потому что, несмотря на смягчение, ВС дал понять, что реально виновных будут доставать буквально из-под земли, а взыскание по субсидиарным долгам может быть обращено не только на активы самих контролирующих лиц, но также на их жен, детей и даже наследников. Учитывая то, что обязательства по субсидиарке «несмываемы» и не могут быть списаны даже в случае личного банкротства (где, кстати, наоборот, отношения к должникам ужесточается), топ-менеджеры и бизнесмены могут порадоваться лишь тому, что круг ответственных все же сужается и у них впервые за годы появился шанс оправдаться.