Слухи о том, что министр «просится на покой», обсуждались в экспертных кругах еще полтора года назад. Тогда же был сформирован список возможных преемников, в котором фигурировали заместитель министра иностранных дел Сергей Рябков, директор Службы внешней разведки (СВР) Сергей Нарышкин, заместитель руководителя Администрации президента (АП) Дмитрий Козак и даже ушедший в частную жизнь бывший помощник президента по вопросам социально-экономического сотрудничества с государствами СНГ Владислав Сурков.
Желание Лаврова уйти на заслуженный отдых можно понять. В марте этого года ему исполнился 71 год, и он уже более 17 лет возглавляет МИД, оставаясь в течение этих лет одним из самых популярных российских министров. Его фигура олицетворяет в общественном мнении не только достойный образ российского дипломата, но и взвешенную и независимую позицию России на мировой арене.
Лавров начал работу в МИД СССР в 1972 году еще при Андрее Громыко, который был известен жесткой позицией в отстаивании интересов своей страны, за что западные политики называли его «Мистером Нет». Лавров считает Громыко «великим дипломатом советской эпохи», и когда во второй половине 2000-х европейские СМИ стали сравнивать его с главой советского МИД и тоже называть «Мистером Нет», он расценил это как комплимент.
Дипломатическая карьера Лаврова началась с должности атташе в посольстве СССР в Шри-Ланке (1972–1976). На момент распада Союза он возглавлял Управление международных экономических организаций МИД СССР. С 1994 по 2004 год Лавров занимал пост постоянного представителя РФ при ООН и в Совете безопасности ООН.
Именно в этот период начал формироваться его имидж как защитника интересов и достоинства России.
Первым эпизодом стало резкое выступление Лаврова на заседании Комитета ООН по отношениям со страной пребывания: он высказал претензии из-за ограничений для сотрудников российской миссии при ООН и членов их семей по передвижению по Америке. Затем был скандал, связанный с блокированием полицией автомобиля Лаврова и изъятия из его машины ключа зажигания, что нарушило дипломатический иммунитет: Вашингтон был вынужден принести официальные извинения.
При таком начале достаточно трудно представить себе, как спустя 20 лет реагировал Лавров на захват российской собственности в США: консульства РФ в Сан-Франциско, зданий торгпредств в Вашингтоне и Нью-Йорке, загородных комплексов российского посольства в штатах Нью-Йорк и Мэриленд. Но как бы ни реагировал, результат оказался совершенно иным. В 90-х американцы извинились за полицейского, который осмелился просунуть руку в автомобиль российского полпреда. А в 2010-х власти США устроили гораздо более серьезный демарш, и никаких извинений, МИД РФ выразил озабоченность, пообещал ответить и замолчал.
Кто несет ответственность за это унижение – МИД и лично Лавров, Управление внешней политики Администрации президента (УВП АП) и курирующий ее деятельность Алексей Громов или определяющий внешнюю политику России президент – до сих пор не понятно.
Став министром иностранных дел в 2004 году, когда Россия начала освобождаться от тотального влияния США, Лавров прекрасно вписался в новый тренд, чему способствовали его личные пристрастия и школа советской дипломатии, в которой начался его карьерный рост. Дополнительные черты позитивному образу Лаврова добавило его антизападное фрондерство.
В начале 2000-х, еще будучи полпредом России в ООН, он был единственным человеком, который продолжал курить в здании ООН, несмотря на запрет на курение, введенный генеральным секретарем ООН Кофи Аннаном. Лавров объяснил свою позицию тем, что Аннан является «нанятым менеджером», который не имеет права командовать представителям дипломатических миссий.
В 2008 году во время войны в Южной Осетии Лавров якобы не отвечал на звонки главы Госдепа США Кондолизы Райс, затем жестко (с употреблением ненормативной лексики) поговорил с министром иностранных дел Великобритании Дэвидом Милибэндом.
И хотя Лавров и сам Милибэнд это отрицали, в истории сохранилась приписываемая Лаврову фраза: «Who are you to fucking lecture me?» (Кто ты такой, чтобы читать мне гребаные лекции?).
Потом была серия эпизодов, акцентировавших негативное отношение Лаврова к политике президента Дмитрия Медведева, деятельность которого не одобряла значительная часть российского общества: средний палец главы российского МИД на кнопке «перезагрузки» в 2009 году, слухи 2011 года о том, что Лавров не согласен с внешнеполитической линией Медведева, особенно по Ливии, «пьет горькую» и собирается подать в отставку.
В ту же фрондерскую копилку можно отнести рождение в 2015 году мема «ДБ», характеризующего западных журналистов, и анекдоты о том, в какой брутальной форме выражал свое отношение к США Лавров начиная с первой студенческой практики в МИД.
Личные качества Лаврова, помноженные на новую внешнеполитическую линию России, сформировали его имидж антизападника, патриота-государственника и защитника интересов России. Все это очень нравится большей части населения страны и создает иллюзию причастности Лаврова к выработке внешнеполитической стратегии РФ. Но на самом деле внешнюю политику России, как гласит Конституция, определяет президент (ст. 80, п. 3), а министр иностранных дел и МИД являются ее проводниками. Поэтому имидж Лаврова как политика является проекцией имиджа Путина и проводимой им внешней политики.
Министры иностранных дел, как правило, назначаются под определенный внешнеполитический курс.
Под сближение с Западом Михаил Горбачев сделал главой МИД СССР Эдуарда Шеварднадзе. Продолживший разворот на Запад Борис Ельцин поставил на внешнюю политику Андрея Козырева, который, по словам того же Горбачева, «превратил МИД РФ в филиал Госдепа США».
Когда весной 1996 года в ходе подготовки к президентским выборам оголтелый атлантизм Козырева стал объектом критики со стороны части российской элиты, Ельцин назначил главой внешнеполитического ведомства Евгения Примакова, который, сохраняя вектор сотрудничества с США и Европой, начал уделять больше внимания отношениям с Китаем, Индией и государствами Ближнего Востока.
В сентябре 1998 года, после назначения Примакова главой правительства, министром иностранных дел стал Игорь Иванов. В 1999 году, следуя линии Ельцина, он выступал против действий НАТО в Югославии, в самом начале 2000-х работал в рамках путинского «разворота на Запад», в 2003 году был вместе с Путиным противником вторжения США в Ирак, участвовал в попытках Москвы разрешить конфликты Молдавии и Приднестровья, Грузии и Абхазии и, проводя линию президента на заигрывание с грузинской оппозицией в ходе «революции роз», сыграл ключевую роль в заключении сделки между президентом Грузии Шеварднадзе и лидером оппозиции Михаилом Саакашвили.
Иракская авантюра США и провал России на молдавском и грузинском направлениях спровоцировали корректировку внешнеполитической линии РФ, и под новые задачи в марте 2004 года главой МИД был назначен Сергей Лавров.
Событием, обозначившим смену внешнеполитической линии России, принято считать Мюнхенскую речь Путина, произнесенную на конференции по безопасности 10 февраля 2007 года. Но проработка новой концепции и реальные подвижки начались гораздо раньше. Свидетельством этой работы стали две статьи Лаврова, опубликованные в марте и мае 2006 года: «Россия в глобальной политике» и «Подъем Азии и восточный вектор внешней политики России».
В первой было сказано, что Россия не одобряет идею изменения мира путем насильственного насаждения свобод и демократии, не будет участвовать в развязываемом США глобальном конфликте цивилизаций и не позволит поссорить себя с мусульманским миром. Во второй отмечалось возросшее влияние на мировую политику и экономику Китая, Индии и стран Юго-Восточной Азии и обосновывался тезис о многовекторности внешней политики РФ и гармоничном сочетании ее западного и восточного направлений.
Комментируя эти публикации, эксперты резко разошлись в оценках.
Одни назвали их программными текстами Лаврова, который таким образом пытался скорректировать прозападный курс Путина. Другие исходили из того, что Лавров является всего лишь техническим исполнителем решения президента о смене внешнеполитического курса и не имеет ни полномочий, ни ресурсов для самостоятельных действий. Интересно, что оба мнения базируются на ложном тезисе о невозможности командной игры, в которой президент задает общее направление, а МИД занимается проработкой деталей.
Столь же некорректным является утверждение, что именно Лавров вытеснил из МИД углеводородное лобби.
Это вытеснение действительно произошло при участии Лаврова, но оно стало прямым следствием политики Путина, включавшей равноудаление олигархов, налоговую реформу, дело ЮКОСа и создание госкорпораций. В результате МИД перестал быть инструментом влияния энергетических компаний, а их продукция (нефть, газ и электроэнергия) стала главным дипломатическим ресурсом России.
В качестве главы МИД Лавров решал множество текущих проблем, он провел десятки, если не сотни сложных переговоров, но самые яркие внешнеполитические успехи России – операция в Сирии и возвращение Крыма – не связаны с его именем. А претензии за неудачи последних лет часто адресуют возглавляемому им министерству.
Начав в середине 2010-х перевооружение армии новейшим высокоточным оружием, Россия усилила свой ресурс за счет силовой составляющей, но этого, как показали события последнего года, оказалось недостаточно для того, чтобы противостоять системному давлению со стороны США и их союзников.
Череда внешнеполитических провалов, особенно чувствительных на постсоветском пространстве, актуализирует вопрос о необходимости перехода к новой концепции внешней политики, контуры которой пока не ясны.
Альтернативный вариант – «большая сделка» с администрацией Джозефа Байдена, подразумевающая снижение давления на Россию в обмен на ее отказ от любой внешнеполитической активности. Окончательное решение должен принять президент. В сложившейся ситуации и без того незначительное влияние Лаврова стремительно приближается к нулю, поскольку МИД не является центром выработки и принятия решений. Эту роль играет УВП АП и курирующий это направление первый заместитель руководителя АП Громов, а отчасти силовое лобби.
Доминирование в мировой политике силовой составляющей уже привело к тому, что встречу Путина и Байдена готовили не главы внешнеполитических ведомств, а секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев и советник президента США по национальной безопасности Джейк Салливан. А визави Лаврова стал представитель президента США по вопросам климата Джон Керри, с которым глава российского МИД ведет закрытые переговоры, касающиеся, если верить утечкам, деталей реализации решений, принятых в Женеве.
Одновременно снижаются инструментальные возможности Лаврова.
Попытка привлечь его к исправлению ситуации на восточном направлении и постсоветском пространстве результатов не принесла. Главе МИД не удалось переломить сопротивление Александра Лукашенко, и Белоруссия продолжается двигаться по траектории, заданной Венесуэлой, руководство которой уже готово начать переговоры о транзите власти при участии внешних (США) игроков. Майские визиты Лаврова в Ереван и Баку зафиксировали статус-кво в виде роста влияния Турции на Кавказе.
В ходе поездки в Китай Лавров не смог договориться ни о совместном противостоянии американским санкциям, ни о наращивании китайских инвестиций, упавших до 0,4 процента от общего объема вложений иностранцев в реальный сектор экономики РФ. Переговоры в Иране показали, что предложения России не могут конкурировать с долгосрочным договором о сотрудничестве с Китаем и перспективой отмены санкций в рамках реанимации ядерной сделки.
Нулевая эффективность дипломатических усилий Лаврова свидетельствует о ничтожности российских ресурсов и неработоспособности старой внешнеполитической парадигмы, а череда неудач на внешнем контуре используется в качестве «весомого» аргумента теми, кто лоббирует принятие условий «большой сделки». Изменить этот неприятный расклад Лавров не может. Кроме того, сказывается усталость от многолетнего участия во внешнеполитических маневрах, напоминающих бег по кругу. В такой ситуации лучший выход для него – уйти на заслуженный отдых или, на худой конец, в Госдуму.
Судя по всему, президент готов отпустить главу МИД на покой (или в Госдуму), но после его участия в предвыборном аврале, который завершится 19 сентября, в последний день выборов в Госдуму. И Лавров, похоже, принял это условие, тем более что, участвуя в формировании внешнеполитического сегмента предвыборной повести, он имеет возможность говорить то, что действительно думает.
В конце июня была опубликована статья Лаврова «О праве, правах и правилах», в которой он припомнил американским партнерам все их прегрешения, вскрыл механизмы «углубления водораздела между либеральными демократиями и всеми остальными государствами», легитимации нового порядка, основанного на правилах и «насаждениях тоталитаризма в мировых делах».
Но несмотря на все эти интриги США, считает Лавров, формирование многополярного мира уже стало реальностью, в которой Россия продолжит действовать на «незыблемой основе международного права».
Затем Лавров выступил с лекцией в Дальневосточном федеральном университете (ДВФУ), в ходе которой затронул широкий спектр внешнеполитических задач, которые решает Россия – не только в дальневосточном регионе, но и во всем мире. По поводу предстоящих в сентябре выборов было сказано, что «народ в состоянии оценить действия власти», что «сценарии, вынашиваемые Западом, не пройдут, а организаторы любых провокаций будут об этом жалеть».
Структура и лексика статьи и лекции, глубокая погруженность Лаврова в детали мировой политики и умение простыми словами разъяснять сложные вещи придают его публичным выступлениям особую ценность – не только в контексте предвыборной кампании. Фактически Лавров ведет себя как полноценный публичный политик, и это очень хорошо, потому что России нужны свои аксакалы – уважаемые люди с глубокими знаниями и нетривиальным бэкграундом.