Президент Тихоокеанской инвестиционной группы Сергей Дарькин на Восточном экономическом форуме предложил не вводить аукционы на добычу крабов. «От отмены исторического принципа [распределения квот на вылов краба] теряют рыбаки, капитализация компаний упала. Может, оставить тренд на рост рынка на 10% и ничего не менять?» – сказал он.
Десятилетние квоты на вылов утверждены в 2008 г., они учитывают историю промысла предыдущего периода. В ноябре 2017 г. стало известно о письме президенту России Владимиру Путину
с предложением заменить исторический принцип аукционами. Отправитель не был указан, но участники рынка связывали его с Русской рыбопромышленной компанией Глеба Франка (ему принадлежит 89,95% долей в компании, согласно ЕГРЮЛ). Франк – зять миллиардера Геннадия Тимченко
. Русская рыбопромышленная компания вышла на этот рынок сравнительно недавно, потратив в мае 2017 г. на крабовые квоты рекордные 10 млрд руб.
В итоге в конце августа премьер-министр Дмитрий Медведев
поручил выставлять на аукционы 50% квот, ранее распределявшихся по историческому принципу. Это должно произойти в 2018–2019 гг. Распределением квот будут заниматься Федеральная антимонопольная служба, Минсельхоз и Росрыболовство.
Добытчики краба, однако, выступают против аукционов. «Сегодня мы делаем шаг вперед и два шага назад. Шаг вперед – инвестиции в отрасль, два шага назад – это аукционы», – заявил президент Всероссийской ассоциации рыбохозяйственных предприятий, предпринимателей и экспортеров Герман Зверев. По его словам, это дорога в трясину, а принятые правительством решения переключат «возможности бизнеса в плоскость выживания». Его мнение разделяют и коллеги. «Мы берем здоровый организм, отрубаем ему ноги и руки и говорим – развивайся», – возмущен президент Ассоциации добытчиков краба Александр Дупляков. «Мы не знаем, что делать», – разводит руками председатель совета директоров УК «Дальневосточный рыбак» Алексей Байгужин.
В августе рыбодобытчики перезаключили договоры на пользование квотами на следующие 15 лет. Они уже заплатили за квоты $2 млрд в 2001–2017 гг., сообщал ранее Герман Зверев.
«С 2016 г. мы строим рыбоперерабатывающие предприятия на острове Шикотан. Мы начали стройку, когда были определены одни правила работы. Но сегодня они меняются, и мы не понимаем, строить заводы или идти на аукционы», – продолжает Байгужин. По его словам, компания уже вложила 3 млрд руб. из планировавшихся 6 млрд. Теперь же встает вопрос с финансированием – банки стали относиться настороженнее, отмечает Байгужин. «Банки начали думать – давать кредит или нет, будет у рыбака квота или нет», – объясняет Дарькин.
Регулятор занял пассивную позицию, уверен Дупляков: правительством принято решение о введении аукционов, но до сих пор не определены их условия. Участники рынка живут в ожидании, возмущается он. Дмитрий Пашов, президент компании «Монерон» (крупнейшая крабодобывающая компания), просит прислушаться к мнению рыбацкого сообщества: «У нас работают тысячи людей, нельзя отрывать отрасль от людей, от периферии».
Заместитель руководителя Росрыболовства Петр Савчук дал понять, что от идеи с аукционами никто отказываться не собирается: «Предлагается самый прозрачный способ – аукцион. Есть вещи, которые мы должны исполнять». По его словам, крабовый бизнес сверхдоходный, а 96% этой продукции идет на экспорт. «Нужно перестать жить хаотично и выводить активы. Налоговая отдача отрасли – около 8%, тогда как в среднем по промышленности в стране – 12%», – заявил Савчук. По его мнению, для рыбаков должны быть выработаны правила лет на 15; сегодня условия проведения аукционов обсуждаются.
Зверев указывает, что если посмотреть зарубежный опыт, то закон о рыболовстве, например, в США в неизменном виде существует с 1974 г., а в Японии – с 1948 г. По его словам, стабильность рыбного законодательства – это составная часть инвестиционного рынка. В строительство рыбопромыслового бизнеса заявлено 131 млрд руб. инвестиций, в том числе 18 береговых заводов – по 9 на Севере и Дальнем Востоке, по данным Росрыболовства.
«Честно говоря, мы ничего с этим не сможем сделать, – признает Дарькин. – Мы уже живем в новом тренде. Вопрос – как минимизировать риски и развиваться дальше. Надеюсь, будем услышаны».