В интервью РБК Данкверт рассказал, почему народ не заметит потери норвежской семги, что такое товары и страны прикрытия и как его работе мешают казахские и белорусские партнеры по Таможенному союзу.
«Мы думали, ну как мы будем жить без Норвегии?»
– В последние несколько месяцев Россельхознадзор – главный герой антисанкционных новостей. Ваша работа как-то изменилась?
– Мы как работали – так и работаем, вообще ничего не изменилось. Просто в отличие от других ведомств мы не очень ее пиарили. Но сейчас оказалось, что мы единственные, кто может влиять на ситуацию. А все остальные организации, которые там что-то контролировали, куда-то делись. В том числе и наши уважаемые коллеги из Роспотребнадзора. А наша фитосанитарная и ветеринарная службы – единственные, кто сегодня располагает сведениями по импорту: данными о регистрации предприятий и историей по каждому из них. А повышенное внимание – из-за прессы, которая хочет что-то найти – и находит там, где это есть. Если других источников информации нет – мы не виноваты.
– Есть ли в действиях службы какой-то политический заказ?
– Я бы не стал называть это политическим заказом. Конечно, совещания проходят и у [вице-премьера] Аркадия Дворковича, и у [первого вице-премьера] Игоря Шувалова, и у [премьер-министра] Дмитрия Медведева. Ситуация с обеспечением продовольствия у всех на слуху, и мы ею занимаемся, стараясь быть на шаг впереди. Мы стараемся сделать так, чтобы у нас было, откуда брать продовольствие. Честно говоря, когда были введены ответные меры по Норвегии, мы были в растерянности: думали, ну как мы будем жить без Норвегии? А потом я спросил своего водителя: Павел, у тебя родители живут в Озерском районе Подмосковья, так вот они часто едят охлажденную семгу? Он говорит: они не знают, что это такое. И я понял, что не нужно опасаться, нужно просто смотреть на вещи объективно.
– Можете подвести какие-то итоги по выданным и отобранным разрешениям?
– В области ветеринарного надзора за неполные четыре месяца с момента введения санкций внесены в реестр 424 новых предприятия из 27 стран мира. При этом большая часть пришлась на производителей рыбы и морепродуктов – 260 предприятий. А всего в этом реестре у нас 11,5 тыс. предприятий, так что новые поставщики – это меньше 5%. Отменены временные ограничения, наложенные на 143 предприятия в 11 странах. Это те страны, руководителей служб которых мы приглашали в первую очередь, они к нам приезжали и оговаривали условия поставки продукции. Бразилия, например, три-четыре раза приезжала. А за кулисами были переговоры, мониторинг, проверки...
– По данным Федеральной таможенной службы, Россия пока не восполнила весь импорт, потерянный в результате введения санкций.
– Таможня не располагает данными, потому что в ее статистике нет Белоруссии. То есть данные-то есть, но это данные, которые предоставляют белорусские коллеги, ведь у нас с ними границы нет. Думаю, что оценка в данном случае сомнительна и не то чтобы отражает реальность. Какую-то часть запрещенных товаров ввозят под видом товаров прикрытия – то есть товаров, которые не подконтрольны нашему ведомству. Например, сырные продукты или замороженные соки. Мы полгода назад написали нашим коллегам из Роспотребнадзора, что, по нашим данным, все сырные продукты с антибиотиками. И полгода потребовалось, чтобы он разобрался в ситуации. Считали, видимо, что конкурирующая фирма что-то им там не то пишет.
«Непонятно, зачем мы тратили время, уговаривая кого-то в Европе»
– Россельхознадзор с августа начал активно выдавать разрешения на импорт, в том числе экзотическим странам. Это означает, что ведомство снизило требования к предприятиям?
– Если говорить об открытии каких-то стран – то раньше никто не обращал внимания, что мы с ними работали. Когда мы объявляем, что открыли Индию или Китай, – это значит, что наши люди уже несколько раз там были и проводили переговоры. Просто раньше это никого не интересовало. Тем более что корректнее смотреть не на разрешения, а на предприятия. В той же Чили их число не так уж сильно выросло, если говорить о поставках рыбной продукции, а вот разрешений, после того как Норвегия ушла с российского рынка, стали брать больше. Латинской Америке мы всегда уделяли серьезное внимание. Но случалось, что нашим специалистам присылали материалы, а мы их не рассматривали. Почему? Потому что не успевали, были другие рынки. У нас был план по инспектированию стран и предприятий на этот год, а когда Россия ввела ответные меры, из него выпали некоторые страны, и график пришлось переделывать. Некоторым странам мы уделяли гораздо меньше внимания, потому что оно доставалось Европе, Америке и Канаде. И мы упустили эти страны из виду, хотя, например, Иран начал серьезно заниматься аквакультурой и птицеводством. А кто об этом раньше думал? И теперь непонятно, зачем мы тратили время, уговаривая кого-то, допустим, в Европе.
– А вы уговаривали?
– В свое время да, конечно, для того чтобы обеспечить поставки. Я работаю с 2000 года, и было время, когда мы уговаривали, приглашали на встречи, а к нам не приходили, с нами не считались. А потом пришло время, когда начали просить нас, это естественный процесс.
– Но все-таки к тем, кто замещает выпадающие поставки, у вас требования ниже?
– Мы не упускаем возможности проконтролировать предприятия в полном объеме. В Чили у нас уехала инспекция, в Китае отгрузка сначала была под контролем двух инспекторов, теперь остался один. Нам нельзя принимать решения расслаблено, и мы больше не ждем по неделе, а быстро принимаем решения. В этом вся разница.
«Мы будем активно работать по нашей свинине, птице и по яйцу»
– Какая продукция лучше с точки зрения фитосанитарных и ветеринарных норм – российская или импортная?
– Наши бизнесмены, которые вкладывают в производство большие деньги, со своим менеджментом работают исходя из старых методов начала 90-х: не дашь показатели – получишь по башке. И оникогда начинают давать показатели, мы владельцам говорим: а что же вы, ребята, такие вещи используете? А они отвечают: не может быть! Мы им говорим: напугали управляющих до того, что они любым способом готовы давать результат, но мы вам глазки откроем и покажем. В плане использования антибиотиков мы с самого начала были сторонниками военных действий. И вот дошли до того, что наши предприятия переняли опыт их использования с Запада, потому что так легче работать. А если контроля не будет — возникнут серьезные проблемы, ведь постоянное употребление антибиотиков со временем вызывает резистентность. Мы будем активно работать по нашей свинине, птице и по яйцу, чтобы стабилизировать ситуацию.
– То есть российские бизнесмены пытаются занять освободившиеся ниши не совсем честными методами?
– Мы наблюдаем эту тенденцию уже несколько лет.
– В последние четыре месяца таких случаев стало больше?
– Я пока не хочу ничего говорить по этому поводу. Сначала мы напишем в регионы, в местные службы ветеринарного контроля, о том, что они выпускают продукцию с антибиотиками, а они должны будут это как-то исправить. В конце года подведем итоги: справились ли. И нас ждет явное разочарование: ведь региональные контролеры экономически зависимы от региональных властей и те на них давят. Губернаторы им говорят: ты с ума сошел, ты хочешь сказать, что наша продукция хуже, чем у соседей? И в этом серьезная проблема.
«Мы попросили белорусских коллег с ними постоять на границе. Нам отказали»
– Вы можете оценить размер контрабанды запрещенной продукции?
– У нас просто нет такого количества людей, чтобы проверять всю продукцию, которая ввозится из Беларуси. Мы выставили посты на шести основных магистралях, сделали срез – и поняли, что ситуация непростая.
– Насколько непростая?
– Нашим коллегам в Беларуси есть над чем работать.
– Участники рынка оценивают, например, контрабанду мяса в 50% от всего рынка. Насколько это близко к вашим подсчетам?
– По нашей статистике это примерно 10% от всех поставок - именно такую долю мы не пропускаем. Мясо ввозится либо через Петербург под видом товаров прикрытия, либо через Белоруссию; импортеры старательно избегают инспекторов Россельхознадзора. Но мы все равно отлавливаем – уже на этапе реализации. Если говорить о точных цифрах, то можем сказать: из ЕС незаконно ввезено около 7,5 тыс. тонн мяса, которое затамаживалось в Европе либо на нейтральной полосе. 226 машин пришли с документами из Бразилии. Белорусские коллеги ни одну машину не вскрыли, иначе они увидели бы этикетки голландского и польского мяса. По странному стечению обстоятельств, они не пригласили ни одного ветеринара – и пропустили все 226 машин в Казахстан. А мы до сих пор не можем сказать, сколько машин в результате до него доехало.
– По молочным продуктам сколько вы выявляете контрабанды?
– Как таковой ее нет, потому что Беларусь увеличила поставки: она отправляет в Россию продукцию, для которой закупает дешевое молоко в Польше, Литве и Латвии. И мы не против - главное, чтобы молочные заводы проверяли сырье, сделали мониторинг по антибиотикам. Предприятия, которые там закупают европейское молоко, у нас «выскакивают» по антибиотикам, и мы об этом уже предупреждали белорусских коллег, но месяц прошел, а реакции так и не было. Поэтому нам пришлось закрыть несколько белорусских предприятий. Мы создали в Таможенном союзе такие условия, что, когда свои нарушают, это вроде бы и не нарушения, а когда иностранцы – мы за два случая обнаружения закрываем. К своим либерально подходим, даже если предприятия по 20-30 раз нарушали. Пишем письма, просим проверить – а нам не отвечают, на 20 писем один ответ. Но все меняется.
– А по овощам и фруктам?
– Даже не хочу говорить - это вообще реэкспорт. Знаете, какая продукция сейчас больше всего популярна у европейских картонажных фабрик? Немаркированные ящики. И мы должны проанализировать, откуда эти немаркированные ящики. Мы попросили наших белорусских коллег с ними вместе постоять на границе, неделю-две. Нам отказали, ссылаясь на то, что у них специалисты очень подготовленные. Особенно, как оказалось, по мясу они подготовленные. И по овощам, видимо, тоже.
– То есть вы в этой ситуации бессильны?
– Почему бессильны? Нет, вы же видите, мы работаем. А если и бессильны, то в силу того, что нам не дали полномочий.
– Так как вы оцениваете долю таких поставок в Россию?
– Больше чем по мясу.
– Больше – это 50%?
– Может быть, и больше, чем 50%. Это как гадать на кофейной гуще. Вот когда кончится год, и мы сможем проанализировать, я буду говорить о цифрах. Сегодня вы можете предполагать, что они могут быть в 1,5-2 раза больше, чем по мясу.
– А почему никто не ищет тех, кому поставляется контрабанда?
– В нашем уголовном законодательстве это не считается преступлением. У нас как получается? Купил на улице, нашел на дороге. Административное наказание 3 тыс. рублей за то, что продукция без фитосанитарного документа. Но если бы мы не искали, то это имело бы более изощренные формы.
«Мы не терроризируем, просто хотим ответ получить»
– Как вообще можно регулировать реэкспорт на территории Таможенного союза?
– Мы спрашиваем Беларусь и Казахстан, сколько они получили продукции из Европы, но они эти цифры считают сокровенными и принадлежащими только им. Но уже сейчас мы можем сказать, что есть одна белорусская организация, которая активно импортирует и активно отправляет продукцию в Казахстан. Есть такая организация. Названия пока сказать не могу, но наши белорусские коллеги поймут.
– Есть страны которые отказываются идти на контакт? Вы как-то упоминали, что у вас сложно идет работа с Казахстаном.
– У нас со всеми есть контакт на уровне ведомств. А в Казахстане сложно, потому что там люди меняются часто. Я уже не могу сосчитать, сколько за последнее время там было главных санитарных и ветеринарных врачей. Еще сложная ситуация на Украине – там просто не с кем контактировать. Мы втроем с коллегами из Казахстана и Беларуси написали им письмо, чтобы пригласить на встречу и поговорить. Но пока не утвердят вице-премьера и министра, не утвердят и визави, то есть говорить не с кем. Когда кто-то говорит о том, что мы их терроризируем — мы не терроризируем, просто хотим ответ получить, а дать его некому.
– А с теми, кто отправляет эти продукты из ЕС, вы как боретесь?
– Эти страны прикрытия мы сейчас ликвидируем. Мы перекрыли все поставки растениеводческой продукции из Македонии, Албании, Боснии и Герцеговины. Еще одной страной прикрытия стал Израиль, но, судя по всему, с ними мы найдем общий язык. А вот Европа – какое-то неблагополучное место с точки зрения контрабанды и фальшивых документов. Если у нас есть подозрения, мы просим подтвердить сертификат. Если не получаем подтверждение, вводим ограничения. Например, мы нашли поддельные и неподдельные сертификаты, которые, видимо, были вывезены из Албании. Как у нас бывает — люди потеряли 1000 штук. Знаете, шел человек по дороге, выпил немножко – и потерял. И вот эти 1000 сертификатов из цивилизованной европейской страны оказались у мошенников, которые начали активно подделывать печати и отправлять продукцию в Россию. А, например, в Исландии наши инспекторы нашли предприятие, которое не производит лосося и не отправляет. А по нашей электронной системе «Аргус» оказалось, что оно прислало 300 тонн рыбы. Так вот простой вопрос: если предприятие находится в Исландии и отправляет рыбу к нам, где документы подделывают? На территории ЕС. Кто? Наши европейские коллеги. Наши люди в Литве сейчас сидят и занимаются расследованием контрабанды, потому что литовские таможенники данные не дают, белорусские тоже не дают. А выяснили, что за контрабандную поставку наши европейские коллеги вернули поставщику НДС – то есть контрабандисты еще и деньги от европейских властей получили. Ничего не скажешь, удачно.
– Список стран прикрытия длинный? Пока получается Украина, Казахстан, Белоруссия, Албания, Македония, Босния и Герцеговина.
– Их больше. Но пока не скажу, какие. И не только европейские, есть и африканские. Наши коллеги, они уже далеко пошли – Зимбабве, Буркина-Фасо и Кот-Д'Ивуар скоро будет... Их документы подделывают. Ты должен проверить, приходил этот товар из Зимбабве или нет. А бизнес нельзя держать, его же не остановишь на границе и не скажешь: а ну-ка, стой здесь, на границе, пока подтверждение не придет. Хотя мы уже к этому идем. И кого-то остановим на границе. Вы же хотите, чтобы мы работали как карающий меч правосудия, а у нас таких полномочий нет. Дайте полномочия – будем работать.
– Так список стран прикрытия пополнится?
– Это же жизнь, завтра может быть любая другая страна. Очень просто: ввоз и вывоз из любого государства рано или поздно мы оценим, как бы ни старались его скрывать. Статистику никуда не денешь: если не ввоз в страну, так импорт в нее из других стран все равно станет известен.
– Не собираетесь активизировать работу?
– Нет, мы собираемся на новогодние праздники, отдыхать 11 дней, как положено. На лыжах кататься в Московской области (смеется). Шучу, конечно. У нас круглосуточное дежурство, и график уже расписан.
Сергей Данкверт
руководитель Россельхознадзора с 2004 года
Родился в 1955 году в селе Енотаевка Астраханской области.
Окончил институт инженеров сельскохозяйственного производства им. В. П. Горячкина по специальности «Инженер-механик сельскохозяйственного производства» и Всесоюзную академию внешней торговки по специальности «Экономист по международным экономическим отношениям».
Кандидат сельскохозяйственных наук. Тема диссертации – «Использование голштинского скота разной селекции в России». Доктор экономических наук.
Начинал карьеру в 1977 году старшим инженером комплекса "Нарский".
В 1980-е - главный инженер совхоза "Барыбино", главный инженер-механик колхоза имени Дзержинского и объединения "Пригородное", заместитель гендиректора агропромышленного комбината "Москва". До 1994 года работал на разных должностях на этом комбинате.
С 1994 года - начальник производственного управления ОАО «Агроплемсоюз», с 1997 года - гендиректор.
В 2000-2004 – первый заместитель министра сельского хозяйства.
Чем знаменит Сергей Данкверт
В 2004 году, будучи замминистра сельского хозяйства, Данкверт заявил, что требование ВТО по снижению господдержки крестьян «означало бы, что один будет стоять на морозе в шубе, а другой в трусах».
В середине кризисного 2009 года Россельхознадзор заявил, что все ввезенные на территорию страны подержанные автомобили должны будут получить его сертификат – впервые за всю историю существования службы автомобили, от легковушек до грузовиков, были включены в список на фитосанитарный контроль вместе с овощами, фруктами, мясом и цветами. В октябре ограничения были отменены.
В 2010 году деятельность Россельхознадзора привлекла внимание Счетной палаты и Генпрокуратуры. Аудиторы заключили, что Россельхознадзор неэффективно использовал 219,8 млн рублей из федерального бюджета и стал излишне коммерциализированным: служба «трансформируется в коммерческую, направленную исключительно на получение прибыли, и порождает коррупционные риски».
По данным Forbes, доход семьи Сергея Данкверта в 2013 году составил 241,92 млн рублей, с этой цифрой он вошел в рейтинг «Власть и деньги: доходы чиновников» за 2014 год.
«Что это за поведение такое?!»
Александр Лукашенко, президент Белоруссии:
«Меня сегодня поведение российских властей не просто удивляет, а удручает. Если в ближайшее время не будет нормализована торговля между двумя странами, мы вынуждены будем реагировать. Что это за поведение такое?! И притом, знаете, что обижает? Вот возникнут проблемы у Казахстана, допустим, и Беларуси одинаковые -- один звонок, и все хорошо с Казахстаном. У меня складывается впечатление, что на примере Беларуси в очередной раз, взявшись то за газовую трубу, то за нефтяную, а сейчас за продовольственные вопросы, хотят показать кому-то или всему миру, проучить кого-то. Но мы же не щенки, чтобы нас за шиворот водить, извините, за эту грубость»
27 ноября, Минск, цитата по агентству БЕЛТА
Россельхознадзор против Беларуси
Россельхознадзор с 26 ноября запретил ввоз в Россию продукции восьми белорусских предприятий в связи с обнаружением в ней бактерий, микроорганизмов и антибиотиков: ОАО «Агрокомбинат Скидельский», ОАО «Витебская бройлерная
птицефабрика», СЗАО «Серволюкс Агро», ОАО «Витебский мясокомбинат», ОАО «АФПК Жлобинский мясокомбинат», ОАО «Калинковичский мясокомбинат», ОАО «Рогаческий МКК» и ОАО «Птицефабрика "Рассвет».
С 24 ноября действует запрет на поставки продукции с ООО «Инко-Фуд», ЗАО «Серволюкс», агрокомбината им. Дзержинского, Смолевичской бройлерной фабрики, компании «Бабушкина крынка», «Беловежский деликатес», с Березовского, Брестского и Гомельского мясокомбинатов.
C 24 ноября запрещен ввоз продукции Слуцкого мясокомбината (Минская область) в связи с обнаружением в колбасе генома вируса АЧС. Это шестое предприятие Беларуси, в продукции которого на территории РФ был обнаружен геном вируса АЧС. Ввоз продукции с оставшихся пяти также запрещен.