Это произошло в декабре 2007 года. Милиционер-штабист убил милиционера-кинолога. Суд признал убийство случайным, убийцу лишили свободы на два года. Таким образом, казалось бы, была поставлена точка в истории 26-летней жизни и внезапной смерти улыбчивого младшего сержанта милиции Артура Джашакуева, не раз служившего в горячих точках. Но мама Артура по-прежнему не отступает и бьется, пытаясь выяснить историю смерти своего сына, скрытую, как кажется, круговой порукой правоохранителей.
Артур родился в поселке Кавказском Прикубанского района Карачаево-Черкесии. Его мама уверяет: они с мужем ценили скромность и трудолюбие. Таким и сын вырос – скромным, трудолюбивым, с обостренным чувством справедливости. Последнее и определило его жизненный путь. Окончив вуз по специальности «юриспруденция», пошел служить в милицию. И сразу попал в Чечню. Участвовал в антитеррористической операции, когда на Нальчик напали боевики.
«Артур пресекал бандитские вылазки в Махачкале, в дагестанском Чабанмахи, – рассказывает его мама. – Он считал, что, если со злом бороться по-настоящему и до конца, из последних сил, его можно победить».
Перед выборами 14 сентября к Патиме Джожуровне пришли готовящиеся снять с себя полномочия местные депутаты. Говорят: «Хороший Артур был парень. На его примере служения Родине, любви к родным, к землякам надо воспитывать подрастающее поколение». Теперь Патима борется со злом. Из последних сил. В одночасье она постарела лет на 20, поседела, но продолжает биться в закрытые чиновничьи кабинеты с требованием провести честное расследование убийства ее сына. «Я до сих пор не знаю, что на самом деле тогда случилось в комнате для сдачи оружия, за что убили моего сына», – говорит Патима Джашакуева. И ее подозрение в том, что это убийство, питает не только женская и материнская интуиция, но и, как она считает, бездарно состряпанное дело в суде, странности свидетельских показаний и кумовство, так распространенное в Карачаево-Черкесии.
Через несколько минут Артура вынесли с простреленной головой
В тот день в 10 часов утра группа милиционеров, отдежурив сутки на посту ГАИ, где обеспечивала физическое прикрытие инспекторов ДПС, вернулась на базу в прикубанский районный отдел внутренних дел. Милиционеры зашли в комнату для разоружения. Вскоре прозвучал выстрел. А еще через несколько минут они вынесли во двор на снег своего товарища. С простреленной головой.
Руслан Джуккаев рассказывает, что в комнате их было пятеро: он, Рустам Токаков, Артур Джашакуев, Аубекир Кувашев и Альберт Борлаков.
Руслан стоял напротив окна для сдачи оружия и боеприпасов, когда услышал звук падающего патрона и выстрел.
«За моей спиной находились Артур Джашакуев и Рустам Токаков. Токаков – возле пулеулавливателя, – рассказал он следователям. – Когда я обернулся, окровавленный Артур сидел на корточках, прислонившись к стене. Его вынесли на улицу и стали вызывать «скорую». Токаков пощупал пульс и сказал, что Артур жив. Но его лицо было уже черным…»
Другой, Аубекир Кувашев, уверяет, что тоже стоял лицом к окошку, а в комнате их было… трое: «Артур и Рустам разговаривали на карачаевском языке, я не понял, о чем. Прозвучал выстрел. Я обернулся и сделал им замечание, сказав: «Вы что играетесь?» Один стоял около двери, другой лежал на полу в углу комнаты. Рустам спросил Артура почему он не встает…»
Интересный вопрос. Можно сделать вывод, что игры со стрельбой в этом отделении вполне в ходу. Впрочем, российские омоновцы, служившие на Кавказе, отмечают: подобные «забавы» там не редкость. Говорят, горячие парни по любому поводу и без него вскидывают оружие. И не всегда, чтобы убить. Типа национальная особенность: «Убью!» – и ствол в лоб.
Но вернемся к другим свидетелям. Альберт Борлаков уверяет, что в момент трагедии он ждал на улице разоружавшегося напарника, слышал только выстрел, видел, как Артура вынесли на улицу и увезли на «скорой». Так и осталось загадкой: сколько же людей было в комнате?
Смерть объявили «нелепой случайностью»
В поселке кто-то пустил слух: застрелился парень, неправильно разоружаясь… После того как Патима Джожуровна буквально прокричала на весь поселок: «Это не так!» – смерть объявили «нелепой случайностью», гибелью «в процессе сдачи оружия», «при исполнении служебной обязанности».
Токаков уволился. Как Патиме написал министр внутренних дел по Карачаево-Черкесской Республике Николай Осяк, «он посчитал невозможным свое пребывание в органах внутренних дел». Его командиры так и не отважились издать приказ об увольнении Рустама по отрицательным мотивам.
«Но сначала на место преступления приехал Дахир Тагалеков – начальник криминальной милиции Черкесска, дядя инспектора штаба Рустама Токакова, убившего моего сына, – рассказывает Патима Джожуровна. – Тагалеков тут же увез племянника, а потом, как мне видится, активно вмешивался в ход следствия, задолго до завершения которого было заявлено: случившееся – «причинение смерти по неосторожности»». Ни у кого не возникло и тени сомнения, что это может быть совсем другая история.
Токакова не взяли под стражу, оставили под подпиской о невыезде, несмотря на, возможно, совершенное тяжкое преступление.
Патима кинулась к начальнику следственного комитета при прокуратуре республики, к прокурору республики с просьбой о заключении под стражу, но услышана не была. Благодаря этому Токаков имел возможность препятствовать объективному расследованию, уничтожать вещественные доказательства, угрожать свидетелям. Воспользовался ли ею Рустам, мы не знаем, но свидетели меняли показания, как ветреная женщина любовников.
Токаков был вооружен автоматом Калашникова и пистолетом Макарова
Служебная проверка показала: в комнате находилось пять человек (несмотря на заявление Аубекира Кувашева о трех). Токаков был вооружен автоматом Калашникова и пистолетом Макарова. К автомату патронов не было, поскольку они передаются на посту ДПС вновь заступающей смене. А вот к «макарову» было два магазина с 16 патронами.
«Токаков уверен, что перед тем, как передернуть затвор пистолета и произвести контрольный выстрел в пулеулавливатель, он вытащил магазин из пистолета, так как в момент выстрела обе обоймы от его пистолета находились у него в руке, автоматически передернул затвор пистолета и хотел сделать контрольный выстрел в пулеулавливатель», – говорится в итоговом документе.
Джашакуев, стоявший справа от пулеулавливателя, уронил патроны (отметим особо: свидетели уверяли, что слышали звук упавшего патрона, а не патронов) и наклонился, чтобы их поднять. Потерял равновесие и ухватился за полу бушлата Токакова. По информации в служебке, Токаков отпрянул, развернулся от пулеулавливателя и непроизвольно выстрелил. Как говорил тогда подозреваемый, «он думал, что Артур видел, что он находится у пулеулавливателя, но от усталости не придал этому значения». В переводе это означает, что у Артура даже инстинкт самосохранения отсутствовал. Однако недооценить опасность производимых манипуляций для своей жизни мог бы случайный штатский, но не военный человек.
Артур роста не маленького – 190 сантиметров, плотный. Возможно, что Токаков и отпрянул. Только вот с движением руки видится неувязочка.
Не заинтересованные в этом деле военные и омоновцы говорят, что непроизвольно рука с пистолетом в подобной ситуации дергается вверх, в сторону, но токаковская вопреки человеческим инстинктам и милицейским тренировкам отчего-то уходит вниз…
Каждый военный скажет: наводить оружие на человека, если не собираешься стрелять, запрещено. Это вдалбливается еще до того, как впервые берешь его в руки. Это знают даже страйкболисты, сделавшие войну игрой.
К тому же в райотделе постоянно работает комиссия по проверке знаний, условий и пределов применения и использования оружия. Каждые три месяца, если верить служебке, проводятся зачетные занятия по огневой подготовке. Так что Токаков просто обязан был хорошо знать правила техники безопасности, правила разоружения да и прочие нюансы милицейского бытия. Однако не случилось. Как указано в той же служебке, инспектор штаба почти месяц лечился, занятия пропустил, зачеты не сдавал.
Получается, месяц без учебы – и все закладываемые четыре года знания и практические навыки вылетели в трубу?
Реакция сотрудников милиции кажется странной
Логично предположить, что милиционеры, равно как и аттестационная комиссия, вообще весьма формально подходили к выполнению служебных требований и в отделении стало привычным нарушать технику безопасности. Иначе как хоть пять, хоть три человека могли одновременно оказаться в комнате для разоружения? Это уже не комната сдачи оружия, а обыкновенный проходной двор.
По технике безопасности в ней может находиться один человек, а также обязан наличествовать дежурный командир. Командира не было, зато вооруженных людей набилось, что селедок в бочке. В комнате, в которой даже крупному Артуру в зимнем обмундировании находиться должно было быть трудно. А Токаков вопреки наставлениям дослал патрон в патронник и допустил произвольный выстрел.
В правилах озвучены требования: «При взводе курка ствол оружия направлять только в сторону цели или вверх. Не закладывай палец на спусковой крючок до тех пор, пока не будет необходимости в открытии огня». Похоже, необходимость была?
Странной кажется и реакция сотрудников милиции на факт смерти товарища. Они хватают человека с пулей в голове и выносят его во двор. Школьникам известно: не то что раненого, человека с тяжелой травмой нельзя трогать до приезда врача. Тут же взрослые дядьки – на секундочку – военные, таскают умирающего товарища туда-сюда да еще и бросают его на снег.
Я обсуждала этот момент с полицейскими, омоновцами. Часть из них крутила сразу у виска, характеризуя действия карачаево-черкесских милиционеров. Некоторые задумывались: никогда не знаешь, как поведешь себя в стрессовой ситуации.
Любопытно, что среди милиционеров, свидетелей трагедии, не нашлось ни одного стрессоустойчивого и правильно реагирующего на обстоятельства человека. Получается, что руководство ОВД Прикубанского района создало условия для преступления, не только вольно относясь к требованиям службы, но и к кадровому составу.
Проводившие служебную проверку нашли виновного в трагедии и вынесли вердикт. Виноват… оперативный дежурный майор милиции Ю. Ермолаев, который «не обеспечил присутствие командира строевого подразделения при сдаче оружия подчиненными, что привело к происшествию среди личного состава». Он заслуживает… строгого выговора.
Судебные экпертизы противоречили одна другой
События, развернувшиеся в суде, еще больше укрепили подозрения Патимы Джашакуевой. Она, настаивающая на лживости показаний свидетелей, потребовала проверки на детекторе лжи. Исполняющий обязанности начальника управления по работе с личным составом К.А. Карданов отписался: «МВД по КЧР не может удовлетворить Вашу просьбу, т. к. Конституция РФ гласит: «Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию. Никто не может без добровольного согласия подвергаться медицинским, научным и иным опытам».
Матери дали понять: если суд захочет, то он все же может ходатайствовать о проверке милиционеров на детекторе лжи. Но суд не захотел. Наверное, посчитал процедуры слишком большим для них унижением, насилием, научным и иным опытом.
Нет материнской веры в справедливость и потому, что медико-криминалистические судебные экпертизы противоречили одна другой. Один эксперт увидел выстрел точно в лоб, а другой – ровнехонько в затылок.
Подобные разночтения могут говорить как о непрофессионализме кого-то из экспертов, так и о попытке увести следствие и суд от истины, дабы замести следы. Для несведущих: определение входа и выхода пули не тонкий момент, требующий сакральных знаний. Входя в тело, пуля оставляет ровные края раны, а вот на выходе выворачивает их вовне. И входное отверстие всегда много меньше того, откуда она вылетела.
В результате суд назначил комплексную судебно-криминалистическую экспертизу. Согласно заключению судебно-медицинского эксперта локализация огнестрельной пулевой проникающей раны указывает, что в момент выстрела лицо Артура располагалось «передней поверхностью к дульному срезу оружия». Баллистическая судебная экспертиза отмечает: дульный срез оружия в момент выстрела находился сзади, слева, «под соответствующими углами к пораженной преграде».
Боялись, что проговорится?
Поведение Токакова тоже добавляет массу вопросов. Он не сказал родным Артура «простите», не повинился. К слову, его дядя тоже. В суде Рустам признал вину в «причинении смерти по неосторожности», но отказался давать показания. Следственные эксперименты тоже не проводились.
Может, Токаков и его занимающий высокий пост в правоохранительных органах дядя боялись, что, случись следственный эксперимент или послушай судьи версию произошедшего в исполнении подсудимого, станет совершенно ясно: дело темное?
А это могло бы произойти. Хотя бы в силу характера Рустама. Как отмечается в комплексном психологическом исследовании Токакова специалистами центра психологической диагностики МВД КЧР, «уровень его интеллекта ниже среднего, самооценка неустойчивая, эмоционально-волевые качества – жесткость, независимость, уверенность в себе, активность, импульсивность». Выходит, в любой момент он мог сорваться.
Кстати, за время службы Токаков получил несколько строгих выговоров и административное наказание. Как рассказал начальник Прикубанксого ОВД полковник милиции Александр Козуб, штабист состоял в группе риска на отчисление из органов. «Я готов оставить это кресло ради справедливости. Я виноват в смерти Артура. Не уберег его, вовремя не уволив Токакова», – корил себя полковник, прося прощения у Патимы Джожуровны. Но что помешало сделать это вовремя? Тень дяди Рустама?
А вскоре уже и. о. начальника Прикубанского РОВД В.И. Цыганков дал свою характеристику Токакову: «Лейтенант милиции зарекомендовал себя как дисциплинированный сотрудник. Приказы и нормативные акты, регламентирующие деятельность инспектора по боевой и гражданской обороне, изучил и правильно руководствуется ими в практической деятельности. Материальную часть вверенного оружия знает в полном объеме, уверенно владеет им. По характеру спокойный, уравновешенный, в строевом отношении подтянут, физически развит».
Сквозь акварельный образ Токакова, написанный щедрыми размашистыми мазками Цыганкова, случайный выстрел практически не просматривается. Парень, оказывается, здорово подготовлен и уравновешен. Да и физически достаточно развит для того, чтобы удержать падающего сослуживца, не тыча ему в лоб пистолетом.
Два года в колонии-поселении – для убийцы это не наказание
Защитник Токакова настаивает: «Джашакуев был не просто сотрудником, а другом Токакова, с которым он делил и радости и беды. Они дружили с 1999 года. Обессилевшие от холода и голода, в тот день они спешили разоружиться и разъехаться по домам. Рустам потерял друга, работу и покой». А вот вдова Артура Елена о таком друге не ведала. По ее показаниям, за 12 дней до смерти ее муж пришел с работы расстроенный и немного злой. На расспросы рассказал, что в отделе появился какой-то «выскочка», который повел себя неправильно, и он «дал» ему по заслугам: «Артур назвал фамилию Токаков. У мужа был друг Тхококов, и я подумала, что Артур поссорился с ним. Но Артур разубедил: нет, это не Герман Тхококов».
21 декабря, когда Артур заступал на дежурство, он сказал, что Германа нет на работе и он не попал с ним в смену. Обычно друзья старались дежурить вместе. Суд не принял во внимание показания вдовы. Так посмертно Артур обзавелся новым другом – своим убийцей Токаковым.
Впрочем, при таком подходе вообще странно, что суд вынес обвинительный приговор, да еще и определил наказание в виде двух лет в колонии-поселении… Однако и этот приговор стороне Рустама показался слишком жестким. В коллегию по уголовным делам Верховного суда КЧР полетела кассационная жалоба, но коллегия навстречу не пошла. В ее решении значится: «Суд первой инстанции верно пришел к выводу о невозможности исправления и перевоспитания без реального отбывания наказания Токакова».
И снова вопрос: если Рустама невозможно исправить и перевоспитать без отбывания наказания, то было ли это убийство «по неосторожности»?
Мама Артура тогда писала президенту РФ Медведеву, министру внутренних дел Нургалиеву и несметному количеству нижестоящих руководителей правоохранительных структур. Ей отвечали отписками. Когда она приходила на прием, ее нередко выставляли за дверь юные секретарши больших начальников. Чиновники отмахивались, а бывало, и хамили.
«Мой сын умер не в драке, не на улице, а во дворе отделения милиции при невыясненных обстоятельствах, – говорит Патима Джожуровна. – Но никто не понес наказания. Ни эксперт, подписавший сомнительные данные, ни свидетели, которые изменили свои показания в суде, ни очевидно вмешивавшийся в дело дядя Токакова. А два года в колонии-поселении для убийцы Артура – это, конечно, не наказание. Нам же в благодарность за хорошего сына досталась от правоохранителей его окровавленная милицейская форма, приказ о его отчислении из личного состава в связи со смертью да кошмар, продолжающийся и поныне».
Перед выборами 14 сентября к Патиме Джожуровне пришли готовящиеся снять с себя полномочия местные депутаты. Говорят: «Хороший Артур был парень. На его примере служения Родине, любви к родным, к землякам надо воспитывать подрастающее поколение».