На сайте Минздрава РФ легко найти приказ № 219 от 17.05.2014 «О реорганизации ФГБУ «Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского» <…> ФГБУ «Московский научно-исследовательский институт психиатрии» <…> и ФГБУ «Национальный научный центр наркологии» в форме присоединения второго и третьего учреждения к первому».
Уже известно, что из объединения этих учреждений получится крупная корпорация, для которой готово название: «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии» Минздрава России.
«Психиатрическая общественность была ошеломлена решением слить три психиатрических центра в одно учреждение, — написал в открытом письме министру здравоохранения России Веронике Скворцовой президент Независимой психиатрической ассоциации России Юрий Савенко, — но еще больше — формулировкой приказа «о присоединении Московского НИИ психиатрии и Национального центра наркологии» к Государственному научному центру социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского. В полном смысле слова наметилась перспектива, когда хвост будет крутить собакой, то есть когда субспециальность, обслуживающая злобу дня, сделается доминирующей».
Дальше события развивались очень четко и дипломатично: министр здравоохранения нашла время для встречи с независимым психиатром, профессором Савенко. Внимательно его выслушала и уже на следующий день приехала вместе со своими коллегами в Московский НИИ психиатрии. На сайте этого института встречу описывают вполне благостно: «…Министр отметила, что <…> ключевым направлением здесь является перевод всех учреждений государственного здравоохранения на одноканальное финансирование, которое должно осуществляться за счет системы медицинского страхования… При таком подходе научные учреждения федерального масштаба могут оказаться в невыгодном положении, поскольку средств для развития научных исследований при этом будет не хватать. В сложившихся условиях министерством было принято решение о создании ряда объединенных научных центров, выведенных за рамки страхового механизма, с целевым финансированием… По словам министра, слияние трех научных учреждений ставит перед собой именно эти задачи и полностью исключает какое-либо административное подчинение, поглощение или сокращение кадров».
Но Юрию Савенко ситуация благостной не кажется:
— Если уж так необходимо слияние учреждений, то естественным для успешного развития отечественной психиатрии и ее международной репутации было бы доминирующее положение Московского НИИ психиатрии.
Директор Московского НИИ психиатрии профессор Валерий Краснов, по моим ощущениям, настроен более мирно. На мой прямой вопрос: «Чем грозит слияние трех разных психиатрических центров в один?» — отвечает увлекательными, но долгими рассказами о каждой из клиник института и о новостях научной психиатрии. Например, сообщает:
— Есть медико-реабилитационное отделение, которое мы сами прописали в порядок необходимой помощи, оно необходимо нашим больным. У нас 8 клиник, есть детское отделение, которое очень востребовано, больных везут со всей России — из Сибири, с Северного Кавказа, отовсюду. Есть ургенто-судорожная терапия. Есть отделение спектра депрессивных и маниакальных расстройств… Я врач и, в самом худшем случае, останусь врачом, меня административное кресло отягощает. Но я имею определенную репутацию в мире.
— Наверное, мне как независимому психиатру будет проще объяснить значимость Московского НИИ психиатрии, — не выдерживает такой тональности разговора Юрий Савенко. — У Центра Сербского нет основополагающего для психиатрии клинического характера и многопрофильности, а есть международная репутация, которая диаметрально противоположна той, что есть у НИИ психиатрии. У Центра Сербского она просто страшная, я бы даже сказал, позорная. А у НИИ психиатрии есть многолетнее профессиональное уважение и признание. Я могу это говорить со всей ответственностью, потому что был сотрудником этого института с 63-го по 74-й год. И аспирантуру здесь заканчивал, и здесь же защищал две диссертации — кандидатскую и докторскую. Был летописцем института, работал в архивах, я знаю всю историю, пожалуй, лучше, чем кто бы то ни было. Это — единственный институт в Москве, в котором есть настоящая школа клинической психиатрии. Именно многопрофильность позволила ему остаться в советское время вне позора политических диагнозов инакомыслящим. Давайте вспомним убийственный диагноз-джокер — «шизофрения», который был практически единственной темой академика Снежневского. Впоследствии он сам и многие его коллеги оказались заложниками этого феномена: чем занимаешься, то и распространяешь. Это — черные страницы российской психиатрии, а вот история всех ее самых достойных и значимых вех прошла через Московский НИИ психиатрии, которому в будущем году исполнится 95 лет. У него, действительно, Высочайший международный авторитет, высокий рейтинг цитирования в научном мире. И вот это уникальнейшее учреждение присоединяется к институту того же возраста, но совсем иного назначения. Институт Сербского был организован в 1920 году для исполнения политических и социальных заказов и имеет запятнанную историю.
— Но вы говорите о прошлом, разве перестроечные годы не изменили ситуацию?
— Нет, хотя руководившей в те годы Институтом Сербского Татьяне Дмитриевой пришлось публично каяться. Даже прошедший все пытки принудительного психиатрического лечения от инакомыслия, известный писатель и правозащитник Владимир Буковский был очарован этим покаянием, он в это поверил. Они встретились в 1992 году, и Дмитриева тогда признала, что ведомство, которым она руководит, вело преступную политику карательной психиатрии. Но все это было сказано во внешнем мире, а внутри России звучало с точностью до наоборот. Она заявляла, что все диссиденты, оказавшиеся на Западе, закончили свои жизни в психиатрических больницах. Это — абсолютная ложь.
— Конечно, у кого-то из диссидентов были психические расстройства, но дело же не в том, что Институт Сербского просто признавал этот факт, — вступает в разговор исполнительный директор Независимой психиатрической ассоциации Любовь Виноградова. — А в том, что на этом основании механически ставились вердикты: «Необходимо принудительное лечение в стационаре». В этом было преступление: людей с какими-то особенностями, и пусть даже с некоторыми расстройствами, объявляли опасными для общества, лечили насильно.
— Тогда это было общим стилем. Речь идет о масштабах преступления, — говорит Юрий Савенко. — Более миллиона (!) человек было снято с учета с 90-го по 92-й год, накануне принятия закона о психиатрической помощи. Эти люди, целый город людей, могли бы оказаться жертвами полицейской психиатрии. Я предпочитаю этот термин, известный в России еще с царских времен, устойчивому выражению «карательная психиатрия». Центр Сербского — воплощение полицейской психиатрии, этот стиль теперь будут распространять на всю московскую психиатрию — вот в чем дикость. Такое объединение под корень вырубит состязательность учреждений.
— Но на сайте НИИ приводятся слова министра о том, что «…слияние трех научных учреждений… исключает какое-либо административное подчинение, поглощение…»
— У многих сложилось ощущение, что встреча министра здравоохранения с коллективом НИИ носила психотерапевтический характер. Она полтора часа рассказывала людям, что никто ничего не потеряет, что все сохранится, но… Это — не гарантия. Мы читаем приказ, в котором черным по белому написано, что два профильных научных учреждения оказываются присоединенными к специальному центру, — объясняет Любовь Виноградова. — Здесь очевидна большая опасность, потому что в Центре Сербского нет не только клиник, там просто по определению иное отношение к людям. У врача и у эксперта принципиально разные установки. Первый лечит, и для этого строит доверительные отношения со своим пациентом. У второго нет цели помочь человеку, он решает экспертные задачи.
Удобство управления оказывается важнее, чем душевное здоровье людей, а у них теперь не будет выбора. Атмосфера судебной экспертизы, так или иначе, повлияет на все, что происходит в присоединенных лечебных учреждениях. Руководство Центра Сербского на дух не принимает тех, кто критикует их решения. Посмел критиковать — ты враг. Это иллюстрирует недавняя история с осуждением профессора Савенко.
— Это правда, — подтверждает Юрий Савенко. — Этическую комиссию Российского общества психиатров буквально вынудили «осудить доктора Ю.С. Савенко за дискредитацию отечественной психиатрии». А «дискредитировал» я науку тем, что категорически был не согласен с экспертами Центра Сербского по поводу того, что «узник 6 мая» Михаил Косенко опасен для общества. И что шизотипическое расстройство и шизофрения — это одно и то же. И что человек, добровольно и аккуратно принимавший на протяжении многих лет амбулаторно легкую поддерживающую терапию, подлежит вдруг недобровольному стационарному лечению. Обо всем этом я высказывался в прессе, говорил о том, что за этим стоит монополизация судебной психиатрии в Государственном центре социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского. И что происходящее есть не что иное, как уничтожение нарождавшейся в начале 90-х годов состязательной экспертизы.
— Какое отношение этическая комиссия Российского общества психиатров имеет к Центру Сербского?
— В постановлении сказано, что поводом для разбирательства моего поведения послужило «заявление главного внештатного психиатра МЗ РФ, директора Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского проф. З.И. Кекелидзе», — объясняет Савенко. — Более того, на сайте Российского общества психиатров несколько месяцев подряд висела статья бывшего сотрудника этого центра Кондратьева под характерным для советской лексики заголовком «Ю. Савенко — хулитель российской психиатрии». Я там, ко всему прочему, объявлен еще и агентом ЦРУ…
P.S. Пресс-служба Центра социальной и судебной психиатрии им. Сербского сообщила мне, что комментариев по поводу слияния психиатрических учреждений не будет.
ПОД ТЕКСТ
Я думаю сейчас о том, как совпали во времени два события: смерть уникального, талантливого человека Валерии Новодворской, которая в советское безвременье была отправлена в «психушку». О том, как яркие, высокоинтеллектуальные люди выходили оттуда слабоумными, она рассказала в книге «Над пропастью во лжи», и именно сейчас это важно прочитать или перечитать… Потому что именно сейчас, а не в далеких 70-х, в «психушке» провел полгода Михаил Косенко, который совершенно спокойно мог жить дома, получая амбулаторное лечение. И основанием для этого была экспертиза Центра Сербского. К которому присоединяются теперь лечебные и научные учреждения психиатрии Москвы.