Совсем недавно завершился мировым соглашением спор между Романом Абрамовичем и Европейским Банком Реконструкции и Развития (ЕБРР), который должен был рассматриваться швейцарским судом города Фрайбурга. От привычных лондонских споров между российскими олигархами эта ситуация отличается. Несколько лет тому назад на ЕБРР было переведено долговое обязательство Runicom SA — теперь уже обанкротившейся компании, которая когда-то занималась нефтяным трейдингом для «Сибнефти». Абрамович — бывший директор Runicom SA. На протяжении нескольких лет ЕБРР пытался этот долг возвратить в судебном порядке, а ответчики утверждали, что долг был погашен. Но до рассмотрения спора по существу дело не дошло, спор был урегулирован миром, а детали мирового соглашения не являются общедоступными.
Обращение в швейцарский суд исходило от ЕБРР и было обусловлено не специальными оговорками в соглашении между сторонами и не недоверием к российским судам (которые, кстати, несколько лет назад приняли сторону ЕБРР в признании изначального долга). Швейцария оказалась юрисдикцией, где была зарегистрирована Runicom SA и где ЕБРР увидел возможность взыскания долга (согласно прессе, ЕБРР заявлял, что активы Runicom SA были выведены директорами в гибралтарскую структуру).
Если вспомнить «как все начиналось», то необходимо начать повествование с советских времен, когда практически все споры советских предприятий с иностранными (особенно американскими) контрагентами передавались на рассмотрение в Арбитражный институт Торговой палаты Стокгольма. Стороны считали, что Швеция является нейтральной юрисдикцией, которая не будет попирать интересы советских предприятий в угоду капиталистическим ценностям.
Но после 1990-х ситуация поменялась кардинально: все больше российских бизнесменов стали искать судебной защиты в Англии. Судьи Туманного Альбиона считаются одними из самых независимых и квалифицированных в мире, поэтому люди со всего мира передают свои споры на рассмотрение в Англию. Достаточно сказать, что треть всех споров, рассматриваемых в Англии, не имеет никакой связи с Великобританией. Россияне тоже поняли прелести независимого правосудия и стали постоянными клиентами английской судебно-арбитражной системы. Кроме того, изначальная популярность иностранных судов, и особенно английских, была результатом повсеместного применения английского права в соглашениях, заключавшихся в рамках создания и управления российскими активами. Российское право не было приспособлено регулировать новые правоотношения в «капиталистической» России, поэтому стороны искали защиты и предсказуемости в правовых концепциях английского права. Естественно, применение английских правовых концепций было не очень логично доверять российским судам, поэтому стороны подписывали оговорки, «отправляющие» споры в Лондон — особенно в Лондонский международный третейский суд (LCIA).
Впрочем, особенности английского права позволили сторонам обращаться в суд и при отсутствии письменного соглашения. По английскому праву, суды Англии имеют юрисдикцию рассматривать спор, если повестка была вручена на территории Англии (независимо от того, где живет или находится ответчик). Вспомним легендарную тяжбу Березовского против Абрамовича (Berezovsky v Abramovich [2012] EWHC 2463): истец умудрился вручить повестку Роману Абрамовичу в лондонском магазине, в результате чего английские суды приняли дело к рассмотрению. По существу же, Борис Березовский заявлял, что по устному соглашению между сторонами он является наряду с Романом Абрамовичем акционером в «Сибнефти» и «РУСАЛЕ». Но английский суд в многостраничном решении признал, что Роман Абрамович платил деньги Борису Березовскому не как партнеру в бизнесе, а за политическую «крышу».
С годами все больше российских бизнесменов (или их семей) обросли активами или даже обосновались в Лондоне, что еще больше упростило обращение в английские суды. В конечном счете истец хочет получить деньги, а для этого желательно судиться в юрисдикции, где эти деньги находятся или чей суд может эти деньги проследить и «заморозить», в том числе в других странах. Знаменитые английские обеспечительные меры в форме приказа о заморозке активов (freezing injunctions) стали достаточно мощным инструментом в спорах с участием российских сторон, если присутствует риск вывода активов.
Активно преследует своих должников через английские суды ВТБ и Банк Москвы и, надо сказать, добиваются во многом положительных результатов. Например, в апреле 2018 года английский суд вынес положительное решение по иску Банка Москвы к Владимиру Кехману (JSC BM Bank v Kekhman & Ors [2018] EWHC 791 (Comm)). Кехман был первым российским бизнесменом, который попросил английский суд признать себя банкротом, в результате чего все его обязательства должны были считаться погашенными, чтобы дать возможность банкроту начать жизнь «с чистого листа». Но это правило не является безусловным. Например, если доказать, что банкротство наступило в результате мошенничества, то существующие долги такого «банкрота» остаются непогашенными. В названном деле Банк Москвы заявлял, что Кехман предоставил ложную информацию при получении кредитов компаниями Группы JFC, чьим бенефициаром он являлся. В частности, он знал, что финансовая отчетность JFC была фальсифицирована, не сообщил Банку Москвы, что около половины акций JFC находится в залоге у Сбербанка, а также начал выводить активы из JFC, когда понял, что группе грозит финансовый крах. Суд признал Кехмана виновным в мошенничестве. Следовательно, обанкротивший себя в России и Англии Владимир Кехман остался должен деньги Банку Москвы.
И, наконец, совсем недавно вышло нашумевшее решение английского суда в споре банка «Открытие» против компаний Бориса Минца — Nori Holdings Ltd & Ors v Public Joint-Stock Company 'Bank Otkritie Financial Corporation' [2018] EWHC 1343 (Comm). Важным для лондонских юристов это решение стало независимо от личности и национальности фигурантов, а исходя из значимости выводов судьи о взаимодействии процессов в рамках одного спора в государственных судах и международном арбитраже.
Упрощенно суть спора сводилась к следующему: банк выдал кредит компаниям, связанным с Борисом Минцем, в размере около $500 млн под залог акций в компании O1 Properties. Договоры залога предусматривали рассмотрение споров в LCIA в случае их возникновения. В августе 2017 года стороны реструктурировали долговые обязательства таким образом, что договоры о займе под залог акций были замещены долгосрочными необеспеченными бондами. Управляющий, действующий от имени банка, заявил, что эта сделка была результатом мошенничества со стороны О1, и подал иски в судах Москвы и Кипра. Московский суд, в рамках обеспечительных мер, даже наложил обеспечительный арест на акции O1 Properties, зарегистрированной на Кипре. Впрочем, экстерриториального эффекта эта мера не имеет, а потому оказалась достаточно «беззубой».
Компании Бориса Минца подали иски в LCIA, а также обратились в английский суд с просьбой приостановить российское и кипрское судопроизводства как нарушающие компетенцию лондонского арбитража, выбранного сторонами для разрешения споров, — выдать так называемые антиисковые обеспечительные меры (anti-suit injunction). В отношении кипрского процесса судья это сделать отказался, поскольку существует прецедент (дело West Tankers), согласно которому суд одной страны ЕС должен уважать все другие суды стран ЕС и не может приказать остановку судопроизводства в них.
В отношении российского судопроизводства правила игры иные: если иск в суд подан в нарушение арбитражного соглашения сторон, то суд может приказать прекратить судопроизводство. Неисполнение данного приказа влечет для истца и его директоров (если таковые появятся на территории Англии) потенциальную ответственность в форме тюремного заключения, конфискации имущества или штрафа. В деле «Открытия» английский судья постановил, что российское разбирательство должно быть прекращено в пользу арбитража LCIA. Время покажет, каков будет исход дела по существу.
Российские бизнесмены не являются самыми большими «потребителями» судебных услуг в Англии и Швейцарии — бизнесмены со всего мира обращаются в Англию для честного рассмотрения их споров. Но российские стороны с завидной регулярностью судятся на Западе. Улучшение российского права и построение независимой и бизнес-ориентированной судебной системы в России может поменять эту тенденцию, но пока это очень долгосрочная перспектива.