Однобокий «принцип Магнитского»
За прошедшие годы международного расследования «дела Магнитского», огромного числа возмущенных выступлений в различных структурах Совета Европы и множестве правозащитных организаций по всему миру, казалось бы, не осталось не исследованным ни одного обстоятельства этой трагичной истории.
Неотвратимость ответственности означает, что ни одно правонарушение не должно оставаться нераскрытым, вне поля зрения государства и общественности, без отрицательной реакции с их стороны. Именно этот принцип – кстати, являющийся основой правосудия в любой стране, провозглашают те, кто все эти годы занимался делом Сергея Магнитского. Казалось, никто не остался без «внимания» международного общественного правосудия. Угрожающий «список Магнитского». Шквал международной риторики против России. Казалось бы, названы все виновники и все потенциальные преступники.
Однако, вот какая совершенно парадоксальная ситуация. В ходе всего судебного следствия, мы все неоднократно слышали показания одного человека, странным образом оставшегося за рамками общественного внимания. Речь идет о некоем Константине Пономареве - "друге и коллеге Магнитского". Блогеры ничего о нем не написали, традиционные СМИ почти обошли вниманием, его участие в деле Магнитского практически не освещено. А между тем он сыграл роковую роль в судьбе Сергея.
Если друг оказался вдруг
Собственно, эта дефиниция - "друг" Магнитского - меня и зацепила. Зацепила потому, что известные сайты Газета.ру и Слон.ру обозначили в своих публикациях Константина Пономарева как "друга" Сергея Магнитского, вполне лояльно его процитировав. Странная лояльность к человеку, чья информация, можно сказать, и "приговорила" несчастного юриста Hermitage Capital. Что это за "друг", который дал показания против бывшего коллеги, да так, что его отправили в СИЗО, где он и погиб. Это как надо было "дружить", чтобы свидетельствовать в суде против мертвого человека. Какая мотивация была у Константина Пономарева, чтобы не побояться стать главным свидетелем обвинения, которое, кстати, и предложило СМИ формулировку "друг и коллега", подхваченную неразборчивыми СМИ.
О бизнесмене Константине Пономареве мало что известно - его имя всплывает в ряде арбитражных процессов, вплоть до Высшего арбитражного суда, он, как известно из прессы, был юристом, занимался торговлей и сдачей в аренду оборудования. Если вдуматься, то мотивация Пономарева выглядит как банальная месть Магнитскому за то, что тот принял сторону партнера Пономарева в конфликте 1997 года.
Юрист-невидимка
Давайте внимательно прочитаем, что Константин Пономарев говорит на одном из последних заседаний суда по делу против основателя компании Hermitage Capital Management Билла Браудера и умершего в 2009 году в московском СИЗО аудитора компании Firestone Duncan Сергея Магнитского (см.: «Друг Магнитского дал против него показания» // SLON, 27.03.13). «По словам Пономарева, он вместе с Магнитским учился в «Плешке» и взял его на работу в зарегистрированную им фирму «Файерстоун Данкен», так как ему необходим был грамотный специалист, а Магнитский лучше его ориентировался в законодательстве и аудите. Иностранное название фирме нужно было для того, чтобы клиенты думали, что это иностранная компания, поэтому у Пономарева был 51% акций, а от Файерстоуна ему необходимо было только имя. В 1996 году Hermitage Capital Браудера стал главным клиентом «Файерстоуна» и Пономарев придумал схему (выделено - авт. А.Б.) с инвалидами для скупки акций «Газпрома», РАО ЕЭС, «Сургутнефтегаза» и Сбербанка, на которые в то время были наложены ограничения. При этом вначале Магнитский был против использования таких схем, несмотря на их, по словам Пономарева, законность». И далее, «в какой-то момент», - сказал Пономарев, «Файерстоун и Магнитский отобрали у него компанию (точнее, он вынужден был ее закрыть - темная история, а Файерстоун и Магнитский зарегистрировали новую с идентичным названием). Рассказывая о Файерстоуне, Пономарев заявил, что «Джемисон – это пустое место, от него разбежались бы клиенты в течение двух месяцев». Когда судья обратил его внимание на то, что в зале присутствует пресса, в том числе иностранная, он добавил, что «это мое субъективное оценочное мнение». Когда Пономарев ушел, Магнитский якобы стал использовать схему ухода от налогов, разработанную Пономаревым.
То есть, в процессе всего расследования, свидетель Константин Пономарев, на чьих показаниях следствие выстроило всю схему обвинения, свидетельствует против себя - о том, что именно он придумал схему ухода от налогов, он ее предложил Браудеру и Hermitage, который уже в середине 90-х был клиентом Firestone Duncan - при этом контрольным пакетом юридической компании владел Пономарев, он же был ее генеральным директором. То есть Константин Пономарев в суде признается, что он все придумал и организовал. Но почему-то этого никто не замечает, не дает этому никакой оценки.
Значит, «Принцип Магнитского» действует однобоко? Только против тех, вокруг кого можно организовывать антироссийские пиар-компании? Оцените ситуацию: Пономарев сам придумал и реализовал криминальную схему, а потом сам же - через 12 с лишним лет - рассказал об этом следователям. И никто не замечает очевидного, хотя о деле Магнитского пишут все газеты мира.
Складывается ощущение, что Константин Пономарев не существует! Однако это не так. Он существует. И существует очень хорошо, находясь под надежной государственной защитой.
Государственная защита
Это важный пункт биографии не очень известного бизнесмена Константина Пономарева, но такого важного свидетеля для расследования "преступлений" Магнитского и Браудера. Уже несколько лет Константин Пономарев находится под государственной защитой как свидетель по уголовному делу. Зачем защита человеку, которому никто и ничего не угрожают? Госзащита - серьезный дорогостоящий инструмент, и полагается он только важным свидетелям в случае, если им действительно что-то угрожает. Что угрожало Пономареву, который с 90-х поднаторел в корпоративных (и не только) спаррингах? Как ему мог угрожать покойный Сергей Магнитский, против которого он свидетельствовал? Браудеру он тоже был не нужен - его состав преступления был выписан и без Пономарева. Так зачем Константину Пономареву госзащита? Может, защита нужна была ему не от Браудера? Что может Браудер сделать Пономареву - только внести его в «Список Магнитского», да и туда не внес.
Кстати, госзащита позволяет охраняемому лицу «решать» многие вопросы, возникающие со стороны любого силового ведомства. Госзащита позволяет блокировать всю информацию по объекту, а официальные структуры не смогут даже прослушивать телефоны того, кто находится под государственной защитой. Даже противозаконная прослушка маловероятна, как говорят специалисты. Идеальный фон для любой бизнес-деятельности в нашей стране, особенно, с налетом криминальности.
По моему мнению, госзащита - это своеобразная плата за нужную информацию. Защищается Пономарев не от Браудера с Магнитским, а использует ее для сопровождения своего бизнеса. В обмен - выступает важным свидетелем в резонансном деле. Этика такого поведения находится за гранью моего понимания.
Список без Пономарева
Проверьте сами - названный "друг" Сергея Магнитского Константин Пономарев не упоминается в списке его имени, ни в американском, ни в британском. Но в том же "списке Магнитского" есть фамилия другого бизнесмена - Казбека Дукузова, по мнению российского следствия, с одной стороны, и составителей списка, с другой, убийцы главреда "Форбс" Пола Хлебникова и не только. То есть бизнесменов все-таки могут включить в пресловутый список. Хотя Дукузова присяжные оправдали, если говорить формально. Уильям Браудер считает, что в СИЗО "это было убийство Магнитского". Сам список появился именно для того, чтобы отметить всех причастных к смерти аудитора. Пономарев сам признался на суде, что был вдохновителем "преступления", за которое пострадал Магнитский. Пономарев знал всех фигурантов дела и даже с ними конфликтовал, как, например, с Джемисоном Файерстоуном. И после всего этого мы не находим его имя в списке. Если госзащита для Пономарева вполне объяснима, то ситуация со "списком" нет. И, главное, никто не требует его туда внести.
Дело Магнитского останется в истории нескольких государств, этот скандал еще долго будет влиять на отношение к России. Важно, чтобы в этом деле не осталось пробелов, пусть даже продиктованных чьими-то невидимыми бизнес-интересами или какой-то трудно различимой политической необходимостью.