Как стало известно “Ъ”, Минобрнауки потребовало от МИФИ вернуть средства государственного мегагранта — такое произошло впервые за всю историю программы, запущенной Владимиром Путиным в 2010 году. Чиновники утверждают, что вуз должен выплатить в бюджет 22,5 млн руб., поскольку его лаборатория не достигла обещанных государству результатов, а ведущий ученый, гражданин США, «не выполнил обязательств по личному присутствию». Ученые заявляют: проблемы с исследованиями начались из-за того, что руководство МИФИ отказывалось обеспечивать финансирование. Ректорат называет эти претензии «иждивенческой позицией», администрация вуза убеждена, что лаборатория должна сама зарабатывать деньги. Сейчас Минобрнауки разрабатывает механизм возврата мегагранта в бюджет: это может коснуться всех сотрудников МИФИ, которых уже предупреждают о возможном урезании зарплат.
Евгений Григорьев и Анатолий Жолнин поступили в МИФИ в 1969 году, оба окончили вуз и аспирантуру, где исследовали воздействие электромагнитных полей на материалы. В 1980-х защитили кандидатские диссертации, после чего дороги ученых временно разошлись. В перестройку господин Жолнин занялся кооперативами, «потом посредничество, торговля вплоть до вагонов с холодильниками, три года наружная реклама». Когда его знакомым удалось «заработать деньги на завод по переработке алюминия», Анатолий Жолнин присоединился к ним, но и на заводе продолжал заниматься научными исследованиями. Господин Григорьев остался в МИФИ учить студентов физике, а параллельно «продолжал для души заниматься любимой тематикой». В 2008 году на симпозиуме по порошковой металлургии Евгений Григорьев познакомился с Евгением Олевским, известным ученым с Украины, который эмигрировал в США и работал в университете Сан-Диего.
«Он занимается низковольтным спарк-плазменным спеканием порошков, а у нас было высоковольтное спекание,— рассказал “Ъ” господин Григорьев.— Мы нашли общие интересы, продолжили общаться». Когда в 2010 году правительство Владимира Путина утвердило программу мегагрантов, ученый из МИФИ предложил университету и американскому коллеге подать совместную заявку. В конце 2011 года им удалось выиграть грант на создание в МИФИ лаборатории электромагнитных методов производства новых материалов. К работе подключился и Анатолий Жолнин: «Я понял — все остальное, кроме науки, не для меня».
«Мы используем мощные, как удар молнии, электрические разряды, воздействуем ими на дисперсные среды и порошки. В основном металлические, но не только,— говорит господин Григорьев.— Традиционный метод порошковой металлургии — это когда заготовку греют в печи десятки часов, пока она не спечется. А у нас весь процесс может занимать от 5–10 минут до микросекунд, причем получившийся материал обладает гораздо лучшими свойствами». Господин Григорьев вспоминает, как в советское время их лаборатория создавала уникально твердый сплав с добавлением алмаза, а также танталовые конденсаторы повышенной емкости. «Но в перестройку многие наши проекты были закрыты»,— вздыхает он.
Группа под руководством ведущего ученого Евгения Олевского получила из российского бюджета 150 млн руб. на 2011–2013 годы. Ученые говорят, что в первые три года у них не возникло особенных проблем — только привычные бюрократические проволочки. Первый транш пришел лишь в ноябре 2011 года, а уже в декабре лаборатория должна была сдать отчет о проделанной за год работе. «Первое оборудование пришлось заказывать под честное слово, без оплаты,— вспоминает господин Григорьев.— Вуз выдал разрушенное помещение, мы делали капитальный ремонт». А гражданин США Евгений Олевский полтора месяца не мог получить пропуск в закрытый ядерный вуз — руководил работой из общежития.
«Ищите деньги сами»
В 2013 году лаборатория успешно отчиталась о выполнении мегагранта. «Мы собрали все возможное оборудование по работе с порошками — и высоковольтное, и низковольтное, и магнитно-импульсное прессование, и микроволновое спекание,— говорит господин Григорьев. — Больше нигде в мире нет такого оборудования в одной лаборатории». В 2013 году коллектив Евгения Олевского совместно с МИФИ подал заявку на продление мегагранта. Министерство заключило дополнительное соглашение: государство в 2014 году выделяет лаборатории 22,5 млн руб., а в 2015 году столько же должен предоставить вуз из внебюджетных источников. При этом в договоре подчеркивалось: если вуз не выплачивает свою долю, он обязан вернуть и бюджетные деньги. Именно с этим пунктом и возникли проблемы. «2014 год прошел в обычном режиме, мы истратили 19,6 млн руб., остаток министерство заморозило. А в 2015 году вуз просто не стал перечислять средства»,— говорит Евгений Григорьев. С января лаборатория была вынуждена работать не в полную мощность. Запасы расходников быстро закончились, перелеты ученому из США не оплачивались, сотрудники получали только небольшой оклад без надбавок, составляющих основную часть зарплаты. «На все вопросы администрация вуза отвечала: “Ищите деньги сами”»,— сетует господин Григорьев. В мае Евгений Олевский в официальном письме уведомил ректора, что работа практически встала. Не получив ответа, он улетел в США раньше положенного срока и стал руководить коллективом дистанционно (на письмо “Ъ” с просьбой о комментарии американский ученый не ответил). Коллектив добился от министерства разморозки оставшихся с 2014 года бюджетных 2,6 млн руб., на них лаборатория работала до конца года.
В апреле 2016 года министерский совет по грантам решил, что обе стороны не выполнили условия продления мегагранта: вуз не перечислил деньги, а Евгений Олевский проработал в России меньше, чем требовалось по договору. Но «с учетом перспективности научных исследований и значимости достигнутых результатов» совет дал второй шанс: соглашение продлили на 2016 год, чтобы МИФИ и лаборатория смогли закрыть долги.
«Но администрация вуза и после этого не дала положенных по договору денег,— утверждает Евгений Григорьев.— У Олевского закончилась виза высококвалифицированного сотрудника, без зарплаты от МИФИ он не мог легально приехать». Лаборатория продолжала работу и даже получила трехлетний грант от государственного Российского научного фонда (РНФ) — по 6 млн руб. в год. «В конце ноября мы обратились к коллегам с девятой кафедры, у которых были хоздоговоры на 18 млн руб. Они согласились оформить их как вузовское софинансирование, мы добавили 6 млн руб. от РНФ и таким образом самостоятельно выполнили условие о выплате вузом 22,5 млн руб.,— рассказывает господин Григорьев.— Мы думали, совет примет во внимание, что финансирование пришло слишком поздно, поэтому Олевский не успел оформить визу и приехать». «И мы надеялись, совет учтет, что у нас есть научные достижения, публикации, патенты. Увидит, что лаборатория состоялась и успешно развивается даже без ведущего ученого»,— добавляет Анатолий Жолнин. В декабре лаборатория получает еще один грант — трехлетнее госзадание от Минобрнауки по 10 млн руб. в год.
В конце 2016 года коллектив отправил в совет по грантам отчет о работе. Независимые научные эксперты, анонимно оценивавшие работу лаборатории, дали положительное заключение: «Исследования по проекту выполнены качественно и в полном объеме», «проект в целом состоялся на высоком уровне, все цели и задачи выполнены». Но в апреле 2017 года совет по грантам решил признать проект «нерезультативным» из-за «невыполнения ведущим ученым обязательств по личному присутствию в вузе». Министерство потребовало от вуза вернуть выделенные еще в 2014 году 22,5 млн руб.
«Это неуважение и к государству, и к министерству»
Ученые говорят, что такое решение было для них абсолютно неожиданным. Они перечисляют для “Ъ” достижения лаборатории: 115 научных статей (43 — в системе Web of Science), 127 докладов на конференциях, 18 патентов, участие в Межгосударственной программе инновационного сотрудничества стран—участниц СНГ, работы по изготовлению таблеток СНУП-топлива для реактора ОД БРЕСТ-300. Евгений Григорьев упоминает, что сейчас лаборатория обсуждает возможность участия в проекте по подготовке бронезащиты отечественного VIP-автомобиля для руководства страны, «но не уверен, что об этом можно рассказывать СМИ». «В общем, лаборатория наша состоялась, мы готовы работать, заниматься наукой,— говорит он.— Но для чиновников важны только формальные показатели».
«Независимые эксперты положительно оценили научную программу лаборатории, но кроме нее существуют требования правительственного постановления. Это количество статей, патентов, срок пребывания в России ведущего ученого,— объясняет “Ъ” представитель компании “Инконсалт К” (выполняет функции проектного офиса для программы мегагрантов).— Поэтому совет по грантам посчитал работу лаборатории невыполненной». И добавляет: «Им и так пошли навстречу, продлили договор, а они снова не выполнили. Это неуважение и к государству, и к министерству».
В Минобрнауки подтвердили “Ъ”, что впервые требуют вернуть средства мегагранта. Замдиректора департамента науки Минобрнауки Ирина Мосичева затруднилась дать «однозначный» ответ, кто виноват в сложившейся ситуации. «Когда зарубежный ученый едет в нашу страну, он должен понимать, что несет ответственность за полученные средства. По масштабам зарубежных стран это, может быть, не очень серьезные деньги, но по масштабам РФ — достаточно большая сумма»,— говорит чиновник. Руководство МИФИ, рассуждает Ирина Мосичева, тоже должно было продумать все последствия. По условиям правительственного постановления «именно великий ученый распоряжается грантами, а софинансирование и ответственность несет вуз». «Я не буду комментировать закон, не я его создавала. Но если у других все получается, а тут нет… Значит, не закон плохой,— говорит представитель Минобрнауки.— Если ректор, ввязался в эту игру, он должен был отдавать отчет в рисках. Если он подписывал документ, то это и его зона ответственности».
Сейчас министерство пытается разработать нормативную базу для возврата средств мегагрантов, «раньше даже не предполагалось, что это понадобится». «Пусть механизма возврата средств пока нет, деньги пора искать,— говорит Ирина Мосичева.— И, как я понимаю, сейчас вуз решает, кого еще они подстригут».
После решения совета по грантам администрация МИФИ распорядилась заблокировать все счета лаборатории. «Причем не только зарплаты, но и средства грантов РНФ и Минобрнауки,— говорит господин Григорьев.— Сейчас мы просто не можем выполнять госзадание». На все обращения с просьбой разморозить счета вуз дает один ответ: подготовьте предложения по возврату средств, говорит ученый.
«Нельзя бесконечно жить на субсидиях»
Остается непонятным, почему руководство МИФИ не выполнило пункт договора о выплате 22,5 млн руб. В ректорате “Ъ” рассказали, что изначально не собирались их платить, ученые якобы обещали вузу, что заработают сами. «Когда Олевский и Григорьев обосновывали заявку на мегагрант, они говорили: “Мы купим оборудование, создадим инновационную продукцию, выстроится очередь из заказчиков, вуз получит контракты с бизнесом”»,— вспоминает проректор МИФИ по науке Николай Каргин. По его словам, через три года ученые пришли с идеей о продлении мегагранта, но их сразу предупредили, что вуз не сможет найти 22,5 млн руб. «Я был свидетелем: Олевский и Григорьев в кабинете ректора били себя в грудь и заверяли: “Да мы себя уважать не будем, если денег не найдем”,— говорит господин Каргин.— Но когда этого не произошло, лаборатория начала апеллировать к букве договора. Дало им государство 22,5 млн, а теперь еще вуз должен 22,5 млн. Как в бездонную бочку».
Руководство университета считает, что у их оппонентов «циничная иждивенческая позиция». Первый проректор МИФИ Олег Нагорнов говорит, что вуз и так достаточно вкладывался в лабораторию: «Мы предоставили большое помещение, мы с 2011 года оплачивали тепло, воду, электричество — а у них очень энергозатратная технология. И 18 млн от кафедры, которые были засчитаны как софинансирование,— это тоже университетские деньги». По мнению ректората, «в текущей экономической ситуации» ученые уже не могут позволить себе просто заниматься исследованиями за счет бюджета — наука должна зарабатывать. «Если заявили патент, патент должен приносить деньги. Если получили новый материал, продвигайте его в промышленность»,— объясняет этот принцип Николай Каргин. Полученные коллективом гранты РНФ и Минобрнауки его не впечатляют. «Это не показатель успешности лаборатории,— пожимает плечами проректор.— Это опять бюджетные деньги. Государство дало им большой мегагрант, теперь выдает гранты поменьше. Они занимаются промышленной технологией, но почему-то хотят, чтобы государство их все время спонсировало».
При этом сам МИФИ живет в основном на бюджетные деньги. «У других вузов большой поток платных студентов, но не так много людей пойдет учиться физике за деньги,— говорит Олег Нагорнов.— Мы зарабатываем научно-исследовательскими и опытно-конструкторскими разработками». Но зарабатывать наукой у руководства МИФИ тоже пока не получается. Администрация МИФИ не стала раскрывать “Ъ” суммы, привлеченные из внебюджетных источников, но некоторые данные об этом опубликованы на сайте университета. В 2016 году подавляющее большинство заказов поступило от Минобрнауки, Минпромторга, Минздрава, Минобороны и ФСБ, а также государственных научных фондов РНФ и РФФИ. На хоздоговорах с промышленностью вуз заработал всего 20,7 млн руб., «зарубежные» источники дали 6,3 млн руб. Солидные суммы получены от «Росатома» (281,2 млн руб.) и «Роскосмоса» (199,4 млн руб.), но и это, строго говоря, государственные компании.
«Мы именно поэтому интересовались Олевским как западным ученым, “бизнесовым”. Такой ученый должен принести в Россию не только новые технологии, но и новую культуру,— объясняет проректор Каргин.— Мы ждали, что он научит сотрудников коммерциализировать продукцию, выстраивать отношения с индустриальными партнерами. Статью напечатать — это, конечно, хорошо. Но дальше возникает вопрос, как заработать на полученной технологии. Нельзя бесконечно жить на субсидиях».
«Мы готовы сотрудничать с промышленностью, но мы все-таки занимаемся фундаментальной наукой, а бизнесу нужно серийное производство, поточная линия. У них нет задачи поддерживать науку»,— говорит “Ъ” Анатолий Жолнин. Но проректор Николай Каргин не считает, что группа Олевского занимается фундаментальной наукой: «Когда люди звезды изучают, строение Вселенной, вопросов нет — на этом не заработать. А у них даже лаборатория называется — производства новых материалов. И какой новый материал они дали?» «У нас в стране ученых очень много. А возьмите телефон, или кондиционер, или монитор — они ведь не в России сделаны,— говорит проректор Олег Нагорнов.— Олевский зарабатывает наукой очень много денег там, на Западе. Мы ожидали, что и здесь он начнет зарабатывать».
Требование министерства вернуть полученные лабораторией 22,5 млн руб. в МИФИ не считают полностью справедливым. «Согласно законодательству, ведущий ученый автономен от вуза и сам решает, как потратить мегагрант,— говорит Николай Каргин.— Вуз не имеет права вмешиваться в его расходы. Но случись что, финансовую ответственность несет именно университет». Тем не менее МИФИ начал поиск денег. «У нас два выхода, строго говоря. Первый — просто закрыть лабораторию, распродать имущество и таким образом покрыть долг,— предполагает Олег Нагорнов.— Но мы хотим, чтобы лаборатория развивалась, внедряла технологии, университет получал доход». Поэтому администрация МИФИ собирается «переформатировать команду лаборатории» и привлечь новых людей, которые смогут выстроить отношения с бизнесом.
Начальник организационно-правового департамента МИФИ Дмитрий Лозовский подтверждает финансовую блокировку лаборатории: «Ученый совет единогласно принял решение приостановить дополнительные траты по проекту до определения источников возврата долга». Господин Лозовский подчеркивает, что остатки коллектива лаборатории продолжают получать минимальный оклад, а лишение надбавок является законным правом работодателя, «стимулирующие выплаты назначают по достижении результата, а результат у них — долг в 22,5 млн». Проректор Каргин считает, что финансовая блокировка лаборатории никак не мешает ученым вести работу для РНФ и Минобрнауки: «Все необходимое оборудование у них есть и, кстати, принадлежит университету. Конечно, за четыре года мегагранта они привыкли к очень серьезным заработным платам. Но с помощью блокировки мы хотим, чтобы они поняли: проблему возврата денег надо решать вместе. В любом случае за чей-то счет придется их возвращать. А они не идут на переговоры».
Уже после беседы с “Ъ” администрация МИФИ сняла Евгения Григорьева с должности руководителя лаборатории. Несколько сотрудников МИФИ на правах анонимности заявили “Ъ”, что их предупредили о возможном временном сокращении зарплатных надбавок для возврата долга за мегагрант.
Что такое мегагрант
В 2010 году, задолго до начала экономических проблем, премьер-министр Владимир Путин
запустил программу поддержки российской науки. Правительство выделило 12 млрд руб. для привлечения в страну известных зарубежных ученых, которые должны были создать в России современные лаборатории. Максимальный размер гранта составлял 150 млн руб.— по курсу семилетней давности это была большая сумма даже для иностранцев, поэтому программу назвали мегагрантами.
Поток денег должен был решить сразу несколько проблем отечественной науки. Прежде всего, создать в вузах среду для серьезных исследований: со времен СССР наукой занимались преимущественно институты РАН, а университетам оставалось лишь образование. Вторая задача — поднять уровень российских ученых, особенно молодежи. И наконец, попробовать повернуть вспять «утечку мозгов» — вернуть соотечественников, которые в 1980–1990 годах эмигрировали и сделали научную карьеру за рубежом.
Программа должна завершиться в 2020 году, но Владимир Путин
неоднократно заявлял, что думает «над перспективами ее продолжения». С годами объемы мегагрантов сократились, но сама идея считается успешной — в российские вузы приехали работать в том числе и нобелевские лауреаты, а всего в рамках программы было открыто около 200 лабораторий.
У программы мегагрантов существует одна значительная нормативная особенность. Обычно администрация вуза имеет право забрать часть грантов, полученных сотрудниками, как оплату накладных расходов и в качестве компенсации за использование университетской инфраструктуры. Однако условия мегагранта это прямо запрещают: деньги можно тратить только на оборудование, исследования и зарплату сотрудникам. Более того, администрация вуза не имеет права вмешиваться в финансовые решения иностранного ученого, который полностью распоряжается мегагрантом. Такая норма была принята для обеспечения большей свободы действий ученых и снижения коррупционных рисков.
Также в трехстороннем договоре записано, что вуз обязан помогать лаборатории, в том числе финансово. Таким образом, получение мегагрантов оборачивается для вузов расходами. Тем не менее вузы стараются участвовать в программе, так как это положительно сказывается на академической репутации. А приезд известных иностранных ученых и подготовленные ими научные статьи повышают позицию университета в образовательных рейтингах. Это особенно важно для 21 университета, которые участвуют в госпрограмме «5–100»: в обмен на повышенное бюджетное финансирование они обязались к 2020 году занять высокие места в мировых рейтингах (МИФИ также входит в число участников проекта).