В конце прошлого года депутат Госдумы Елена Мизулина напала на суррогатное материнство. «Это страшнейшее явление, которое грозит вымиранием не только России, но и человечеству в целом», – неистово заявила парламентарий, предложив полностью запретить в России это «страшнейшее явление». Однако очевидно, что запретами проблема не только не будет решена, а скорее всего даже усугубится. Пока же с законодательством в этой сфере медицины в России творится полное безобразие, с чем сегодня соглашаются и медики, и эксперты. В результате суррогатное материнство в нашей стране, с одной стороны, дело совершенно легальное, с другой – четко нерегламентированное, а оттого нередко обрастающее множеством полукриминальных деталей.
Официально на законодательном уровне само понятие суррогатного материнства в нашей стране было закреплено в федеральном законе «Об основах охраны здоровья граждан в РФ», вступившем в силу 1 января 2012 года. В документе говорится, что суррогатное материнство представляет собой вынашивание и рождение ребенка (в том числе преждевременные роды) по договору, заключаемому между суррогатной матерью (женщиной, вынашивающей плод после переноса донорского эмбриона) и потенциальными родителями, чьи половые клетки использовались для оплодотворения. Кроме того, закон достаточно четко прописывает требования, предъявляемые к суррогатным матерям, и многое другое. Нет в нем только главного – документально закрепленной обязанности суррогатной матери отдать ребенка биологическим родителям. Главная причина, по которой этот момент, очевидно, был упущен законодателями, понятна – этические соображения. Однако вместе с тем именно отсутствие данной нормы и ставит суррогатное материнство на зыбкую юридическую почву, что порождает многочисленные нарушения, а то и откровенный криминал.
Ребенок за миллион
«Ваши дети – наша гордость», «Суррогатная мама – луч надежды и источник счастья» – такими слоганами зазывают потенциальных клиентов многочисленные агентства, работающие сегодня с программами суррогатного материнства. Услуги подобных компаний обходятся недешево: «полный пакет» обойдется в 1–2 млн рублей. В эту сумму входит гонорар суррогатной матери (порядка 600 тыс. рублей), полное ее содержание во время беременности, включая все медицинские расходы, а также гонорар самому агентству. В своих рекламных текстах подобные организации также обещают полное юридическое сопровождение всего процесса. Причем здесь они ничуть не лукавят. Проблема заключается только в одном: даже полное юридическое оформление не дает гарантии, что суррогатная мать в итоге отдаст ребенка биологическим родителям. Посему воспользоваться услугами суррогатной матери можно и не через агентство, а в частном порядке: обойдется это примерно в два раза дешевле. Однако тогда по понятным причинам решение многих вопросов придется взять на себя.
Точной статистики ни о количестве таких агентств, ни о количестве рожденных «сурмамами» младенцев, естественно, не существует. Рынок этот во многом находится в тени. Однако, по данным Института демографии НИУ ВШЭ, в год суррогатные матери рожают 600–700 детей. Даже если предположить, что цифры занижены в два-три раза, все равно явление массовым не назовешь. Очевидно, что подавляющему большинству россиян услуги суррогатных матерей просто не по карману.
Так что рассматривать вопрос суррогатного материнства с точки зрения «страшнейшего явления», которое, по выражению г-жи Мизулиной, «начало сотрясать наше общество», было бы явным преувеличением. «Просто недопустимое безобразие. Она (Мизулина) не имеет права делать заявления на сугубо медицинские темы, – возмущается главврач новосибирского Центра вспомогательных репродуктивных технологий «Авиценна» Ирина Айзикович. – Суррогатное материнство – медицинская программа, которая выполняется только при наличии показаний».
Действительно, показания к суррогатному материнству прописаны в нашем законодательстве. Среди них – отсутствие матки, деформация полости или шейки матки, соматические заболевания, при которых вынашивание плода противопоказано, неудачные повторные попытки ЭКО и другие.
Однако, поскольку теневая составляющая этого рынка достаточно велика, можно предположить, что исключительно медицинскими показаниями дело не ограничивается.
Очевидно, что в России, видимо, еще предстоит найти какой-то компромисс между законодательством и этикой, дабы рынок суррогатного материнства перестал быть теневым и полулегальным. Ведь из-за этого зачастую страдают и сами матери (и биологические, и суррогатные), и рожденные таким образом дети.
Суррогатный контроль
Как документально оформленное явление суррогатное материнство появилось в России задолго до 2012 года. Еще в 1996-м в вышедшем тогда Семейном кодексе было записано, что супруги, «давшие письменно согласие на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями ребенка только с согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери)». Нынешнее законодательство стало куда более подробным, но ключевой момент – обязательное согласие женщины, родившей ребенка, – по-прежнему остается. Никакие договоры, никакие агентства, никакой гонорар не является аргументом в суде и не обязывает женщину, выносившую и родившую ребенка, оформлять отказ от него.
Летом прошлого года Конституционный суд еще раз фактически подтвердил преимущественное право женщины, родившей и выносившей ребенка. Дело Зинаиды Р. из Ульяновской области, которая стала суррогатной матерью, но потом отказалась писать отказ на ребенка, стало одним из самых нашумевших в нашей стране. Биологические родители и агентство, с которым они работали, прошли все судебные инстанции, пытаясь доказать свое право на ребенка. Однако в итоге родителями были признаны суррогатная мать и ее бывший супруг. Хотя чисто генетически они не имеют никакого отношения к этому ребенку.
В 1988 году аналогичная ситуация произошла в США. Однако исход ее был несколько иным. В американской юридической практике этот случай получил название «случай Бэби М». Тогда суррогатная мать отказалась передать ребенка его биологическому отцу. Но решением суда по семейным делам штата Нью-Джерси ее все же обязали передать ребенка на «усыновление» и родительские права дать биологическому отцу малыша. Примечательно, что даже в этом случае суррогатная мать получила право на посещение ребенка. Также ей было разрешено принимать участие в его воспитании.
Кстати, в тех же США даже после данного судебного разбирательства не было принято однозначного решения о том, на чьей стороне – суррогатной или биологической матери – должен быть закон. В результате сегодня суррогатное материнство разрешено лишь в некоторых штатах. Кроме России и некоторых штатов в Америке так называемое коммерческое суррогатное материнство разрешено также в ЮАР, Казахстане и на Украине. В Бельгии, Греции, Ирландии и Финляндии суррогатное материнство никак не регулируется законом, хотя и существует де-факто. А вот в Австралии, Великобритании, Дании, Израиле, Испании, Канаде и Нидерландах разрешено только некоммерческое суррогатное материнство. Причем практически в каждой из стран есть еще и ряд законодательных ограничений. Например, в Нидерландах запрещена реклама подобных «услуг», а также деятельность агентств по подбору суррогатных матерей. Зато в Англии допускается оплата текущих расходов суррогатной матери.
Примечательно, что единого подхода к этой проблеме не было найдено даже в тех странах, где суррогатное материнство запрещено. Например, в Германии наказание несут врачи и посредники, но не родители и суррогатная мать. А итальянские законы преследуют лишь суррогатных матерей.
Получается, что полностью вывести из тени и отрегулировать этот рынок возможно только при решении этической дилеммы: у какой из матерей (биологической или суррогатной) больше прав на ребенка. Нигде в мире однозначно ответить на этот вопрос так и не смогли. Не нашли этого решения и в России. Так что теперь остается только решить, стоит ли идти по пути тотального запрета, но тогда и смириться с тем, что рынок этот целиком уйдет в тень. Либо продолжать пытаться искать компромисс между этикой и законом, сохраняя при этом хотя бы частичный контроль над сложным и противоречивым явлением.