Залоговые аукционы продолжались всего два месяца (в ноябре и декабре 1995 года), но стали визитной карточкой постперестроечной России и оказали сильное влияние на многие сферы жизни нашего общества. Начавшуюся в апреле 1992 года «малую приватизацию» (торговля, бытовое обслуживание и так далее) и последовавшие за ней чековые аукционы тоже нельзя назвать справедливыми. Но именно залоговые аукционы превратились в главный символ деструктивного воздействия приватизации на российскую экономику.
Как правило, владельцами бывших советских предприятий в 1990-е становились их руководители, но при этом все же соблюдались элементарные приличия: конкуренция (часто фиктивная) в ходе аукционов и преимущественное право сотрудников предприятий на покупку их акций.
На этом фоне залоговые аукционы, на которых группа вхожих во власть бизнесменов получила в собственность системообразующие государственные предприятия, заплатив от трех до восьми процентов их реальной стоимости, выглядели как издевательство над здравым смыслом и откровенное мошенничество.
Прямым результатом залоговых аукционов стал правовой нигилизм, криминализация бизнеса и появление ориентированной на Запад офшорной аристократии.
Приватизация доходов и национализация издержек
Залоговые аукционы выглядели аферой, совершенной с ведома, по согласованию и при участии государства. Схему, предложенную главой «Онэксим Банка» Владимиром Потаниным, поддержали первый вице-премьер Анатолий Чубайс и вице-премьер Олег Сосковец. Перечень участников аукционов был составлен Госкомимущества (держатель акций госпредприятий). Курировал организацию сделок заместитель председателя Госкомимущества Альфред Кох.
Целью залоговых аукционов, по словам их организаторов, было пополнение казны (государство кредитуется у частных банков под залог государственной собственности) и передача ряда неудовлетворительно управляемых стратегических предприятий в руки эффективных собственников.
По оценке Счетной палаты, и аукционы за право заключения с государством договоров о кредитовании под залог акций, и кредитные договоры являлись притворными сделками: победители были определены заранее, возвращение кредитов частным банкам и собственности государству не планировалось. Более того, согласно тогда же заключенным договорам комиссии, государство разрешало победителю аукциона (комиссионеру) продавать заложенные акции. Это сделало невозможным взыскание заложенного имущества через суд, то есть закрепило право собственности на эти активы за структурами, которым они были проданы.
Особую пикантность ситуации придавал тот факт, что накануне проведения аукционов Минфин разместил в ряде участвовавших в аукционах банков суммы, сравнимые по размеру с полученными государством кредитами. То есть фактически банки кредитовали государство его собственными деньгами.
От бенефициаров залоговых аукционов – к олигархии
Залоговые аукционы проходили на фоне большого электорального цикла: параллельно с парламентскими выборами (17 декабря 1995 года) и, что более важно, в преддверии выборов президента, которые, по словам участников событий, могли закончиться победой лидера КПРФ Геннадия Зюганова.
Отсюда стремление быстро раздать часть собственности, укрепив симбиоз находящихся во власти либералов и крупного бизнеса. Эта тактика сработала. Большая часть участников аукционов активно поддержала Бориса Ельцина, а после его избрания присвоила себе право на вмешательство в дела государства.
Так возникло ядро российской олигархии. Некоторые из представителей этого ядра даже заняли на какое-то время руководящие посты в иерархии власти: Владимир Потанин стал первым вице-премьером (1996–1997 годы), Борис Березовский в тот же период – заместителем секретаря Совета безопасности и исполнительным секретарем СНГ (1999 год).
Деструктивная сущность российской олигархии была предъявлена публике в виде сотрясавших страну информационных войн, эксклюзивных отношений с исламскими боевиками (Березовский), попыток «купить» Госдуму и организовать переход к парламентской системе (Михаил Ходорковский), поддержки несистемной оппозиции (Березовский, Ходорковский и другие).
В ноябре 1996 года журналист «Общей газеты» Андрей Фадин описал существующее положение теперь уже знаменитым термином «семибанкирщина».
«Они контролируют доступ к бюджетным деньгам и практически все инвестиционные возможности в стране. В их руках громадный информационный ресурс крупнейших телеканалов. Они формулируют волю президента. Те, кто не захотел идти вместе с ними, придушены или сошли с круга...»
Андрей Фадин | журналист
Следом появляется емкое понятие «олигархи». Его ввел в оборот Борис Немцов (интервью, опубликованное в «Новой газете» 1 декабря 1997 года), но некоторые СМИ начали использовать его для описания ситуации в стране гораздо раньше.
От эксклюзивной уголовщины – к тотальной криминализации
Притворные сделки, совершенные в ходе залоговых аукционов «с целью прикрыть другие сделки», квалифицируются Гражданским кодексом как ничтожные, то есть недействительные. При этом «к сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа и содержания сделки применяются относящиеся к ней правила» (ст. 170, п. 2).
«Применение относящихся к ней правил» в случае залоговых аукционов – это чистая уголовщина: кража, совершенная организованной группой в особо крупных размерах (ст. 158, п. 4 УК РФ) и мошенничество с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательства, совершенное в особо крупном размере (ст. 158, п. 4 УК РФ). И то, и другое наказывается лишением свободы на срок до 10 лет.
Получается, что все участники залоговых аукционов ходят под статьей, но при этом прекрасно себя чувствуют.
Считая себя «неприкасаемыми», они не боятся уклоняться от налогов, отмывать деньги и совершать другие преступления, раздвигая границы допустимого для всех остальных.
Но главной задачей был захват командных высот: нефть – среди участников аукционов были «Сургутнефтегаз», «Сибнефть», «Сиданко», ЛУКОЙЛ, ЮКОС; никель – «Норникель» («Онэксим Банк»); металлургия – Новолипецкий металлургический комбинат (НЛМК), «Мечел». Это позволило владельцам стать монополистами и диктовать условия младшим партнерам. Классикой жанра является схема, которую использовал ЮКОС: покупка дешевой «нефтяной жидкости» и ее перепродажа уже в качестве нефти в 5–10 раз дороже.
Продолжавшаяся приватизация порождала новых собственников, которые применяли те же методы. Уход от налогов стал нормой. Огромные маржи от серых схем выводилась в офшоры и тратилась на личные нужды, подкуп должностных лиц и другие противоправные действия. «Флагманы экономики» и их владельцы процветали, в то время как многие промышленные предприятия разорялись или влачили жалкое существование.
Исправление пороков приватизации
Владимир Путин, ставший в 2000 году президентом, был вынужден среди прочего решать проблемы, порожденные залоговыми аукционами и приватизацией в целом. Основных задач было три: прекратить вмешательство олигархов в политику, добиться пополнения бюджета за счет налогов и вернуть контроль государства над нефтяной промышленностью.
«Равноудаление олигархов», подкрепленное уголовным преследованием Владимира Гусинского (в июле 2000-го, находясь под арестом, он продал «Медиа-Мост» «Газпрому», после чего ему позволили покинуть страну) и Березовского (в ноябре 2000-го не вернулся из Лондона из-за возобновления «дела “Аэрофлота”»), положило конец бесцеремонному вмешательству бизнеса в вопросы управления государством. В латентной форме оно сохранилось до сих пор, как и привычка коррумпировать представителей местной и федеральной власти.
20 июля 2000 года Гусинский подписал договор (так называемый протокол № 6) о продаже ЗАО «Медиа-Мост» «Газпрому» за 773 млн долларов. Дело в отношении бизнесмена было закрыто, и он покинул Россию. Но условия договора не были соблюдены, и история продолжилась.
Налоговая реформа, в ходе которой налоги сократились в 3,5 раза (с 54 до 15), позволила увеличить поступления в бюджет. Отмена прогрессивной системы налогообложения на доходы физических лиц (НДФЛ), в которой максимальная ставка достигала 40 процентов, на единый 13-процентный налог стимулировала отказ от серых схем оплаты труда и других форм сокрытия доходов.
Важное значение для бизнеса имели снижение ставки налога на прибыль (с 35–43 до 24 процентов, а с 2009 года – до 20 процентов), снижение единого социального налога и ставки НДС, исключение из налогообложения на имущество организаций нематериальных активов, затрат и запасов и многое другое.
Снизив налоги и сделав систему налогообложения более прозрачной, власть сигнализировала бизнесу: «Платите налоги и работайте спокойно».
А тем, кто не понял, был предъявлен аргумент в виде дела Ходорковского, который и в политику вмешивался, и от уплаты налогов уклонялся (одно из обвинений его уголовного дела). Прямым следствием этого дела стало поглощение принадлежащей государству «Роснефтью» активов компании «ЮКОС» (они составили 72,6 процента добычи и 74,2 процента первичной переработки углеводородов), а затем ТНК-BP, «Итеры» и других. Фактически это означало национализацию нефтяной отрасли.
Контроль над стратегически важными отраслями
Не менее важный комплекс задач касался оборонно-промышленного комплекса (ОПК) и других высокотехнологичных отраслей. Здесь речь шла не только об установлении контроля: акции большинства из них принадлежали государству, нужно было заставить эти в большинстве своем убыточные или простаивающие предприятия эффективно работать на страну, зарабатывать и приносить прибыль.
Одним из первых в этом ряду стал концерн «Алмаз – Антей», объединивший в 2002 году предприятия, разрабатывающие и выпускающие вооружение для противовоздушной и противоракетной обороны.
В 2007 году была создана государственная корпорация «Ростех», куда вошли более 700 организаций (в основном нерентабельных), занимающихся разработкой, производством и экспортом высокотехнологичной промышленной продукции гражданского и военного назначения. За 13 лет «Ростеху» удалось занять достойное положение на российском и мировом рынках. В 2019 году выручка госкорпорации достигла 1,77 трлн рублей (при зафиксированном в 2007 году убытке в 630 млрд рублей), из них 705 млрд было заработано на инновационной продукции, а прибыль – 179,2 млрд рублей.
В том же 2007 году были созданы «Росатом» и «Роснано», а в 2013-м – «Роскосмос». Госкорпорации объединили предприятия профильных отраслей.
Эти реформы решили многие проблемы, но не все. В ряде госкорпораций так и не удалось добиться эффективности управления и прозрачности принятия решений.
Консолидация собственности концерна «Алмаз – Антей» сопровождалась серией убийств – генерального директора, его заместителя, коммерческого директора и других.
С «Роскосмосом» связана серия скандалов при строительстве космодрома Восточный, провал программ межпланетных полетов и создания семейства ракет-носителей «Ангара» и пилотируемого корабля ПТК НП «Орел».
Больше всего нареканий вызывает деятельность «Роснано». По итогам проверок Счетной палаты выявлены такие нарушения, как выплаты руководству компании вознаграждений по неприбыльным проектам за счет кредитов и займов по госгарантиям, неоправданный рост средней зарплаты (за пять лет, с 2007 по 2015 год, она выросла в девять раз), неэффективное использование средств (в 2015 году «Роснано» вышла из 16 инвестиционных проектов, убыток по которым составил 13,1 млрд рублей).
Несмотря на эти и другие недостатки, нельзя не признать, что государству удалось навести порядок в стратегически важных отраслях и взять под контроль 70 процентов экономики.
Цель либералов – распродажа госсобственности
В самом начале 90-х произошло разделение нефтяного комплекса России на несколько вертикально интегрированных компаний. Вдохновленный этим примером Ходорковский (он тогда занимал пост президента Фонда содействия инвестициям в топливно-энергетический комплекс с правами заместителя министра топлива и энергетики) предложил премьер-министру Виктору Черномырдину сделать то же самое с «Газпромом». На что премьер, как писали тогда СМИ, «доходчиво объяснил, что делать этого не нужно».
В начале нулевых история повторилась. Только в роли Ходорковского выступил глава Минэкономразвития Герман Греф, а в роли Черномырдина – руководитель госкорпорации Алексей Миллер. Он аргументированно возразил, и «Газпром» снова оставили в покое, но не всех остальных.
Очередная волна приватизационной горячки поднялась в 2007 году.
Судя по ходившим тогда слухам, выставить на продажу хотели акции крупных компаний, но итоговый вариант плана содержал несколько тысяч компаний местного значения.
В 2015 году глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев, ссылаясь на неэффективность руководства крупных госкомпаний, предложил исправить ситуацию за счет привлечения в них новых эффективных собственников. Речь шла о «Роснефти», «Аэрофлоте», «Совкомфлоте» (перевозка сжиженного газа) и других компаниях со значительным госучастием, но из этой затеи ничего не вышло.
Год назад тот же вопрос поднял бывший первый вице-премьер и министр финансов Антон Силуанов. Он сделал это сразу по возвращении с ежегодных встреч министров финансов, проводимых Международным валютным фондом и Всемирным банком. Тема не получила развития, но министр проявляет настойчивость. Выступая на прошлой неделе на форуме «Россия зовет!», Силуанов снова предложил выставить на продажу принадлежащие государству акции госкорпораций – «не для того, чтобы привлечь ресурсы в бюджет, а для того, чтобы привлечь частный менеджмент».
Залоговые аукционы продолжаются
Упорство, с которым представители либерального блока Правительства возвращаются к аргументации про «эффективных собственников», служившей обоснованием для проведения залоговых аукционов, настораживает. Тем более что организация приватизационных сделок тоже порождает много вопросов. Характерный пример – продажа 49 процентов акций ОАО «Объединенная зерновая компания» (ОЗК) группе «Сумма», принадлежащей скандально известным братьям Зиявудину и Магомеду Магомедовым (оба находятся под арестом по обвинению в тяжких преступлениях).
Подписанное премьер-министром Дмитрием Медведевым постановление о продаже акций ОЗК было согласовано с курировавшим аграрное направление вице-премьером Аркадием Дворковичем. Он одобрил его, несмотря на то, что в результате продажи этого пакета государство переставало быть собственником компании, что исключало использование важных для аграриев зерновых интервенций.
Более того, незадолго до аукциона при участии государства председателем совета директоров ОЗК был назначен Сергей Алексашенко. И именно при нем от участия в аукционе были отсечены конкуренты Магомедовых – агрофирма «Кубань», холдинг «Русагро» и другие компании.
Налицо повторение модели залоговых аукционов: та же аргументация про эффективных собственников и та же схема, подразумевающая наличие заранее назначенного победителя. То есть залоговые аукционы продолжаются, и очень похоже, что «эта музыка будет вечной».