Максим Иванкин, осужденный по делу «Сети», нашелся в СИЗО-1 Рязани. За три недели этапа из Чувашии в Рязань, пока его не было в поле зрения адвокатов, он подписал признание по «рязанскому делу» — соучастие в убийстве Артема Дорофеева и Кати Левченко. Но спустя всего несколько дней заявил о применении к нему методов физического давления и отказался от своих показаний.
Связать «рязанское дело» и дело «Сети» следователи СК пытались давно. Вот несколько фактов, подтверждающих этот тезис:
Следствие изначально велось на основе версии Алексея Полтавца, изложенной изданию «Медуза» (признано «иностранным агентом»). Состоит она в том, что убийство совершено весной 2017 года им и Максимом Иванкиным. Весомых подтверждений этой версии до признания Иванкина не было, да их и не искали особенно. Сам Полтавец скрывается сейчас в Украине, он не допрошен, слова его внепроцессуальны. Тем не менее, других версий следствие не рассматривало. Неудивительно поэтому, что нынешнее признание Иванкина представляет собой вариант монолога Полтавца, незначительно измененный.
Весной и летом этого года следователь СК Косенко А.М. объезжал колонии, где сидят фигуранты дела «Сети», и, по словам некоторых осужденных, требовал от них оговорить Максима Иванкина. Можно сказать мягче: собирал на него материал. После отказа говорить без адвоката, некоторые из них (Михаил Кульков, Илья Шакурский) — конечно, совсем по другим причинам — оказались в штрафных изоляторах.
Угрозы применить насилие к Иванкину, если он не пойдет навстречу следствию, поступали и самому Максиму и его жене Анне.
И вот он на этапе. Везли его в Рязань, но уже на следующий день после выезда он оказывается в Нижнем, а чуть позже — во Владимире. Если вы посмотрите на карту, то увидите, что ни Нижний, ни Владимир не находятся на пути из Чувашии в Рязань. Там есть прямая дорога, и проходит она сильно ниже, чем его повезли.
У владимирских колоний, в частности у «Моторки», больницы при ИК-3, судя по рассказам осужденных, репутация места, куда свозят зэков, чтобы оказывать на них давление и выбивать показания. Самый известный пример — случай Гора Овакимяна, который умер после пыток в больнице при ИК-3. В эту больницу и привезли Иванкина. «Какой у меня диагноз, я не знаю до сих пор», — сказано в адвокатском опросе.
Основатель проекта Gulagu.net Владимир Осечкин сообщил недавно, что его организация располагает более 1000 видео ФСИН, которые подтверждают пытки в наших колониях. Там есть записи и из Владимирской области.
А теперь главное. 4 и 5 октября Иванкина в рязанском СИЗО навестили адвокаты Светлана Сидоркина и Константин Карташов. Они передали «Новой» копию адвокатского опроса Иванкина, мы публикуем выдержку из этого документа:
ИЗ АДВОКАТСКОГО ОПРОСА МАКСИМА ИВАНКИНА
«Вопрос. Оказывалось ли на вас психологическое и физическое давление в больнице? Если да, то при каких обстоятельствах?
Ответ. Да, оказывалось. Сразу, когда я был доставлен в больницу, меня встретили «красные» (активисты из числа заключенных)… Заключенные стали меня бить по затылку и по почкам… Опознать активистов смогу… Когда с меня требовали подписать заявление, я был за отказ от подписания поставлен на растяжку, и меня били в этом положении…»
Продолжалось это около девяти дней. Точнее сказать сложно, Иванкин и сам сомневается. Видимо, он потерял счет времени.
«Я сообщил о своей непричастности к убийству Дорофеева и Левченко… Оперативные сотрудники заявили о том, что их не устраивает моя позиция, и потребовали переписать от руки, написанную ими явку с повинной, которую я был вынужден переписать под присмотром нескольких активистов. События, изложенные в явке с повинной, соответствовали версии журналистов в СМИ («Медузы»).
Активисты заставили меня выучить содержание явки с повинной наизусть. До тех пор, пока я им дословно не пересказал, меня не отпускали спать… Приехал следователь Косенко и оформил протокол принятия явки с повинной…
Меня заставили написать отказ от адвоката по соглашению и отказ от оповещения родственников… Я дал признательные показания из опасения за свою жизнь и здоровье…
Проводилась проверка показаний на месте совершения преступления. Все было фарсом, поскольку я не знаю происходившего. Во всех документах я указывал, что на меня не оказывалось давления, это было вынужденно, из опасения за свою жизнь».
И вот итог — постановление о привлечении в качестве обвиняемого. До этого, напомним, Иванкин проходил по рязанскому делу свидетелем. Если так обходились со свидетелем, что же ждет обвиняемого?
По статье 105, ч. 2 (умышленное убийство по предварительному сговору) ему грозит наказание вплоть до пожизненного.
А была бы у нас смертная казнь, применили бы и ее.
Передо мной документ ФСИН, в котором то, что произошло с Иванкиным, называют «курсом лечения». «Максим теперь вздрагивает при слове «Владимир», — говорит его адвокат Константин Карташов. — Тем не менее, он отказался от признательных показаний, но сказал:
«Если огласка затихнет, мне конец».