Глава «Роснефти» Игорь Сечин подверг критике Минфин и Банк России. Среди прочего он обвинил Минфин в ошибках, которые спровоцировали кризис на внутреннем рынке топлива, а ЦБ — в том, что тот не создал «надежные маршруты исполнения трансграничных платежей в различных валютах». Это затрудняет своевременное зачисление экспортной выручки, посетовал руководитель «Роснефти». Кроме того, по мнению Сечина, повышение ключевой ставки ЦБ отрицательно сказывается на стоимости финансирования.
Комментарий Сечина приведен в пресс-релизе «Роснефти» по итогам работы за третий квартал и девять месяцев по МСФО. В нем отмечается эффективность бизнес-модели компании и перечислены препятствия, которые перед ней стоят.
Комментирует ведущий эксперт Финансового университета и Фонда национальной энергобезопасности Игорь Юшков:
«Критика Сечина направлена на постановку вопроса о возрастающей налоговой нагрузке. Будучи главой компании, отстаивает ее интересы, и для него задача — повышение эффективности и хорошие экономические показатели «Роснефти». Естественно, что он будет критиковать налоговый режим. Он указывает на то, что чрезмерно растет налоговая нагрузка на нефтяную отрасль, в то время как, по его мнению, нагрузка на другие отрасли так не возрастает. Возрастает налоговая нагрузка — соответственно, меняется экономика ряда проектов. Игорь Иванович, кстати, неоднократно об этом говорил, и мы помним, в общем-то, знаменитый диалог Сечина с Владимиром Путиным, когда он говорил, что из-за изменившегося налогового режима меняется экономика тех проектов, которые «Роснефть» затевала на Дальнем Востоке. Тогда Владимир Путин при камерах сказал, что в лучшую сторону меняется, и сделал замечание, что, мол, когда Игорь Иванович был в правительстве, он выступал за налоговый маневр, когда стал главой компании, он стал против налогового маневра. Владимир Путин задал вопрос, а где настоящий Сечин. Позиция Игоря Ивановича в этом плане как главы компании последовательная, он всегда критиковал возрастающий налоговый режим, и это понятно, это его задача. Но когда мы смотрим на эту историю со стороны, то мы видим, что позиция Минфина тоже имеет под собой обоснование, то есть экономический блок правительства и Центральный банк не из какой-то вредности повышают налоги в ряде отраслей, не только в нефтянке, а потому, что надо было латать дыры в бюджете. Особенно трагично картина выглядела в первом и втором кварталах нынешнего года, когда расходы бюджета были значительно больше, чем планировалось, а доходы были значительно меньше. Тогда скидка доходила до 30-35 долларов на каждый баррель. И что делать государству? Это был бы экономический коллапс. Постепенно уменьшали нижний уровень максимальной скидки — и сработало, нефтяные компании стали продавать нефть дороже, это стало приносить в бюджет больше денег. Поэтому и Сечин прав, и экономический блок правительства тоже прав, просто они преследуют разные цели. Надо достигать определенного баланса в этих интересах, потому что иначе у нас только компании будут получать прибыль, а бюджет будет дефицитным. Но и нельзя все деньги изымать из нефтяной отрасли, иначе станем Венесуэлой».
Мнение главного экономиста ПФ «Капитал» Евгения Надоршина:
«Форму, место, площадку высказывания каждый из участников конфликта выбирает сам, а что касательно происходящего, мне как экономисту кажется, что мы имеем дело с проявлениями заметного внутриэлитного конфликта. Это очень хорошо видно по тому же топливному кризису, когда система ручного управления, на которую попытались положиться, прежде чем подписывать запреты на экспорт нефтепродуктов, дала массивный сбой. Видно, что прежде чем в конце сентября подписывать запрет на экспорт дизеля и бензина, власти попытались собрать нефтяные компании, договориться об обеспечении должного объема поставок на внутренний рынок, и, судя по всему, не сработало. Это не рядовое событие, а масштабный сбой системы ручного управления в чистом виде, это та самая система, на которую упирается управление во всей российской экономике сейчас, наверное. Характерно это не только для государства, но и для подавляющей части бизнесов, причем формально вполне частных, и, поскольку эта система работает на личных связях и взаимодействии, опирается на неформальную составляющую, то есть часто персонифицированные отношения, а вовсе не на формальные институты, совершенно четко это говорит об определенном внутриэлитном конфликте. Стороны выбрали разные взгляды на определенные проблемы, пути их решения, занимают разные позиции, и им стало, видимо, тяжелее друг с другом договариваться, потому что это не единичный случай. Если вы посмотрите на аналогичную ситуацию с валютным рынком, легко можно вспомнить, что прежде чем принуждать экспортеров к продажам валюты, с ними тоже пытались договориться в том же режиме ручного управления. И вроде как они даже что-то продавали, но хорошо видно, что смог сработать только механизм формального принуждения, не тот, который выстраивался в рамках ручного управления, а тот, которым долгое время как полноценно пренебрегали, это построено на формальных институтах, указах, законах. Тот факт, что это принуждение пришлось продвигать указом, тоже говорит о многом, потому что с продвижением законов в обычной ситуации у российских властей никаких сложностей не было, и тут вдруг повод для размышлений. Полагаю, такие внешние проявления мы можем и будем наблюдать в дальнейшем, когда разные стороны в защиту, в объяснение, в усиление своей позиции будут что-то в публичное пространство проливать относительно тех, с кем они не согласны, с кем спорят, о чем бы то ни было, хотят сделать или не сделать».
Ранее президент России Владимир Путин, выступая на встрече с участниками III Конгресса молодых ученых, заявил, что встретится с Сечиным 1 декабря. Сегодня, 30 ноября, в Кремле уточнили, что она пройдет в закрытом формате.
В истории с заявлением Игоря Сечина есть две очевидные интриги, говорит президент фонда «Петербургская политика» Михаил Виноградов:
«В истории с заявлением Игоря Сечина есть две очевидные интриги. Первая — идет ли речь об обороне или нападении, то есть то недовольство, которое связано с действиями Минфина по определению параметров налогообложения в нефтяной отрасли, получается ли, что Сечин готов усилить давление, или, наоборот, в России публичные инструменты запускают тогда, когда нет возможности задействовать кулуарные, аппаратные, административные методы. Вторая — идет ли речь о причине атаки на правительство или нефтяная история — это повод. Ведь, действительно, сейчас время, когда так или иначе определяются контуры будущей конфигурации в правительстве и власти. И когда одновременно наносятся удары по Силуанову, Набиуллиной, косвенно Мишустину и Новаку, это воспринимается как заявка на существенную трансформацию конфигурации власти, если бы акции правительства торговались, наверное, акции бы покупали, тем более одновременно ожидается встреча Путина с Сечиным, говорят о встрече Путина с Юрием Ковальчуком, естественно, это порождает ожидание возможных будущих перестановок. Тем более сегодня налицо есть контраст между высокой степенью автономности и значимостью решений, которые принимают ЦБ и Минфин, в том числе недавно решение по ставке ЦБ, политически очень важные, контраст между этим, и, с другой стороны, видим, что действия ЦБ по ставке рефинансирования не получили публичной поддержки, поэтому возникает общая нервозность вокруг будущей коалиции правительства и ЦБ. Но по-прежнему есть вопросы: запуск публичных атак — это знак силы или того, что прежние рычаги давления аппаратные почему-то дают сбой?»
Журналисты спросили пресс-секретаря президента России Дмитрия Пескова, будут ли на завтрашней встрече Путина с Сечиным обсуждаться претензии главы «Роснефти». Он отметил, что подобные встречи проходят непублично.
Завтра, 1 декабря, состоится встреча ОПЕК+. По данным Reuters, достигнуто предварительное соглашение о дополнительном сокращении добычи нефти более чем на 1 млн баррелей в сутки.