Верховный суд поставил точку в иске супруги экс-мэра Москвы Юрия Лужкова Елены Батуриной к России. ЗАО «Территориальная дирекция "Сетуньская"», принадлежащее Батуриной, требовало от Российской Федерации выплатить 33,6 млрд рублей в качестве компенсации за изъятые в пользу государства земельные участки на западе Москвы. Это дело тянется уже почти четыре года, а сами земли были изъяты у Батуриной в 2010-м году по иску Росимущества, поданному все в тот же арбитраж Москвы. Иск был синхронизован с общей атакой на Юрия Лужкова, которая координированно велась по всем фронтам.
Марсианский городок
Иск в Росимущества в арбитраж поступил 28 августа 2010 года, а спустя ровно месяц, 28 сентября 2010 года, тогдашний президент России Дмитрий Медведев подписал указ, который освободил Юрия Лужкова с поста мэра Москвы в связи с утратой доверия. Соответственно, за мэром последовали и три земельных участка общей площадью более 16 гектаров. На этих территориях компания Елены Батуриной планировала построить многофункциональный комплекс «Сетунь-Хиллс», проект, утвержденный в марте 2008 года и получивший у общественности название «летающих тарелок, приземлившихся на берегу Сетуни». Это было время безумных идей из окружения Батуриной и не менее безумных денег, которые шли в московскую недвижимость.
Проект немецкого архитектора
Хади Тегерани действительно напоминал марсианский городок, который по каким-то неведанным причинам был вкопан в основание Поклонной горы. Но вскоре безумные деньги иссякли, а «крыша» мэрии «развалилась». Выяснилось, что на земли претендует УПДК - управление по делам дипломатического корпуса, которое и стало третьей стороной в арбитражном процессе. В своих требованиях Росимущество заявляло, что участок, на который собиралась «приземлять» свои тарелки мадам Батурина, все 16,4 га, были выделены президентским указом 1993 года совсем под другие цели. Там предполагалось возводить здания для иностранных представительств Китая, Индии и Кубы. Именно поэтому в дальнейшем данные территории получили название «посольских земель».
Стройка и ныне там
Что, кто и кому в реальности выделял в 1993 году, сказать трудно, учитывая революционный характер той эпохи. Налоги, начиная с 2003 года, в госбюджет выплачивала уже «Сетуньская», и вполне резонно предположить, что Елена Батурина делала это не из чувства альтруизма, а считая себя хозяйкой земли. С 2013 года началась целая череда судебных тяжб в разных инстанциях. Конечный итог разбирательств – признание, что приватизация земельных участков, а также последующая регистрация права собственности были проведены с нарушением действующих международных договоров. Ссылка на международные обязательства, очевидно, и стала поводом для иска Елены Батуриной против России. Ситуация выглядела абсурдной, также как и сумма иска. При этом все происходило на фоне чуть ли не триумфального возвращения Юрия Лужкова в Москву и приеме в Кремле с вручением ордена «За заслуги перед Отечеством».
Не исключено, что многолетняя судебная канитель представляла собой попытку хоть и формально, но выполнить обязательств перед «молчаливыми» инвесторами батуринских проектов. Интересно, что почти одновременно с Верховным судом против Елены Батуриной сыграл Высокий суд Лондона, который 10 мая 2017 года отказал ей в требовании взыскать ущерб с бизнесмена Александра Чистякова, который также (еще одно совпадение) был подан в 2013 году. Александр Чистяков (известный также как муж певицы Глюкозы) сумел обаять миллиардершу Елену Батурину не менее феерической со сравнению в марсианскими тарелками идеей - построить около 2 млн кв. м жилой и коммерческой недвижимости на севере Марокко. В 2008 году (также как и в истории с «посольскими землями») Чистяков договорился с Батуриной об инвестировании в марокканскую деревню 100 млн евро, «взвалив» на себя ношу руководителя проекта. Стройка так и не началась. А теперь лондонский суд признал все эти операции спекулятивными. Батуриной удалось ранее отсудить у Чистякова лишь 5 млн евро, которые тот сразу «откинул» на счет своей фирмы на Виржинских островах.
История с марокканской деревней выглядит слишком ошеломительной, даже на фоне сумасшествия двухтысячных. Не секрет, что основной проблемой для российской офшорной аристократии является легализация на Западе заработанных в России средств. Времена, когда в Европе можно было обналичить любые суммы, полученные по переплатам за экспортно-импортные контракты, стали историей еще в 1990-е, им на смену пришли изощренные схемы, которые включали покупку заведомо дорогих произведений искусства, убыточных спортивных клубов и других заведомо невыгодных операций. Потери на сделках также вписались в эту схему. Тем более узаконить эту потерю можно было в судебных процессах.
Поэтому не исключено, что пятимиллионный перевод, сделанный Александром Чистяковым в свой офшор, имел совсем другие цели, а все остальное оказалось простым занавесом, опустившимся по окончанию представления для зрителей и регуляторов.