В среду Первый апелляционный суд общей юрисдикции рассмотрит жалобы бывших руководителя ГСУ СКР по Москве Александра Дрыманова, главы управления СКР по Центральному округу столицы Алексея Крамаренко и начальника главка межведомственного взаимодействия и собственной безопасности (МВ и СБ) комитета Михаила Максименко, приговоренных Мосгорсудом к внушительным срокам за получение особо крупной взятки (ч. 6 ст. 290). Их адвокаты полагают, что Мосгорсуд проигнорировал доводы самих обвиняемых и свидетелей защиты, приняв версию единственного свидетеля обвинения — бывшего заместителя господина Дрыманова Дениса Никандрова. Тот же, по данным защиты, оговорил своего начальника и коллег, чтобы избежать ответственности за другие преступления.
В своих жалобах приговор Мосгорсуда 18 марта этого года, назначивший генерал-майору Дрыманову, а также полковникам Крамаренко и Максименко 12, 10 и 14 лет заключения соответственно, их адвокаты назвали незаконным, а выводы суда — не соответствующими обстоятельствам дела.
Пожалуй, главной претензией защитников стало отсутствие в деле самой взятки в $1 млн, которую осужденные, по мнению суда, получили в апреле 2016 года за переквалификацию на более мягкую статью УК обвинения в вымогательстве, предъявленного ГСУ СКР криминальному авторитету Андрею Кочуйкову (Итальянец). За время следствия у фигурантов дела не удалось найти ни самой наличности, ни крупных покупок. Только у Алексея Крамаренко были обнаружены 1,5 млн руб., что соответствовало его доходам в «Роснефти», в которую он устроился после увольнения из СКР.
Свою «долю» в размере $200 тыс. не выдал следствию даже раскаявшийся генерал-майор Денис Никандров. Вопрос «Где деньги?» подельники и их адвокаты задавали ему на очных ставках и в суде, однако ответа так и не получили. Господин Никандров утверждал, что возврат коррупционного вознаграждения не был зафиксирован в его досудебном соглашении о сотрудничестве, а суд не позволил углубляться в эту тему, посчитав ее не относящейся к предмету разбирательства. В итоге защитники осужденных пришли к выводу, что якобы полученную им взятку в размере $200 тыс. Денис Никандров придумал, чтобы обличить своих коллег, а общую сумму в $1 млн — просто вычислил, сочтя, что вознаграждение должно было делиться поровну между пятью участниками коррупционной сделки.
Как следует из жалоб, ни следствие ФСБ, ни Мосгорсуд так и не определили взяткодателя.
В деле сказано, что валюту выделило некое «неустановленное лицо» из окружения вора в законе Захария Калашова (Шакро Молодой), дружившего с Итальянцем. При этом самого Шакро обвинять в даче взятки не стали, а срок он получил только за рэкет. В итоге утверждение следствия о том, что взяткодатель был близок Шакро и Итальянцу, оказалось, по мнению защиты, голословным, поскольку не удалось установить личность этого человека и происхождение денег.
Неубедительной, по мнению защиты, оказалась и принятая судом схема распределения взятки между обвиняемыми.
По версии следствия, $1 млн получил от «неустановленного лица» бизнесмен Дмитрий Смычковский (находится в розыске), состоявший в приятельских отношениях с обвиняемыми. Сначала господин Никандров утверждал, что посредник выдал $200 тыс. Алексею Крамаренко, а остальные деньги спрятал. Потом он вспомнил, что главного следователя ЦАО господин Смычковский вообще «обделил», якобы забрав себе и свою и его доли, а 28 апреля 2016 года передал Михаилу Максименко оставшиеся $600 тыс. для распределения между остальными участниками преступной сделки. Следствие пришло к выводу о том, что эта встреча бизнесмена с начальником главка комитета произошла около 15 часов возле офиса ГУ МВ и СБ СКР в 1-м Басманном переулке. Защита обвиняемых и приглашенные ею свидетели, в свою очередь, настаивали на том, что этого контакта не было.
Так, например, бизнесмен Нурдин Тугуз, приятель Дмитрия Смычковского, пояснил суду, что с утра 28 апреля они разъезжали на Mercedes последнего по разным делам. Около 15 часов действительно они подъехали к офису Михаила Максименко, чтобы договориться с ним о приобретении автомобильных номеров серии СКР, но встреча не состоялась.
Другой свидетель, водитель Михаила Максименко Алексей Корнеев, сообщил суду, что провел с шефом всю вторую половину дня 28 апреля: возил его в «Президент-отель» на Якиманку, затем — в офис главы СКР на улице Строителей, а вечером — в аэропорт Внуково. Все это время, по словам шофера, руки пассажира оставались пустыми и спрятать $600 тыс. ему было негде. Отвечая в суде на вопрос о доходах шефа, водитель простодушно заявил, что вообще никогда не видел у него крупных сумм.
По версии следствия, примерно через час после встречи в 1-м Басманном переулке полковник Максименко, коротко пообщавшись в «Президент-отеле» с генералом Дрымановым, передал последнему уже $400 тыс. за вычетом своих «комиссионных». Сами обвиняемые не отрицали эту встречу, однако, по их словам, передавались в отеле не деньги, а документы, связанные с награждением отца Михаила Максименко, которые господин Дрыманов обещал отвезти в администрацию президента.
По мнению защиты и самих обвиняемых, цель их встречи могло бы документально подтвердить управление «М» ФСБ России, прослушивавшее полковника Максименко с декабря 2015 года. Однако, отвечая на запрос суда, в управлении «М» сообщили, что все материалы, свидетельствующие о «возможной противоправной деятельности Максименко» были переданы следствию, а «записи, не представлявшие оперативного интереса, не сохранились». «Оперативники предоставили следствию десятки гигабайт совершенно не нужных аудиозаписей из квартиры Максименко, в которых слышен только звук работающего телевизора,— отметила в своей жалобе адвокат Елена Федулова.— По ним были проведены фоноскопические и лингвистические экспертизы, затем их долго изучали в суде. При этом ключевая для расследования аудиозапись событий 28 апреля, как оказалось, была уничтожена».
Совсем уж неубедительными, по мнению защитников, были показания Дениса Никандрова о том, как сам он получил свою часть взятки.
По данным свидетеля, после встречи в «Президент-отеле» Александр Дрыманов пригласил его к себе в кабинет в офисе ГСУ СКР по Москве, там достал из «черного пакета» пачки долларов, разделил их на две равные части и передал заместителю $200 тыс. в другом пакете.
Водитель Александра Дрыманова Андрей Данченко рассказал суду, что за пару часов до встречи двух генералов возил своего шефа в «Президент-отель», и гарантирует, что тот вернулся в ГСУ СКР с одним файлом для бумаг. На самой же встрече, невольным очевидцем которой явился тот же свидетель, господа Дрыманов и Никандров не делили деньги, а выпивали.
При этом сам Александр Дрыманов пояснил, что в его кабинете находился аппарат специальной связи, который был под круглосуточным аудио- и видеоконтролем ФСБ. «Пересчитывать и делить полученную взятку под видеокамерой — это просто абсурдно»,— считает адвокат Федулова.
Наконец, защитники категорически отказались принять утверждение следствия о том, что их клиенты могли объединиться в преступную группу для получения незаконного вознаграждения.
Опрошенные в суде бывшие коллеги обвиняемых утверждали, что все фигуранты дела буквально погрязли в застарелых конфликтах. Так, например, Алексей Крамаренко, по данным свидетелей, испытывал к господам Максименко и Никандрову «устойчивую личную неприязнь». Они отвечали ему тем же и даже побаивались его, полагая, что тот сотрудничает с ФСБ.
По мнению авторов жалоб, обвинительное заключение СУ ФСБ по уголовному делу о взятках, а затем и приговор были построены на показаниях Дениса Никандрова. Напомним, он был задержан и арестован еще летом 2016 года, но в рамках другого уголовного дела о взятке. Как было установлено судом, за переквалификацию обвинения Андрею Кочуйкову помимо уже упомянутых $1 млн передавалось еще и €500 тыс. Эти деньги взяли сотрудники МВ и СБ СКР под руководством Михаила Максименко, а решить вопрос с переквалификацией взялся тогда Денис Никандров. Оказавшись в СИЗО, генерал Никандров признал вину и заключил сделку с Генпрокуратурой, в рамках которой изобличил своего начальника Дрыманова и подчиненного Крамаренко, взявших, по его мнению, дополнительное вознаграждение за свободу Итальянца. В итоге Михаил Максименко получил за «первую» взятку 13 лет, а Денис Никандров — всего 5,5 года. Более того, ему, по сути, простили взятку №2 за Итальянца и еще один вероятный случай коррупции.