Это и история обычных людей, которые помогали и помогают потерпевшему, объявленному преступником, выжить и доказать свою невиновность.
— …че, Серег, …! Ну, как-то невесело ни …, понимаешь! На видео четко на…: Чепай выскакивает из машины и палит, …, в человека, просто так на…! Кричит ему: «ФСБ! Лежать!» Тот, …, не успел даже команду выполнить, а Чепай в него …ит, …!
— Михалыч, ну надо просто обрезать, …, и все! Может быть, мы можем передать обрезанную. Ну, в общем, как бы надо со следствием говорить…
— Там по поводу ареста… просили подработать еще… Мещанский суд, Жигарева. Если есть возможность такая, ну просто хотя бы позвонить и сказать, что у нас там человек на сотрудника напал, …, при передаче денег, чтобы проблем не было…
(Обсценная лексика заменена многоточиями.)
Это отрывок разговора двух офицеров ФСБ — одного зовут Сергей, другого МихалСаныч (похоже, что Михаил Станиславович; об этом — ниже). Расшифровка фонограммы содержится в уголовном деле в отношении опера УФСБ Чепайкина, который, судя по всему, и упоминается в отрывке как Чепай. Опер Чепайкин 13 июля 2012 года на Павелецком вокзале Москвы среди бела дня открыл стрельбу и ранил безоружного человека, выходящего из машины. Человека зовут Максим Блинков, он выжил. Всего было 8 выстрелов, в Блинкова попали 4 пули. Оружие, из которого стреляли, потерялось.
Не надо ведь спрашивать искушенного читателя, кого посадили в тюрьму? Конечно же, именно Максима Блинкова.
Из фонограммы разговора, который состоялся в тот же день, 13 июля, следует: в Максима стреляли «просто так», офицеры ФСБ договариваются обрезать видеозапись произошедшего (а все вокзалы оборудованы видеокамерами), и они собираются «переговорить» со следствием и с судом, обвинив заведомо невиновного человека в серьезном преступлении.
Конечно, все это им удалось — и следствие, и суд, и коллеги пошли навстречу чаяниям и скромным запросам офицеров ФСБ. Если бы Максим не выжил и не оказался упертым — так бы все и осталось. И дело не только в Максиме. В этой истории довольно много граждан повели себя как честные люди. За что им отдельное спасибо — а также уверение в том, что фортуна им этого не забудет, так всегда бывает с порядочными людьми.
ДВОЕ В ШТАТСКОМ
…Жил-был в Сызрани Максим Блинков, 1976 г.р., парень сметливый, активный и работящий. В связи с этим — а также в связи с разводом, который он тяжело переживал, парень-то неплохой, семье помогает, с этим нормально — так вот, четыре года назад пригласили его работать в Москву. И не просто в Москву, а в одну компанию с госучастием, да еще и при РЖД — терминально-складской комплекс. Сначала была небольшая должность у Максима, но он быстро пошел в рост. Занимался автоматизацией расчетов — вы не поверите, но до этого момента использовались счеты бухгалтерские деревянные. Судя по всему, это его и погубило — нормальный учет операций кому-то не понравился, и Максимом занялся Контрольно-разведывательный отдел на транспорте и связи ФСБ.
В апреле 2011 года к Максиму в кабинет заявились два человека в штатском. Зашли, закрыли дверь на ключ: «Давай, руки на стол, рассказывай». Выдернули из розетки телефон, отобрали мобильный, посмотрели, что там. Увидели, что Максим успел послать коллеге смс: «Странные люди ко мне зашли». Прокомментировали: «Успел, сука». Устроили обыск, ордер не предъявили. Корочки показали издалека — ФСБ на транспорте. «Если не согласишься с нами работать, мы тебя посадим». И они начали рассказывать Максу о Максе. Включая содержание телефонных разговоров и моменты личной жизни. «Партнеры тебе не помогут, у тебя один выход — сотрудничать. Рассказывай про финансовые потоки компании». — «Чего вы хотите?» Достали два листа бумаги, на которых от лица Максима был написан донос на его руководство, причем самого низкопробного свойства. «Подписывай. И напиши соглашение о сотрудничестве с органами ФСБ России в свободной форме». — «Я гражданин России и готов сотрудничать с органами безопасности, а потому соглашение могу написать, а вот эти бумаги подписывать не буду». — «Подпиши или сядешь». Соглашение написал: «Если я узнаю о готовящемся преступлении и теракте, обязуюсь сообщить». Потом, уже в тюрьме, отказался от этой бумаги — подписана под давлением, подпись взята обманом.
Тем временем в офис приехали безопасники и юристы компании, начали стучаться, те не открывают. Вызвали милицию. Один из визитеров в штатском набрал номер на своем мобильном: «Слышь, Петрович, твои люди приехали? Скажи им, чтобы не ломились, мы сейчас закончим и увезем одного. Скажем тебе, что делать». Менты отошли.
Визитер, командовавший «операций», открыл дверь. Увидел юриста компании: «А, это ты? Пошел на…». Юрист снимает происходящее на видео. Визитер дает команду отошедшим полицейским: «Отнять камеру, стереть там все». Полицейский камеру отнимает, все стирает. Визитеры уходят, старший на прощание говорит Максу: «Даю слово офицера — я тебя посажу».
Как потом выяснилось, это был майор ФСБ Сергей Кабайлов. Ранее майор Кабайлов Сергей привлекался к ответственности по ст. 285 УК РФ (злоупотребление служебным положением), что скрыл. Ну, бывает.
Как только двое в штатском уехали, Максим доложил о ситуации своему руководству. Оказалось, что у руководства эти двое уже были. Но позиция руководства проста, как мычание: не давать огласки. Тем более что в отношении руководства уже заведены уголовные дела — по ст. 204 (коммерческий подкуп), 290 (взятка) и 159 (мошенничество) УК РФ, потом по этому делу условные сроки и штрафы получат несколько сотрудников среднего звена, которые фактически закроют собой то руководство, которое, спасибо хоть на этом, оплачивало им адвокатов — впрочем, своих.
ПОЧТИ ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
Скорее всего, именно здесь, на этом месте истории, звезды сошлись не в пользу Максима. Вот с этой точки история начинает раскручиваться так, что Максим становится неизбежной жертвой. Почему от него не отстали? Да очень просто. При своей первой в жизни встрече с органами Максим отказался подписывать «свои показания», написанные сотрудниками ФСБ, где оговаривалось руководство компании. Тут он узнал, что на руководство уже были заведены два уголовных дела, а также проведены обыски в головном офисе компании. Руководство посоветовало ему молчать — а это типичная ошибка идеальной жертвы. Тактика следственно-оперативных работников везде одинакова. Собрать как можно больше «показаний» (в большинстве случаев они пишутся самим следователем и просто даются на подпись свидетелю — работнику компании). Такого рода показания могут, во-первых, лечь в основу обвинения руководства компании, а во-вторых, могут стать инструментом шантажа — с целью взять приглянувшийся прибыльный бизнес под свою крышу с получением гарантированного «заработка». Такое руководство будет откупаться от следствия до последнего патрона.
Максиму не повезло. Он оказался именно на такой должности, где показания человека имеют принципиальное значение и для посадки, и для шантажа руководства. Поэтому его продолжали «разрабатывать», надеясь продавить.
На сегодняшний день, когда мы с Максимом уже знаем, что в итоге трое работников среднего звена все же были осуждены (условно), можно догадаться, что с этим претензии к руководству прекратились — явно ввиду достижения консенсуса. Да и поведение трех адвокатов Максима (все они оплачивались компанией) свидетельствует только об одном: они контролировали показания Блинкова, а главное — получили доступ к уголовному делу. Что и требовалось.
ГОНКА «СКОРЫХ»
...Как развивались события дальше. 1 июня того же 2011 года телефон Максима по решению суда был поставлен на прослушку (как выяснилось потом). За Блинковым опера из ФСБ закрепили некоего коммерсанта Ляпина — в деле Максима он проходит как «лицо, оказывающее содействие органам ФСБ». У стукача были две основные функции: задавать Максиму вопросы типа «А давай договоримся? И я тебя отблагодарю» — и записывать происходящее на видеокамеру из барсетки. Больше года ничего интересного стукачу записать не удавалось. 13 июля 2012 года Максим уходил в отпуск, собирался в Крым. В этот день ему позвонил коммерсант Ляпин и сказал: «Хочу тебе перед отпуском бутылку коньяка подарить, и вообще я уже подъехал, выйди ко мне». Максим садится к Ляпину в машину, и тут Ляпин говорит: «Не успел я тебе коньяк купить, купи сам» — и дает ему конверт, в котором странная сумма в 32 тысячи 100 руб. Вышел из машины.
И тут из багажника вылезает сотрудник ФСБ Чепайкин, наставляет в лицо Макса пистолет, Макс вскидывает руку, первая пуля попадает в локоть — Чепайкин целился в лоб. Максим делает то, что в таком случае сделает любой нормальный человек, — пытается убежать от выстрелов. Вторая пуля попадает в ногу, еще две в спину. (Мотивы Чепайкина непонятны: то ли это эксцесс, что вытекает из разговора с фонограммы, то ли Блинкова действительно хотели «убрать».)
Потом следователь не найдет ни одной гильзы. Оружие пропадет — «украли», напишет рапорт Чепайкин. А из машины Максима пропадут деньги, отпускные — 250 тысяч рублей. На месте происшествия работали 15 видеокамер (вокзал же) — пропадут записи со всех 15. Но рядом была коммерческая фирма, и у нее три камеры снаружи работали. Сотрудник той фирмы все видел, все понял и быстро успел переписать видео на другой носитель. И спрятал. Спасибо ему за это большое, а имени его я не скажу. Конечно, потом записи и с этих трех камер были изъяты и уничтожены, но умный хороший человек сумел это видео вынести, и главное — донести до правильных людей.
Другой человек, совершенно тогда Максу незнакомый, спас ему жизнь. Он увидел, как по улице бежит окровавленный человек (первая пуля попала в вену), за ним гонятся еще два и стреляют. Он открыл Максу дверь офиса и попытался его спрятать (да где там), а потом оттащил от него тех двоих, когда они нашли рухнувшего без сознания Максима и начали его бить. Он же вызвал «скорую». Оперативники ФСБ тоже вызвали «скорую», сказав, что тут травма на производстве, человек с лестницы упал. Вторая «скорая» приехала быстрее (опера представились), но доктор отказался фиксировать «падение с лестницы».
Максима привезли в Склиф, приставили полицейских — «оказывал сопротивление при задержании». В этом Максима и обвинили — ст. 318 УК РФ (применение насилия в отношении представителя власти). И добавили три эпизода по ст. 204 (коммерческий подкуп). Несмотря на сопротивление врачей, вскоре его перевезли в «Матросскую Тишину» — тюрьма долго не хотела Максима брать, и его возили всю ночь по Москве, в «стакане», истекающего кровью. Но мужик он здоровый, самарского розлива — справился. Повезли в Мещанский суд, и судья Родин санкционировал арест Блинкова. По ходатайству Московского межрегионального СУ Юго-Западного СО на транспорте СК РФ. ФСБ проводила оперативное сопровождение.
СЕРЕГА И МИХАЛСАНЫЧ
В тюрьме Максим довольно быстро понял, что грозит ему до 12 лет лишения свободы. Прямо скажем, так себе открытие. Но Блинков молчал и не пытался ничего «объяснить следователю, и он все поймет». Просто молчал, и все. Это тоже его спасло. Я спросила Макса, почему молчал — он же так был далек от этой темы, пока сам не столкнулся. Говорит — интуитивно. Я ж предупредила — сметливый парень.
А вот дальше надо благодарить того человека из коммерческой фирмы при вокзале, который сохранил запись с трех камер. Эта запись всплывает, и на ней четко видно: Макс выходит из машины и рядом стоящий человек (опер Чепайкин) в упор открывает стрельбу, целясь в лоб.
В сентябре 2012 года к Блинкову в тюрьму пришел следователь из Военно-следственного управления СК по Москве. Сказал, что возбуждается дело в отношении Чепайкина Алексея, старлея из ФСБ. Больше ничего не сказал, записал объяснения Макса. Уже сильно позже мы с Блинковым узнали, что военный следователь в сопровождении сотрудников Управления собственной безопасности ФСБ были на месте происшествия, на вокзале, много там с кем разговаривали. А за ними — за военным следствием и УСБ! — велось оперсопровождение ФСБ, материалы есть в деле, и оперсопровождение в переговорах именует военное следствие и УСБ «оборотнями в погонах». Тем не менее возбуждается дело в отношении опера Чепайкина, где Макс уже фигурирует как потерпевший.
Тем временем судят и Макса, судьи Мещанского суда (Гудошникова и Акуратова) спокойно продлевают Блинкову меру пресечения — содержание под стражей, хотя следствие вынуждено было обвинение по ст. 318 (насилие над представителями власти) отменить. Судит его Симоновский суд (судья Репникова). В июле 2013 года прокуратура просит для Макса 5 лет лишения свободы и штраф в стократном размере (от 32 тысяч рублей). Судья Репникова дала Максу полтора года, к тому времени он отсидел год и месяц (у нас же не могут оправдать, если ты уже в тюрьме). На прощанье судья сказала Максу: «Подавайте на УДО. А на прокурора и следствие я буду выносить частное определение — такие дела не должны поступать в суд». Но нет, не вынесла.
Скажу сразу: когда в деле замешана ФСБ, человека в тюрьме прессуют до самого конца — во ФСИНе работают люди безропотные. Поэтому приключения Макса даже и не думали заканчиваться.
Как только его привезли с приговора, он тут же написал ходатайство об УДО. А в Бутырку (к тому времени Блинкова перевели из «Матроски» туда) пришло письмо из военного суда — про то, что потерпевший Максим Блинков (по делу опера Чепайкина, которого в ФСБ к тому времени решили «слить») нужен на суде, ему показания давать. Несмотря на УДО и на военный суд, Макса срочно этапировали отбывать наказание по месту прописки, в Самарскую область. Блинков прибыл в зону, где опять написал ходатайство об УДО. Но тут его разыскали из военного суда и отправили назад, в Бутырку — как раз за день до назначенного судебного заседания по УДО. До конца срока ему тогда оставалось три месяца.
Начинается военный суд над Чепайкиным — Московский окружной военный суд на Госпитальной. Макса привозит конвой, он дает показания в клетке. Старлей Чепайкин сидит на лавочке, он приходит в суд из дома — у него подписка о невыезде. Потому что обвинение ему предъявлено так себе — не покушение на убийство, не нанесение тяжких телесных повреждений, а всего-то ст. 286 УК (превышение должностных полномочий).
Судья Путушкин выговаривает Максу: «Вы почему уехали на этап? У нас из-за вас процесс затягивается».
Начинают допрашивать руководство Чепайкина. Вот полковник УФСБ по Москве и МО, зам. нач. службы КРООТС — начальник отдела (Контрольно-разведывательный отдел на транспорте и связи), зовут Миргород Михаил Станиславович. Ко времени суда успел уйти в отставку. А вот его подчиненный, майор Сергей Кабайлов — тот, что приходил к Максу в первый раз, с которого все и началось. И который привлекался по уголовной статье.
Серега и МихалСаныч с фонограммы — совпадение, наверное. Да наверняка…
Опера Чепайкина на суде сделали крайним, конечно. Опять же выяснилось, что он тоже привлекался к ответственности по ч. 4 ст. 222 УК РФ (незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, его основных частей, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств), но дело было прекращено за «деятельным раскаянием». Однако как он попал на службу в ФСБ, не очень понятно. Наверное, по объявлению набирали.
В декабре 2013 года Чепайкину дали 2 года колонии-поселения. Готова поспорить, что он без труда выйдет по УДО, если вообще все-таки сядет.
Максим же написал апелляцию на приговор Чепайкину (не согласен с мягкостью). Несмотря на то, что Блинков продолжал числиться за судом, его снова этапировали в зону. На 29 ноября было назначено судебное заседание по его ходатайству по УДО (Тверской суд Москвы, судья Неверова), но его даже не вывезли на суд — судья не выписала требование. Оперативник Бутырки Клименко на следующий день после назначенного, но не состоявшегося заседания вызвал Макса и сказал ему в лицо: «Хотел по УДО соскочить? Мы тут что захотим, то и сделаем».
14 января 2014 года у Максима Блинкова окончился срок, он вышел и приехал к нам, в «Русь Сидящую», с этой историей и документами. Сейчас он отстаивает свое право на реабилитацию, прокуратура уже принесла Максиму свои извинения, но он их не принял. А с работы его уволили по статье (приговор суда), и сейчас у Макса волчий билет. Следователь на прощание сказал Максиму, что ему собирались предъявить организацию отмывочной компании, через которую было отмыто полтора миллиарда рублей, но в итоге плюнули — и мужик упрямый, и свидетелей стрельбы много.
Вот опять же о свидетелях и свидетельствах. Спасибо вам, дорогие граждане, — выручили мужика-то. А то пока видео не было, основная версия была одна: Максим Блинков сам напал на оперативника Чепайкина. А начальство Чепайкина, и прокуратура, и следствие, и суды эту версию с энтузиазмом поддержали.
И такие истории заканчиваются обычно для простых граждан гораздо, гораздо хуже.