Герой нового интервью блога «Рунетологии» на Forbes — руководитель проекта «Одноклассники» Антон Федчин. Как показывает исследование агентства Initiative, по итогам 2016 года в России наибольшая доля медиапотребления в онлайне по-прежнему приходилась на соцсети. Вместе с тем в интернете доступно все больше возможностей: коммуникационных, игровых, деловых — а также цифровых сред, дающих эти возможности. В частности, коммуникации, а в известной степени также потребление новостного контента и infotainment частично перекочевали в мессенджеры: так, по собственным данным операторов сотовой связи, WhatsApp на конец 2016 года пользовалось 68,7% абонентов «Билайна» и 47,6% абонентов «Мегафона», у Viber — 45,7 и 39,7% соответственно. Среди младшей аудитории популярны сервисы онлайн-стриминга, такие как Twitch и Periscope. В стремлении сохранить свое влияние и актуальность соцсети запускают новые проекты, как в составе основных сервисов, так и в качестве сателлитов. Позиционируемые как развлекательная соцсеть, «Одноклассники» в своем развитии в последние годы тоже заступили на новые для себя территории. Выясняем, что это несет их бизнесу и аудитории.
ДОСЬЕ ГОСТЯ
Родился 21 августа 1979 года.
Окончил Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения по специальности «Вычислительные комплексы, системы и сети».
В 2001 году работал в Санкт-Петербургском госуниверситете.
С 2002 по 2008 год работал в веб-студии Tom Studio и игровой студии Destiny Sphere.
В 2008 году пришел в Mail.Ru Group, где работал в подразделении Mail.Ru Games в должности технического директора в Санкт-Петербурге.
В «Одноклассники» пришел в 2011 году на должность технического директора и отвечал за разработку и эксплуатацию проекта.
С октября 2014 года — руководитель всего проекта «Одноклассники».
— Немного о жизни проекта до твоего прихода. Что, по-твоему, помогло «Одноклассникам» в свое время переломить тренд на падение аудитории?
— Был сложный период, когда «Одноклассники» менялись и входили в Mail.Ru Group (соцсеть вошла в состав холдинга в 2010 году. — Forbes). И как часто бывает, когда проект присоединяется к Mail.Ru Group, убрали фокус с монетизации. На тот момент действовала платная регистрация, с которой дело обстояло двояко. С одной стороны, она сдерживала рост аудитории. С другой — аудиторию фильтровала. В статистике видно, что именно в период платной регистрации к нам пришли самые лояльные пользователи, нормально, в частности, относящиеся к платным сервисам, которые играют важную роль в монетизации «Одноклассников».
— Каково тебе было из технического руководителя превращаться в управленца, отвечающего за все и всех?
— У нас внутри нет жесткого распределения: ты программист — и только программируешь, дизайнер — сиди рисуй свой интерфейс. Все могут брать на себя функции, которые им интересны и с которыми они справляются. Еще в должности техдиректора я активно занимался продуктами. Например, запуск видеоплатформы «Одноклассников» — это в том числе и моя заслуга. Поэтому переход был естествен.
— Как строится команда? Что у «Одноклассников» свое, что расшарено с другими составными частями Mail.Ru Group?
— Mail.Ru Group разделен на бизнес-юниты. Каждый занимается своим набором проектов. У каждого своя команда разработки, команда дизайнеров и прочее. Делятся в основном административные ресурсы. Нам не надо заниматься вопросами финансирования, бухгалтерии, юридическими вещами, что экономит массу ресурсов. Будь сейчас «Одноклассники» отдельной компанией, это занимало бы очень много времени.
Но ценнее всего то, что между бизнес-юнитами налажены взаимоотношения по обмену технологиями. Прихожу я, например, в «Почту», и они могут сказать что-то вроде: «Слушайте, а у нас есть интересное решение для распознавания лиц. Хотите попробовать?» — «Да, классно». И помогут нам все интегрировать. Мы используем технологический потенциал всего Mail.Ru Group.
Со своей стороны мы экспортируем вещи, связанные со статистикой и аналитикой, — то, что сильно развито в «Одноклассниках» изначально.
— А какие подразделения у «Одноклассников» полностью свои?
— Разработка, маркетинг, продукт, PR.
— Сколько человек совокупно в твоем прямом подчинении?
— Триста с небольшим. Сюда входят также саппорт и модерация. А основная продуктовая команда — менеджеры, разработчики, дизайнеры, тестировщики — насчитывает около 160 человек.
— Саппорт и модерация — на удаленке?
— Нет, у нас здесь жестко: люди, которые имеют доступ к персональным данным, к безопасности, сидят в офисе. У нас офис в Нижнем Новгороде, у которого специализация — саппорт.
— В какой форме ставит тебе задачи руководство холдинга?
— В достаточно свободной. Мы договариваемся об аудиторных и финансовых показателях по «Одноклассникам».
— С какой частотой?
— Основное планирование — раз в год. Понятное дело, в процессе возможны корректировки. Плюс мы приняли решение, что начинаем строить вокруг «Одноклассников» экосистему и прощупываем определенные направления. Вот сейчас активно развиваем месседжинг. Если сами «Одноклассники» должны расти планово и спокойно, благо основную аудиторию мы набрали, то по линии месседжинга мы хотим вести экспансию.
— Ты имеешь в виду недавно запущенный мессенджер TamTam, который работает фактически на сообщениях «Одноклассников»? Вы планируете его делать общим для проектов Mail.Ru Group?
— Он запущен не на базе «Одноклассников». Проект совершенно отдельный, выращенный рядом с «Одноклассниками». Да, мы его будем развивать как проект всей группы. Это результат командной работы. Например, маркетинг, который нам организует инсталлы, закупку трафика и прочее, единый для Mail.Ru Group.
— Будет ли TamTam консолидирующим для всех социальных проектов Mail.Ru Group?
— У нас нет четкого waterfall (модель разработки продукта, при которой все его стадии проходятся строго последовательно. — Forbes): мол, приходим и говорим, что через два года проекты должны между собой пересечься. Мы пробуем нишу месседжинга. Сам мессенджер построен исходя из базовых ценностей: чтобы коммуницировать было быстро и удобно. Смотрим, какая аудитория туда заходит, как люди там общаются и что им нужно.
У нас интересный опыт в скрещивании проектов. В свое время в Mail.Ru были «Одноклассники» и «Мой мир». Возникла мысль: «А давайте мы соберем одну большую социальную сеть и всех победим». И вдруг выяснилось, что людям не нужна одна соцсеть. Им нужны разные. То же возможно и в случае с мессенджером. Поэтому сейчас мы органически набираем аудиторию, нащупываем возможности. И будем расти дальше.
— Не боишься переусердствовать с мессенджерами? Тот же Павел Дуров стоит на том, что соцсети отжили свое, дальше будут одни мессенджеры.
— Я не верю в то, что мессенджеры могут съесть соцсети. Так же как они не съели электронную почту.
— Но резко уменьшили ее объемы в коммуникации, особенно у молодежи.
— Уменьшили. Но она не умерла. Разница между месседжингом и соцсетью грандиозная. Почему мы вообще стали думать про эту историю? Мы увидели, что люди начинают тратить больше времени на мессенджеры, не уменьшив использование соцсетей. А для нас самое важное — это вовлеченность пользователей и время, которое они проводят в наших проектах.
Есть среда, где люди вещают широко и рассказывают всем о том, что у них происходит. И им нужна отдельная среда, более быстрая, простая, удобная в использовании, где они смогут коммуницировать в понятном, четко очерченном кругу. Это дополняющие друг друга вещи.
— А как быть с монетизацией мессенджеров? В таких сервисах более узкий спектр возможностей для нее.
— Рынок у нас — нечто среднее между Востоком и Западом. Это видно и на примере «Одноклассников». На одних платных сервисах здесь не проживешь. Так, у нас реклама — наиболее динамично растущий сегмент по прибыли. С мессенджерами, думаю, получится то же, что с соцсетями. Можно делать платные сервисы, например связанные с [денежными] переводами. Но сперва нужно набрать достаточную аудиторию.
— В начале беседы ты говорил о том, что приложил руку к запуску видеоплатформы в «Одноклассниках». Как он происходил?
— В 2012 году у «Одноклассников» своей видеоплатформы не было. Использовалось стороннее решение от «Моего мира». Видео фактически не смотрели. Все считали, что аудитории «Одноклассников» оно, наверное, и не нужно. Однако мне удалось убедить [коллег] сделать свою платформу. На тот момент у всех на рынке были собственные. Но это дало нам и преимущество: у нас была возможность проанализировать их слабые стороны и изначально сделать сильное решение, как технически, так и с точки зрения продукта. Мы сделали упор на то, чтобы видео быстро стартовало, на адаптацию его битрейта. Мы стали активно использовать витрины. Ну а для того, чтобы сделать хорошую витрину с рекомендациями видео, у нас были серьезные наработки, связанные с data mining и рекомендациями. Этими и другими технологиями artificial intelligence, про которые сейчас все говорят, мы занимались уже в 2010 году.
Помню первые международные конференции по data mining, куда ездили наши ребята. Там были почти исключительно дейтинговые сервисы и казино. А мы туда — с нашими рекомендациями музыки. На нас смотрели немного странно.
— Вы вводили видео, еще находясь в прямой конкуренции со «ВКонтакте», у которого это направление уже было развито.
— Да, мы были в догоняющих. Но, развивая платформу, сумели изменить положение вещей. Раньше наши пользователи видео не смотрели, теперь смотрят, и активно. А главное, мы смогли поддержать тренд и развивали новые форматы. Например, вовремя поняли, что происходит со стримингом, и сделали свою стриминговую платформу, которая превосходит остальные как по технологиям, так и по продуктовым параметрам. Тот же Periscope фактически ушел с нашего рынка как стриминговая платформа. В России он чисто физически не может [полноценно] работать, потому что не везде у нас хорошая сотовая связь, а они не поддерживают адаптацию по битрейту. Стрим высокого качества из Москвы невозможно смотреть в Новосибирске.
— А нужны кому-то по-настоящему стримы в «Одноклассниках»? На мой взгляд, и в условно «продвинутом» Facebook эта затея не каждому интересна. Скорее селебритиз.
— Совершенно не согласен. Все сейчас учатся работать со стримингом. Просто формат новый. Обычное видео — это преимущественно все-таки не UGC, а контент, создаваемый профессионалами и полупрофессионалами. Средний блогер — полупрофессионал. Он серьезно занимается вопросом, разбирается, как делать правильно. А UGC-видео почти не пользуется популярностью. Мало кому интересно смотреть криво снятые на телефон ролики.
К стримингу требования — на уровне интуиции — совершенно другие. Все понимают, что это что-то вроде «оперативной съемки» с места, аналог живого репортажа. Ясно, что там будет непонятный свет, картинка будет дергаться, но ценно, что это происходит сейчас. Вспоминается популярное в Норвегии «медленное телевидение»: ставят камеру на поезд, запускают трансляцию — и он просто едет.
— Какие сейчас показатели у стриминга в «Одноклассниках»?
— За год количество стримов выросло в десять раз, количество просмотров — во столько же. Всего у нас на видеоплатформе около 470 млн просмотров. Из них процентов пятнадцать занимают стримы.
— А что стримят?
— Совершенно разные вещи. Мы сами бываем удивлены. Некоторым просто нравится сидеть и общаться с аудиторией. Кто-то танцует, кто-то поет, кто-то рассказывает. Возникли новые аудитории блогеров, которые могут в прямом эфире быстро собраться и о чем-то вещать. Притом что далеко не каждый обычный ютьюбовский блогер способен взять и сделать что-то интересное в прямом эфире.
Отдельное направление — киберспорт, им мы тоже занимаемся. Например, показывали The Kiev Major — чемпионат по Dota 2: 19 млн просмотров, и большая часть набрана во время трансляции. Причем в основном была привлечена молодая аудитория.
— У вас донаты встроены?
— Да. Постепенно развиваем их.
— Ваши пользователи, привыкшие понемногу платить за то, за другое, должны быть к ним предрасположены.
— Не совсем. У нас сейчас стадия экспериментов. Они привыкли платить, только в других форматах. Но рост есть.
Мы большая компания с достаточным количеством ресурсов и технологий, и стратегия у нас простая: мы смотрим, какие тренды появляются, проверяем их и пробуем использовать у себя.
— Я так понимаю, ваша задача — заменить собой телевизор. Людям привычно зависать у экрана, так почему бы не у экрана «Одноклассников»?
— Даже более того. Последние два года мы много экспериментировали на небольших внешних проектах. Например, пробовали работать со Smart TV. Сделали с помощью аутсорса приложение, где крутили исключительно UGC-ролики. Потому что прав на основной контент Smart TV у нас нет. И люди действительно очень хорошо зависают, смотря UGC, если в нем реализованы хорошие рекомендации.
— Мне кажется, Smart TV до сих пор не выстрелил. Звучит так, что вы попробовали его, но делать ставку на него не собираетесь.
— Smart TV — специфическая платформа. Прежде всего, пока непонятная в плане продвижения продукта. Привычные нам механизмы виральности там сейчас не работают. Мы в первую очередь хотели посмотреть, как аудитория реагирует на видеоконтент, какой ей интересен. И застолбить место, чтобы понять, что там происходит.
— Какие еще тренды вы наблюдаете, какие представляют для вас предметный интерес?
— На фоне стриминга люди заинтересовались вещами, имеющими отношение к дополненной реальности. Я бы даже скорее переходил к термину «смешанная реальность» — mixed reality. Картина современного мира начинает складываться из вещей реальных и виртуальных. Мы уже не обращаем внимания на то, что многие услуги формируются теперь и в онлайне, и в офлайне. Взять хотя бы сервисы такси. Из той же области наши спецпроекты по соединению стриминга с телевидением: к стандартному ТВ-формату подключаются люди с использованием стриминга.
Дальше — artificial intelligence, которым мы давно занимаемся. Отчасти его развитие обусловлено «мобилизацией» многих процессов. Мы получили среду, в которой интерфейс ограничен по размерам. И критически важно стало, что в столь малом объеме удается показать. Как предсказать поведение пользователя, чтобы оптимизировать интерфейс, показать именно то, что нужно? Здесь artificial intelligence и data mining выходят на первый план.
— О другой тенденции. С твоей точки зрения, игры в соцсетях умирают?
— Нет. У нас, например, 40% аудитории вовлечены в игры.
— Мне кажется, их доля на рынке неуклонно сокращается.
— По играм на Вебе — да. Но мы сейчас активно развиваем направление мобильных игр.
— Это игры, но все-таки не внутри «Одноклассников»?
— Не совсем. Мы отрабатываем обе ветки. Есть игры, которые сделаны на HTML5 внутри самого приложения, и есть наружная витрина, которая устанавливается отдельно. Оба направления растут. Думаю, через год снова наметится рост мобильных игр, точнее, игр в соцсетях, только уже на мобильных платформах.
— С чем это связано?
— Интегрированная в социальную сеть игра позволяет использовать механизмы виральности более плотно, чем когда вы со стороны что-то постите в соцсеть. Cоцсеть — это среда c очень высокой скоростью распространения контента, который пришелся по душе аудитории. Игровая индустрия проходила разные этапы. Сейчас все пошли на мобильные [устройства]: ты можешь в любой момент, когда есть свободное время, сесть поиграть во что-нибудь. Но все снова уперлись в ту же проблему, с которой когда-то столкнулись и обычные игры, и браузерные: нужен трафик. Ее можно решить за счет интеграции мобильных игр в соцсети.
— Вторая по численности аудитории страна в «Одноклассниках» — Украина. Насколько просела ее доля после запрета «Одноклассников» — наряду с другими российскими интернет-проектами — местными властями?
— Это интересный момент.
— Я думал, ты скажешь — болезненный.
— Болезненный для пользователей. Одно дело, когда вам отсекли доступ к какому-то сайту с экстремистским контентом. Тут другое: людей отрезали от социальной сети, где у них лежат фотографии, где они связываются с близкими, с приятелями, и часто это единственное место для коммуникации с кем-то из них. У многих там, в конце концов, профили умерших друзей, родственников, оставшиеся главным напоминанием о них.
Через «Одноклассники» люди общаются с родственниками за рубежом, которые эмигрировали. У многих, кто живет на Украине, родственники в России, и наоборот. Так что да, это очень болезненно для самих пользователей. Но люди стараются попасть туда другими способами, потому что они не хотят терять связь с друзьями и родственниками, хотят иметь доступ к профилям и контенту, которые им дороги, которых больше нигде нет.
— А для бизнеса это проблема?
— Не сказал бы, что серьезная. Возможно, несколько процентов потери в денежном исчислении. Ничего грандиозного не проходит, мы компенсируем проседание за счет других источников.
— «Одноклассники», «ВКонтакте», «Мой мир» — это часть российского медиаполя. В преддверии выборов 2018 года тебе даются какие-либо инструкции руководством компании и, возможно, администрацией президента?
— На данный момент у нас нет никаких инструкций в связи с выборами или чем-то подобным. Мы всегда стараемся быть нейтральными.
В «Одноклассники» политическая активность приходит сама по себе. Это платформа с виральностью, для того она и сделана. В первую очередь мы площадка, на которой пользователи и компании могут выступать. Если в рамках закона, то мы не препятствуем.
— А будете, если родина попросит?
— В рамках закона все будем делать. Не в рамках закона — не будем.
— То есть ты будешь как Павел Дуров: если придет незаконное требование со стороны ФСБ или администрации президента, выполнять его не станешь?
— Пока никто не приходил с незаконными требованиями. По-моему, проблема скорее надуманная.
— Вы замеряли градус политической активности аудитории «Одноклассников»? Мне кажется, по сравнению со «ВКонтакте» и тем более с Facebook твои «подопечные» очень спокойные.
— Когда происходили события на Украине, когда был Майдан, у нас многие пользователи жаловались на информацию о них в ленте как на спам. Людям нужны разные соцсети под разные потребности. Одни и те же люди хотят разного у нас и на Facebook. И ведут себя по-разному. У нас сильны патриотические мотивы, популярны вещи, связанные с позитивом. Есть и политика. Но не скажу, что все крутится вокруг нее. К нам человек приходит, когда хочет чего-то безопасного, эмоционального, яркого, с обилием видео. У нас коммуникации более эмоциональные, чем в других [цифровых] средах.
— У вас есть прогноз на 2017 год по росту ключевых KPI?
— Основной наш показатель — аудиторный. Мы хотим прирастать на 5–6% в год.
— Получается?
— Да, особенно хорошо в России. Начало года было удачным. А лето — период естественного спада. Осенью можно будет делать выводы.
Интервью выходит в рамках спецпроекта Forbes и аналитической программы «Рунетология». Предприниматель и основатель компании «Нетология Групп» Максим Спиридонов беседует с руководителями интернет-проектов о том, какие бизнес-модели в Рунете могут позволить стартапу стать следующим «единорогом», и в целом о том, как технологии меняют наш мир.