Акционеры «Альфа-Групп» Михаил Фридман и Петр Авен публично признали ошибкой свои многомиллиардные инвестиции в зарубежные активы. Forbes выяснил почему/
В июле 2022 года, когда совладелец «Альфа-Групп» Петр Авен выезжал из Великобритании, его остановили на границе в аэропорту Лондона и долго допрашивали. Выясняли, собирается ли он вернуться в страну, где долгое время оставался резидентом. Ответ был отрицательным. Через полтора года в интервью агентству Bloomberg миллиардер рассказал, что английские полицейские среди прочего спросили, почему он и его партнеры вложили миллиарды на Западе и разместили свой головной офис в Англии. «По ошибке!» — ответил Авен. Так же теперь думают Михаил Фридман и другие его партнеры, попавшие под санкции.
Свое «По ошибке!» Авен сказал спустя 20 лет после того, как президент Путин произнес запомнившуюся фразу: «Замучаетесь пыль глотать, бегая по судам», обращенную к бизнесменам, хранящим свои активы и сбережения за границей. В 2002 году трудно было даже представить, что акционеры «Альфы» обратят хоть малейшее внимание на такое предупреждение — вся структура владения российскими активами группы строилась с использованием иностранных холдингов. Основная цель, которую преследовали партнеры, — защитить свою собственность и иметь возможность обращаться в суды юрисдикции западных стран. В 2013 году на деньги от продажи ТНК-ВР «Альфа» покупала исключительно иностранные компании. Когда 24 февраля 2022 года началась «спецоперация»* на Украине, предсказания Путина начали сбываться. Жизнь Фридмана и его партнеров сильно изменилась. Первое время они надеялись на снятие санкций через суд и разблокировку активов, но за два года ничего добиться так и не смогли. Пришло разочарование в западной судебной системе, а вместе с ним и в стратегии, которой группа придерживалась последние 10 лет.
Интересно, что в обосновании санкций Евросоюза, введенных против «альфовцев», написано, что свои инвестиции на Западе акционеры сделали при поддержке президента России: «Владимир Путин вознаградил консорциум «Альфа-Групп» за лояльность к российским властям, оказав политическую помощь [их] планам иностранных инвестиций». При этом, по словам знакомого с ситуацией источника Forbes, единственное доказательство, которое приводит Совет Европы, — статья 2005 года в газете «Ведомости». В ней сказано, что на встрече с Реджепом Тайипом Эрдоганом, в то время еще премьером Турции, Путин «напомнил», что «Альфа» готова вложить в Turkcell, крупнейший сотовый оператор этой страны, $3 млрд.
Красивое начало
После продажи ТНК-ВР акционеры «Альфы» решили диверсифицировать бизнес и новые инвестиции делать только на Западе. С этой целью в июне 2013 года в Люксембурге была создана новая структура — LetterOne (L1) с головным офисом в Лондоне. Тогда же акционеры предоставили L1 денежные средства в размере $15,36 млрд — $13,86 млрд от продажи 25% ТНК-ВР и $1,5 млрд полученных до сделки дивидендов. К концу 2013 года «Альфа-Групп» передала L1 свои доли в телекоммуникационном холдинге Vimpelcom и турецком сотовом операторе Turkcell, а также свои вложения в фонды прямых инвестиций Pamplona Capital Management под управлением бывшего партнера «Альфы» американца Алекса Кнастера. На конец 2013 года активы L1 оценивались в $30,6 млрд.
Первым крупным приобретением L1 стала покупка в 2015 году за $5,5 млрд немецкой нефтегазовой компании DEA. Позже прошло ее слияние с немецкой Wintershall, L1 получила 33% в объединенной компании. Для управления активами в нефтегазовой отрасли была создана компания L1 Energy, телекоммуникационными — L1 Technology. В 2016 году появились L1 Health — для инвестиций в медицинские компании и L1 Retail — в торговые.
В 2017 году L1 вложилa в иностранные компании более $5 млрд — это была рекордная сумма для того времени. За эти заслуги Фридман, как крупнейший на тот момент акционер люксембургского холдинга, был признан Forbes предпринимателем года, причем во второй раз. В тот год L1 провела две крупные сделки: за £1,77 млрд ($2,3 млрд) приобрела английскую сеть здорового питания Holland & Barrett и еще $3 млрд вложила в фонд под управлением Pamplona Capital Management. Основным приобретением фонда стала американская медицинская компания Parexel. В том же году началась покупка испанской розничной сети DIA.
К концу 2021 года активы L1 оценивались в $26,8 млрд, холдинг получил прибыль $4,6 млрд и выплатил $115 млн дивидендов. Это было последнее, что порадовало его акционеров.
«Правил, к сожалению, нет»
После начала «спецоперации» их жизнь постепенно превратилась в кошмар. Фридман с Авеном попали под санкции Евросоюза в первые же дни, 28 февраля 2022-го. Они тут же снизили свою совокупную долю в L1 до менее 50% и вышли из ее совета директоров. Через две недели, 14 марта, ЕС ввел санкции против Германа Хана и Алексея Кузьмичева. Оба продали свои доли в L1 Андрею Косогову, единственному из акционеров, который избежал санкций. При этом в совете директоров L1 никого из российских акционеров не осталось.
15 марта 2022 года санкции против Фридмана, Авена, Хана и Кузьмичева ввела Великобритания. Первые трое в то время жили в Лондоне, Кузьмичев — в Париже. С этого момента личные счета и активы бизнесменов в ЕС и Великобритании были заморожены. Свои доли в L1 Фридман с Авеном уже не могли никому продать. Партнеры периодически жаловались, что им не хватает средств на содержание своих домов, что они не могут платить зарплату охранникам, няням, уборщицам и водителям — власти не давали им разрешения тратить столько, сколько нужно.
За соблюдением санкционного режима велся постоянный контроль. Первым заподозрили в нарушениях Авена — в середине мая Национальное агентство по борьбе с преступностью Великобритании (NCA) устроило в его доме обыск, прислав туда около 30 человек. Они нашли и конфисковали £30 000 наличными, но официально никаких обвинений никому предъявлено не было. Через месяц Авен улетел в Латвию, воспользовавшись своим вторым гражданством. Еще через месяц Лондон покинул Герман Хан — он с июля 2022 года живет в Москве. Фридман остался — он хотел на месте дождаться результатов судебного разбирательства: они с Авеном подали иски к Совету Европы в Европейский суд еще в мае.
Позже Фридман об этом пожалел — в декабре 2022 года и к нему пришли с обыском. Просто испугом, как Авену, ему отделаться не удалось. На бизнесмена надели наручники, увезли его на допрос, но позже отпустили под залог, заведя уголовное дело и забрав у него документы. Уголовное преследование полностью прекратилось только в сентябре 2023 года. Получив назад свои документы, Фридман сразу улетел в Израиль и теперь живет между Тель-Авивом и Москвой.
Из всех партнеров «в неволе» остается лишь Кузьмичев — французские власти начали против него расследование 30 октября 2023 года, после обыска, устроенного в его парижском доме. Теперь бизнесмен находится под судебным надзором и не может покинуть Францию.
Есть ли шанс у партнеров выйти из-под санкций? Все они продолжают судиться, но делают это все с меньшим энтузиазмом. Так, например, Хан до сих пор не может убедить Европейский суд в том, что он больше не является акционером Альфа-Банка. В решении суда от 29 ноября 2023 года говорится, что он не представил достаточных доказательств этого факта: в материалах дела якобы есть только сообщение «Интерфакса» от 15 марта 2022 года, в котором Альфа-Банк объявляет об изменении структуры капитала, а этого недостаточно. При этом знакомый Хана утверждает, что это неправда, что все официальные документы, включая выписки из реестра, были предоставлены суду. «Эти доказательства Европейский суд просто решил не рассматривать, не обращать на них внимания. Так им было удобнее», — возмущается он.
«Всегда считалось, что на Западе есть правила, а их, к сожалению, нет. Считалось, что там стабильные права собственности, и с этим была связана наша идея об инвестициях вне России, где менее стабильные правила игры. Конечно, это была ошибка», — говорит источник Forbes, близкий к акционерам «Альфа-Групп», которые уже почти два года борются за свои замороженные активы.
Наказали своих
Акционеры L1 сделали все, чтобы компания не попала под санкции. Сейчас ею управляет совет во главе с Мервином Дэвисом, бывшим министром торговли Великобритании, которого Фридман сделал председателем еще в 2018 году. Руководство L1 демонстративно не общается с подсанкционными акционерами. Единственный, кто может с ними хотя бы просто поговорить, — это Косогов.
«Собственность LetterOne сейчас находится под контролем посторонних людей. Конечно, это не очень хорошо, когда вместо опытных бизнесменов-акционеров стратегические решения принимают менее опытные в бизнесе менеджеры», — говорит собеседник Forbes, близкий к акционерам L1.
Все эти меры мало помогают, L1 все равно воспринимают как компанию с русскими корнями, и у нее постоянно возникают разные проблемы. С компаниями, которые входят в портфель L1, банки отказываются работать. Это касается, в частности, испанской сети DIA, в которой работает почти 33 500 человек.
Проблемы возникли и у фондов Pamplona. После того как Фридман с Авеном в августе 2023 года попали под санкции США, этих проблем стало еще больше.
Капитализация VEON (бывшего Vimpelcom) упала до минимума — инвесторы боялись, что Украина национализирует входящий в его состав «Киевстар», но этого не произошло. В результате за 2022 год оценка портфеля L1 упала на $7,85 млрд, до $18,65 млрд — самого низкого показателя с момента создания холдинга.
По итогам 2023 года хороших показателей L1 ждать тоже не стоит — оценка немецкой Wintershall Dea, например, сильно снизилась из-за ее решения уйти из России. Компания списала €5,3 млрд ($5,7 млрд) — столько было вложено в два российских проекта.
«Акционеры LetterOne сделали все, чтобы защитить компанию от разорения, чтобы те сотни тысяч людей, которые работают в западных компаниях из ее портфеля, продолжали ходить на работу, получать зарплаты. Только европейскому сообществу, видимо, наплевать на своих граждан. Санкции вводят, чтобы сделать хуже Путину, а делают хуже своим», — говорит источник Forbes, знакомый с ситуацией в L1. Ждет ли L1 крах? Он считает, что нет: «Состояние активов терпимое, ничего трагичного я не вижу, одни банки отказались обслуживать LetterOne, другие пришли. В целом LetterOne нормально работает».
В отличие от подсанкционных акционеров, он не считает создание L1 ошибкой: «Любые инвестиционные решения, когда они принимались, принимались осознанно. В мире произошли непредсказуемые катастрофические изменения, и не надо ругать из-за этого свои инвестиции. Они здесь ни при чем».